Татьяна Тронина - Весенний подарок (сборник)
Лера уткнулась лицом Алексею в куртку, а Костромин опять тактично отвернул от них Казанцеву и подтолкнул к дверям пансиона.
– Догоняйте! – крикнул он влюбленным, и они с Дашей начали подниматься вверх по захламленным ступеням темной лестницы.
Узкий коридорчик третьего этажа, как и в прошлый раз Дашу, вывел четверых молодых людей к анфиладе темных залов.
– Ну что? Вспоминаешь, куда идти? – почему-то шепотом спросил Дашу Костромин, показывая на два выхода из первого зала.
– Точно не помню, – тоже шепотом отозвалась Даша, – но, кажется, я шла, не сворачивая, значит, вон в те двери. – И она показала на черный провал впереди. – А почему ты, Сашка, шепчешь? – через секунду опомнилась Даша.
– Сам не знаю, – рассмеялся в полный голос Костромин. – Наверно, из уважения к старому зданию.
Несмотря на то что в пустынных залах в этот раз она была не одна, Даша чувствовала, как у нее дрожат колени. Она вспомнила женщину со свечой и распущенными волосами, и девочке стало так нехорошо и муторно, как если бы она только что перекружилась на карусели.
– Знаешь что, дай-ка мне руку, – сказал вдруг Костромин.
Даша с радостью вцепилась в его пальцы. Мальчик и девочка молча двинулись вперед.
Как и в прошлый раз, перед Дашей потянулись комнаты, залы и зальчики, полупустые, с остатками мебели в чехлах, с картинами, задрапированными тканями, люстрами с чуть позванивающими подвесками. В некоторых залах и комнатах было совсем темно, поскольку окна закрывали щиты или толстая материя, через которую не пробивался свет луны и уличных фонарей.
У одного из выходов Даша запнулась за выгнутую ножку какого-то маленького столика. Он с грохотом опрокинулся. Все замерли. Испуганная до смерти Даша прижалась к Костромину. Он обнял ее за плечи, провел рукой по волосам и горячо шепнул в ухо:
– Не бойся, ничего страшного не случилось. Подумаешь, стол упал! Все будет хорошо, вот увидишь.
Даша подняла глаза к его лицу. Она впервые видела его так близко. Пожалуй, Лера права. Он действительно довольно симпатичный, но в их классе никогда не пользовался успехом у девчонок. В прошлом году после изучения «Ромео и Джульетты» девчонки помешались на произведениях Шекспира, перечитали все, что нашли. Чуть ли не на каждого из парней своего класса примерили шекспировские образы. Роль Ромео была отведена Игорю Овчаренко, в которого были влюблены почти все девчонки в классе, – смуглому, черноволосому, с огромными черными глазами. Даша не могла в него влюбиться только потому, что он приходился ей двоюродным братом, хотя, надо признаться, искушение было довольно велико: Игорек – настоящий писаный красавец. Тибальдом был назначен тот самый Фадеев, которого Даша, к сожалению, тогда уже разлюбила, Лаэртом – еще один парнишка с выигрышной внешностью – Денис Муравьев. Нашлись в Дашином восьмом классе и Гамлет, и Отелло, и Петруччо с Люченцио – из «Укрощения строптивой», и Себастьян из «Двенадцатой ночи». Но никто из девчонок даже не подумал связать какой-нибудь шекспировский образ с Сахой Костроминым, потому что ни одна из них о нем не мечтала. И не только потому, что он считался хулиганом. Иногда девчонки обожают хулиганов гораздо больше пай-мальчиков. Скорее всего, на него не обращали внимания потому, что он редко наведывался на дискотеки, никогда не танцевал медленные танцы, очень невыразительно одевался и ходил в школу с облезлым пластиковым пакетом вместо сумки. Голова Сахи вечно была нестрижена. Похоже, что ему никогда даже в голову не приходило сделать себе модную прическу. Сейчас же, постриженный в гимназии хорошим мастером, одетый в аккуратно отглаженную, отлично сшитую темно-синюю ветровку, он выглядел совсем по-другому. Костромин, с уверенностью подумала вдруг Даша, тянул сразу на всех: и на Гамлета, и на Себастьяна, и… пожалуй, на Ромео… Может быть, и хорошо, что такое превращение случилось с ним, когда ни одна девчонка из их старого восьмого класса этого видеть не может. Может быть, это все сберегло Сашку для нее, для Даши, а вовсе не для Нельки Русаковой? Пожалуй, она выбросит тот конфетный фантик с телефоном. Далеко ему до хрустальной туфельки. Для Золушки неожиданно нашелся вовсе не принц, а Ромео…
Даша вдруг разозлилась сама на себя. Почему она раньше никогда не смотрела в сторону Костромина? Неужели и для нее важнее всего, во что человек одет и как причесан? Как она могла подумать, что влюбилась в Олега, который всего лишь красиво танцевал, галантно отодвигал и задвигал за ней стул в буфете и элегантно приподнимал воротничок в пушкинском стиле? Неужели этот внешний антураж способен закрыть от нее человека? Какие же они все-таки все дуры – девчонки!
Костромин тоже внимательно и серьезно смотрел ей в лицо. Он тоже впервые видел его рядом, и оно, Дашино лицо, тоже, похоже, ему нравилось. Сашкины губы были так близко, что Казанцева некстати подумала, что если бы он сейчас ее поцеловал, то она, пожалуй, была бы не против. И ни за что не стала бы при этом мечтать о Викулове.
Но Костромин не поцеловал. Даша разочарованно отпрянула, но руки своей у Сашки не отняла.
– Залы-то узнаешь? – спросил Дашу подошедший Алеша.
– Не очень… – призналась она. – Понимаете, я тогда запоминать не старалась. Но в этом зале я, кажется, была. – Она огляделась. – Да, вот тот шкафчик я помню. У него такие смешные дверцы с чертиками. И тот портрет… Ну конечно! Вон же на полу материя с него, которую я тогда нечаянно содрала. И это кружевное платье… Ой! Не может быть… Лера! Посмотри на ее лицо!
Лера вгляделась в лицо изображенной на портрете женщины, тоже ойкнула и прошептала:
– Не может быть…
– Да что случилось-то? – спросил Алеша. – Чему вы так удивились?
– А ты в тот раз разве не заметила, что она на нее похожа? – спросила Дашу Лера, не обращая внимания на Алексея.
– Понимаешь, портрет очень большой, а я тогда очень близко к нему стояла, только кружево на платье разглядела. Да и фонарь за окном не горел, как сейчас.
– Вы нам наконец скажете, на кого она похожа? – повысил голос Костромин.
– Вы все равно ее не знаете, – ответила Даша. – Она на нашу русичку похожа, на Аду Глебовну! Просто одно лицо!
– А вы ничего не путаете? – спросил Алексей. – Все-таки здесь темновато.
– Но ведь мы обе ее узнали, верно, Лера?
– Конечно, – согласилась та. – К тому же у Ады есть серьги, очень похожие на эти, которые на портрете. Посмотри, Дашка!
– Точно, – согласилась Казанцева. – Ничего не понимаю! Если бы портрет был похож на Модестовну, я бы еще могла как-нибудь это увязать. Но при чем здесь Ада?
