Збигнев Ненацкий - Соблазнитель
Факт существования своеобразной «мыслительной ауры» каждой эпохи не подлежит никакому сомнению, марксизм высказывается на эту тему совершенно однозначно. На базе развития средств производства и общественных отношений рождаются все новые и новые политические и философские доктрины, а они, в свою очередь, влияют на культуру и искусство; эта надстройка начинает воздействовать и на базу.
Богуславский[81] написал замечательную пьесу «Модные спазмы», в которой ее герои, мужчины и женщины, согласно обязательной тогда моде, болели разными «капризами» и постоянно падали в обморок, крича «Нюхательной соли, соли!».
Так вот, история литературы, это также история «модных спазм», таких разных в различные эпохи. Современные герои не падают в обморок, не болеют «капризами», не требуют нюхательной соли, а носят на ремнях надпись «I am unhappy», что значит «я несчастлив», они ужасно одиноки. История литературы является также историей выраженных в литературе разного рода неврозов, психозов и психических болезней, которые рождались вместе с определенными эпохами и исчезали вместе с ними, как те большие истерии Шарко. Они и в самом деле исчезали, а может, оказывались просто менее заметными, становясь немодными?
Абсурдной кажется мысль, что такие явления, как психическая болезнь или невроз, могли бы зависеть от «мыслительной ауры» эпохи. И все же многие серьезные врачи склонны считать, что именно так и происходит. Это значит, что подобного рода болезни не исчезают совершенно, но перестают иметь широко распространенный характер. Просто человеческие гены, особенно у людей впечатлительных, могут развиваться в разных направлениях, они могут быть восприимчивы к определенному психическому явлению, окружающему данного человека. В какой-то степени подобный симптом обнаружил доцент Янковский в своей «Гуманистической психиатрии», однако он сделал довольно забавные выводы: что именно психиатры создают психические болезни. Конечно, это не так, но мы, вероятно, будем близки к истине, если станем утверждать, что своеобразная «мыслительная аура» эпохи воздействует на повсеместное возникновение тех или иных болей либо психических аномалий.
Впрочем, давайте рассмотрим шире явление «модных спазм» в отдельных эпохах.
Эрнст Кречмер, замечательный психиатр и невролог, открыл тесную взаимозависимость между «soma» и «psyche», то есть между телом и душой, а точнее, констатировал, что существует большая взаимозависимость между определенными типами строения человеческого тела, костной и мышечной структурами и между ощущениями, чувствительностью, да и психическими болезнями человека. Так родилась кречмеровская типология, с небольшими модификациями признаваемая и используемая до сегодняшнего дня.
Кречмер открыл закономерность, которая казалась бесспорной многим мыслящим людям еще в стародавние времена.
Гениальный старик Шекспир не напрасно вкладывал в уста Цезаря, предчувствующего заговор, слова, обращенные к Антонию: «Окружайте меня людьми полными, лысыми, которые хорошо спят ночью». И он подозрительно относится к Кассию, у которого был отсутствующий взгляд, да к тому же еще и худому. Его успокаивает Антоний, говоря, что Кассий человек честный и одаренный. Но Цезарь вздыхает: «Ах, если бы он был немного потолще».
Шекспир не знал типологии Кречмера, но ему было известно, что на некоторые явления иначе реагирует полный человек, а иначе худой. Он хорошо разбирался в людях, как и положено писателю. И мы также давайте взглянем на некоторые эпохи так, как это делал Шекспир.
Вот Средневековье со своим искусством, живописью и литературой. Средневековое искусство представляет нам ужасно худых, высоких людей, которых Кречмер назвал бы астеническими или лептосомическими (из греческого – узкими) типами. Для таких личностей характерно отсутствие общительности, граничащее часто с полной изоляцией от окружающих, закрытостью, сухостью и некоторой эмоциональной заторможенностью, болезненной впечатлительностью. Только такие люди могли быть носителями средневековых идеалов аскетизма, стать отшельниками, фанатиками, мучениками. Именно такие люди были восприимчивы к различным сексуальным психозам, каким без сомнения, стал детский крестовый поход, так прекрасно описанный в «Воротах рая» Анджевского[82].
Неужели в Средневековье не было толстых людей? Ну, конечно, были, не могло не быть. Но искусство, мода отдавали предпочтение лептосомикам и навязывали всему обществу видение и ощущение мира, свойственное этой категории людей. Лептосомики – если так можно выразиться – терроризировали пикников или циклотимиков, так же как сегодня, на мой взгляд, шизофреники терроризируют с помощью искусства все общество.
Теперь возьмем Возрождение и барокко. В живописи, в литературе предпочтение отдается хорошо сложенным или даже толстым людям. Возрождение – атлетически сложенные типы, а барокко выделяет пикников – людей, склонных к радости, к чувственным удовольствиям, к наслаждению жизнью и красотой.
Разве в эпоху Возрождения не было худых, астенического типа людей? Конечно, были. Но литература и искусство отодвинули их в тень, поскольку пришли уже другие «модные спазмы», никого не интересовало восприятие мира и впечатлительность лептосомиков. Им пришлось подчиниться видению и восприятию других личностей.
А ведь в эпоху Возрождения появился Савонарола. Живопись передала его изображение – это был типичный астеник или, если хотите, лептосомик. Он призывал к аскетизму и сдержанности. Каким же оказался его конец? Савонарола был сожжен на костре. Или Дон Кихот. В эпоху моды на атлетически сложенных молодцов появляется «рыцарь печального образа» вместе со своими средневековыми идеалами. Не напрасно Сервантес придал своему герою не только образ мышления и видение мира человека прошедшей эпохи, но и форму, костную и мышечную систему человека, типичного для Средневековья. Двести лет назад он был героем новой «Песни о Роланде», а в следующую эпоху стал комедийной личностью.
Конечно, Савонарола погиб не потому, что был худым, не по этой же причине высмеивали Дон Кихота. Факты дают нам представление о том, что «аура эпохи» – это не только определенные взгляды. Взгляды и идеалы не имеют ног, кто-то их носит, кто-то их пропагандирует и кто-то посвящает себя им или выступает против них.
В эпоху романтизма писатели отдавали предпочтение шизотимикам с оттенком скиртотимии, а в позитивизме – циклотимикам с экстраверсией и эмоциональной синтонностью. В романтизме мы имеем целую галерею параноиков, персонажей, больных ситуативной депрессией, невротиков – убивающих, как Арбенин, своих жен под влиянием бреда ревности и погружающихся в безумие.
