Луиза Бэгшоу - Высокие маки
Ровно в девять утра Нина позвонила в «Дракон».
— Могу ли я поговорить с Анитой Керр из офиса Нины Рот?
— Минуту. — Пауза, и потом:
— У нас не значится такого офиса, мадам. Анита Керр переведена в другой отдел.
Боже мой, этот ублюдок работает быстро.
— Какой?
— Отдел ярлыков.
Нина почувствовала холодок под мышками. Ярлыки — это хуже, чем оказаться на улице. Аните придется проводить дни за двойной проверкой номеров — утомительнейшей работой. Этот отдел находится у черта на рогах, в Слау.
— Но она сейчас в недельном отпуске.
— Тогда отдел кадров. Мне надо договориться и забрать личные вещи.
— Простите, а с кем я говорю?
— Это Нина Рот, — как можно спокойнее ответила Нина.
В голосе девушки звучала не только насмешка, а что-то еще. Она точно знала, с кем говорит, но ей нравилось заставлять Нину пройти через унижение.
— Я сейчас выясню, сможет ли мистер Суини поговорить с вами. Не кладите трубку.
Нина ждала целых пять минут.
— Извините, но его нет на месте.
— Тогда его помощника.
— В отделе кадров нет никого. Не могли бы вы оставить сообщение?
Нина оставила номер своего телефона и положила трубку. Личные записи, бумаги по исследованиям, номера телефонов ученых, с которыми она имела дело, проекты, данные по конкурирующим компаниям — все там. Бесценный материал для начала новой работы. Но она решила подождать до ленча, когда Кит Суини позвонит ей. Это унижение гораздо более горькое, чем дикая слива. Она расхаживала по гостиной беспокойно, пытаясь ухватиться за что-то, за какую-нибудь мысль.
Что она может предпринять? И пришла к выводу: все придется начинать с нуля. Нина Рот, вышедшая из Бруклина, против графа Кэрхейвена? Дино, Том, Люк Виера объединятся и станут отрицать каждое ее слово.
В девять сорок раздался звонок в дверь. Она открыла и увидела парнишку в несвежей майке с картонной коробкой в руках.
— Нина Рофф? — исказил он ее имя. — Я вам принес вот это, — сказал он и сунул ей в руки коробку. — Здесь распишитесь. А эта машина перед домом ваша? За ней скоро придут и заберут. И мебель тоже.
— Мебель? — тупо повторила Нина.
— Да, в бумагах все написано, — равнодушно объяснил парень. — Сами поглядите.
Она захлопнула за ним дверь и села на кушетку. В коробке лежали ее ручки, карандаши, блокнот, писчая бумага и три открытки из Цюриха. Ни заметок, ни исписанных блокнотов, только толстый конверт со штампом «Берман, Грэйвз и Баулер». Это была самая солидная фирма, именно ее услугами пользовался Тони в наиболее серьезных случаях. Нина надорвала конверт. Розовая форма П — 45 правительства Соединенного Королевства сообщала о том, что она «в прошлом». Листок полетел на пол, словно подтверждая, что она на самом деле в прошлом. Нина не стала поднимать его и принялась читать письмо.
«Дорогая мисс Рот. Нижеследующим Вы извещаетесь о том, что уволены по причине, изложенной устно. Вам запрещено входить в помещение» Дракона «. Ваша работа и все записи являются интеллектуальной собственностью компании и будут удержаны. Ваша машина остается собственностью» Дракона «, и вас просят вернуть ее немедленно, иначе будут предприняты физические действия.
Другие личные вещи, купленные для вас на средства компании, также должны быть возвращены (поименный список прилагается). Вы не получите никаких рекомендаций от компании, Министерство внутренних дел извещено о переменах в вашем статусе…»
В дверь снова резко постучали. Нина подпрыгнула от неожиданности и пошла открывать. Она оказалась лицом к лицу с пятью крепкими парнями в красных с черным костюмах «Дракона». Из отдела безопасности. Возле забора она увидела припаркованный белый грузовичок.
— Все в порядке? — спросил бригадир, указывая на письмо у нее в руках. — Мы пришли за вещами. У вас ключ от машины?
Нина отступила в сторону, пропуская его в комнату.
Она молча вынула из кармана ключи от «гольфа» и подала ему, а остальные мужчины прошли мимо нее и стали выносить мебель.
— Хорошо, — сказал бригадир. Он отдал ей квитанцию. — Лучше поскорее со всем этим покончить, правда? Я так и знал, что вы не доставите нам хлопот.
— Нет, не доставлю, — поторопилась успокоить его Нина. — Со мной у вас не будет хлопот.
«По крайней мере, — подумала она, — пока».
Над Вербьером занималось раннее ясное утро, солнце ярко светило над скалами. Снег лежал неровно, поэтому дистанцию Вьезонна ночью покрыли толстым слоем искусственного снега.
— Отлично, — сказала Элизабет Гансу, — мне это подходит. — Она ела кашу с тощим кусочком ветчины. — Искусственный покров поможет держать более высокую скорость.
— Да, но это не слишком здорово. Вьезонна действительно позволяет увеличить скорость, но местами даже чересчур.
— Чересчур большую? Так это просто здорово. — Элизабет улыбнулась.
Ее зубы выделялись белизной на фоне загорелой кожи. У нее был здоровый румянец, как у атлеток в самой лучшей спортивной форме. Она источала уверенность точно так же, как драгоценные камни на шее Моники. За три дня соревнований в ней появился напор, теперь ее невозможно удержать. Ганс никогда не видел, чтобы его ученица так каталась. Кажется, из глубин своего существа Элизабет Сэвидж извлекла все запасы скорости и мастерства. Он с трудом ограждал ее от журналистов, не позволяя узнать, что о ней пишут. Ближайшей соперницей Элизабет была Луиза, на втором месте держалась Кристи, а на третьем — Хейди. Но они здорово отстали от Элизабет. Ганс не сомневался, что она это понимает. Своей неколебимой уверенностью Элизабет напоминала ему Джека Тэйлора.
— У тебя еще два дня соревнований. Тебя могут догнать, дорогая.
— Да, небо тоже может рухнуть.
— Я не понимаю…
— О Ганс, не волнуйтесь. Я обещаю, что не успокоюсь, пока не получу золото. Луиза тоже очень хочет золото… — Девушка в раздумье покачала головой. — А если она блестяще прокатится?
— Надо хотеть победить. Это единственный путь, — ответил герр Вольф. — Катайся еще быстрее.
Элизабет выпила последний глоток свежевыжатого апельсинового сока, вскочила из-за стола и высунула голову в окно.
— Я собираюсь быстренько пробежаться по Саволейер.
Дистанция скоростного спуска. Ганс понимал: запрещать бесполезно, энергия из нее прямо рвется наружу.
— Элизабет, но только один раз. Понятно? Иначе слабее прокатишься днем.»
Магические слова. Зеленые глаза тут же стали серьезными.
— Конечно, тренер, только раз. Один.
Выйдя из подъемника на вершине, Элизабет почувствовала себя на Олимпе. Как все прекрасно вокруг! Она непобедима… Электрические подъемники сегодня работали только для олимпийцев, они носились туда-сюда, а зрители на соседних дистанциях замирали, приветствуя ее, и размахивали флагами Великобритании. Ледяные коридоры скоростного спуска огорожены и почти пустынны, там катались один или два спортсмена, которым явно не хватало адреналина. Саволейер — настоящая скоростная трасса: желудок остается на старте, а тебя выбрасывает, как ракету, прямо к подножию. Эта трасса задаст жару, подумала девушка. Настроение у нее было великолепное. Она ощущала себя счастливой от высоты, от пустынной белизны гор, от предчувствия грядущей победы.
