Санта Монтефиоре - Пленники судьбы

— Ну разве это не божественно? — спросила она, улыбаясь Панфило.

— Безусловно, — серьезным тоном произнес он. — Это место особенное.

Он сделал жест, потерев указательный и средний пальцы о большой палец.

— Что-то витает в воздухе. Невозможно даже выразить это словами. Кажется, что все здесь проникнуто печалью.

— Я называю это любовью, — сказала Ромина.

— Возможно. Точнее, я бы сказал, утраченной любовью. Это грустное чувство. Может быть, мне удастся передать его на снимках. — Панфило выглянул из окна, пытаясь выяснить, где всходит и заходит солнце. — Но мы оставим это напоследок. Когда солнце будет садиться, свет станет гораздо насыщеннее.

Внезапно до них донесся шум чьих-то шагов, словно кто-то приближался по тропинке. На какое-то мгновение Ромина подумала, что это была таинственная незнакомка, и поблагодарила Господа за то, что рядом находится Панфило. Порчи в ожидании уставился на дверь. Однако в дверном проеме появилось лицо Розы, разрумянившейся от подъема по склону.

— Привет, — сказала она. — Я пришла тебе помочь.

При виде дочери Панфило нежно улыбнулся.

— Вот и хорошо. Лишняя пара рук никогда не помешает.

— Привет, моя дорогая Роза! — выпалила Ромина с явным облегчением. — Как я рада, что это ты.

— Привет, Ромина, и здравствуй, мой маленький поросенок! — воскликнула Роза, схватив Порчи в охапку. Он и не думал сопротивляться. Девушка села на кровать и стала поглаживать его.

— Эта кровать самая удобная на свете! — воскликнула она и задумчиво улыбнулась, вспомнив о минувшей ночи.

— Не слишком расслабляйся. Мы ведь пришли сюда работать, — сказал Панфило.

— А когда ты собираешься фотографировать это место?

— Сегодня вечером, — ответил он.

— Хорошо, — сказала Роза, опуская Порчи на пол и следуя за отцом наружу, туда, где ярко светило солнце. — Эта фотография должна быть главной.

— Но ты же еще не видела замка, — запротестовала Ромина, запирая за собой дверь.

— Просто не представляю, что может быть таким же совершенным, как этот маленький флигелек, в котором находится та самая постель, на которой моя бабушка когда-то возлежала с маркизом.

— Та самая постель, которая ускорила ее смерть, — сухо прибавил Панфило.

— Да не порть ты все! Дай мне насладиться романтикой.

— Не было никакой романтики, Роза. Все было довольно прозаично и трагично. Все, что связано с жизнью Валентины, отнюдь не романтично.

Нэнни и Фийона намеренно держались подальше от траттории Фиорелли, понимая, что Альба могла находиться там. Фийона заприметила молодого карабинера, заигрывающего с симпатичной женщиной. Его позолоченные эполеты блестели в лучах утреннего солнца, а глаза были скрыты за стильными темными очками.

— Какая жалость, что сегодня нужно возвращаться в Лондон, — сказала Фийона, затянувшись сигаретой. — Ты знаешь, я могла бы привыкнуть к здешней жизни.

— А я вот даже не представляю, что придется возвращаться в Венецию, — произнес Нэнни.

— А что тебя ждет в Венеции?

— Да ничего.

— Тогда оставайся.

— Не могу же я бесконечно объедать свою сестру.

— А почему бы и нет? Другие же именно так и поступают.

— Все в конце концов разъедутся.

— У меня такое ощущение, что только тогда, когда умрут.

— Все-таки, согласись, Инкантелария — волшебное место.

— Точнее замок Монтелимоне обладает определенным волшебством, — поправила Фийона. — А флигель — это то место, которое я никогда не забуду.

— Так о чем же ты собираешься написать в своей статье? — поинтересовался Нэнни, махнув официанту, чтобы тот принес ему еще одну двойную порцию эспрессо.

— Я расскажу все как есть.

— И что именно?

— Ну что Ромина и Билл — одна из самых эксцентричных пар, которую я когда-либо встречала… Они восстановили запятнанные кровью руины и на этом месте создали прекрасный замок, в котором, несмотря на таинственное убийство, царит покой. Я поведаю читателям историю Валентины и маркиза и напишу, что в народе ходят слухи, будто брат Валентины Фалько, руководимый местью, убил маркиза, но его причастность так никогда и не была доказана, поэтому дело вскоре было закрыто. А также упомяну о возможном существовании соучастника этого преступления, имя которого так никто и не узнал.

— Скажи, а если бы ты вчера не оскорбила чувств Альбы, то назвала бы имя ее отца?

Фийона на мгновение задумалась.

— Нет. У меня нюх на правду, и я интуитивно чувствую, что Томас Арбакл действительно причастен к этому делу. Однако пока есть хоть капля сомнения, существует вероятность, что я, возможно, и ошибаюсь. А я не люблю допускать ошибок.

— Ты достойна восхищения, — восторженно произнес Нэнни.

— Я не ангел. Меня всегда гораздо больше интересовала сенсационность моих статей и правда в них, чем чувства тех, о ком я писала. Порой забываешь, что они живые люди. А ведь они действительно существуют в реальности. Самое малое, что я могу сделать, это считаться с ними, когда я берусь за перо. Кроме того, я питаю искреннюю симпатию к Розе и влюбляюсь в Инкантеларию. И если я задену чьи-либо чувства, то уже никогда не смогу вернуться сюда снова. А ты ведь этого не хочешь, правда, Нэнни?

Нэнни вспомнил их первую близость на пляже и почувствовал, как его чресла заныли от приятной истомы.

— Я буду скучать по тебе.

— Ты очень милый, Нэнни, — сказала Фийона, засмеявшись.

— Ты уедешь не раньше обеда. А чем мы займемся сейчас?

Ее пунцовые губы растянулись в улыбку. У нее уже не осталось времени, чтобы соблазнить карабинера, а в Нэнни было что-то, благодаря чему он располагал к себе.

— Ну, — сказала она, облокотившись на стол. — Тут на площади есть маленький отель. Нам, наверное, пока не стоит возвращаться в замок, поскольку мы беглецы. Как ты смотришь на то, чтобы до обеда скрыться от посторонних глаз и снять комнату с доставкой ленча прямо в номер?

— А вот это, моя дорогая Фийона, самая лучшая идея, которая у тебя возникла до этого момента.

Панфило провел целый день, делая снимки. Он воспользовался помощью одного увлеченного паренька, которого звали Марио. Роза лишь бродила из комнаты в комнату, рисуя в своем воображении, как выглядело это помещение в дни своего величия, и толку от нее не было никакого. Ромина перещеголяла нанятых ею стилиста и флориста, которые подготовили комнаты так, чтобы они были представлены в самом выгодном свете. Стремясь еще больше улучшить качество снимков, она всюду расставила огромные вазы с белыми лилиями и серовато-розовыми розами. Готовя Ромину к съемке, визажист потратил целый час, чтобы наложить макияж и сделать ей прическу, а она в это время настаивала на том, что надо бы причесать еще и Порчи, которому на фотографии тоже было определено почетное место. Биллу очень не хотелось сниматься, но жена не отступала. В конце концов, пояснила она, будет правильно, если публика увидит своими глазами, какой он красавец!