Кэтрин Стоун - Жемчужная луна
Не разжимая объятий, они продолжали разговор.
– Конечно, я был зол, Джулиана, но не на тебя, а на себя самого. Я должен был сам позвонить тебе. За эти двадцать восемь лет я мог в любой момент поднять трубку и позвонить.
– Но ведь ты обещал, что никогда не сделаешь этого!
– И все же я мог, – серьезно возразил он. – Я должен был позвонить. Но настало время, чтобы все узнали правду. Я хочу, чтобы обе мои дочери узнали все. И сначала я хочу познакомиться с Мейлин, поговорить с ней и объяснить все. Я должен сделать это один, или мы пойдем к ней вместе?
И тогда, покоясь в укромном убежище его рук, Джулиана рассказала ему о своей ссоре с Мейлин и о своей надежде на то, что Мейлин вернулась в Гонконг прежде всего для того, чтобы помириться с ней, о том, что она приняла решение ждать, пока Мейлин не сделает первый шаг к этому примирению.
– Но прошлой ночью я нарушила этот запрет. Она, правда, еще ничего не знает, я не смогла связаться с ней. Но я попытаюсь. Я знаю, как она расстраивается из-за этой истории с «Нефритовым дворцом».
– Что еще за история?
Гарретт еще не знал, что случилось с отелем, хотя о скандале кричали заголовки на первых страницах всех сегодняшних газет. Он был слишком погружен в свои воспоминания и мечты.
Когда Джулиана рассказала ему об обвинении в фальсификации строительных материалов при возведении Дворца, Гарретт сказал:
– Я знаю Сэма Каултера, он никогда не будет заниматься таким грязным делом.
– Я не знаю Сэма, но я не меньше доверяю Джеймсу Дрейку и Тайлеру Вону. И тем не менее, до решения комиссии все работы остановлены, и отель может не открыться.
– Так, может быть, Алисон уже улетела в Даллас?!
– Нет. Вообще говоря, Гарретт, сегодня утром она зашла в мой бутик и сделала весьма неординарный заказ. Она заказала мне свадебное платье.
– Свадебное платье?! Она выходит замуж за… Джеймса? – Джулиана кивнула, и на лице Гарретта появилась счастливая улыбка. – Алисон говорила о нем все лето, и при этом чувствовалось, что она в него влюблена. Хотя последние два месяца она была очень печальна.
– Да, но теперь она снова весела, – успокоила его Джулиана. – И радостно добавила: – Я просто уверена, она догадалась о том, что Мейлин – моя дочь. Когда Алисон заходит ко мне, то всегда начинает рассказывать про Мейлин. И сегодня… Мне кажется, главной целью ее визита было сказать мне, что она собирается просить Мейлин быть ее свидетельницей, – специально для того, наверное, чтобы я не беспокоилась, что Мейлин вернется в Англию.
– Джулиана, Алисон – тоже твоя дочь. И я хочу, чтобы это стало известно всем как можно раньше.
– Гарретт!
– Все эти годы мы прожили, подчиняясь приказам судьбы. Не пора ли остановиться? В конце концов, именно судьба свела нас в Гонконге, и настало время воссоединиться навсегда.
– Это так прекрасно… но это не так-то легко, Гарретт, во всяком случае, учитывая отношение Мейлин и, возможно, Алисон. Ну, а твои родители? Родители Бет?
– Сейчас все они на теплоходе совершают круиз по южной части Тихого океана, прибудут в Гонконг двадцать четвертого декабря, и тогда мы попросим их стать членами нашей большой семьи. – Гарретт понимал, что на самом деле Джулиана очень встревожена его предложением, да и сам он тревожился о своих дочерях – и той, что ненавидела его уже пятнадцать лет, и той, что любила. И тем не менее он нашел в себе силы, чтобы улыбнуться, успокаивая Джулиану, и уверенно добавил: – Мы станем одной семьей, Джулиана, обещаю тебе. Но теперь, дорогая, не кажется ли тебе, что становится холодно? Ты не хочешь поехать со мной в «Пининсулу»?
– Нет, до вечера я занята. У меня в бутике несколько встреч с заказчицами. Я специально назначила их, чтобы, вернувшись со встречи с тобой, не остаться в одиночестве. А вечером я выступаю на митинге, посвященном проблемам будущего Гонконга. – И, снова пожав плечами, она добавила: – Я стала лидером реформаторов столь радикального толка, что даже оставила позади самого губернатора Паттена.
– Разве это не опасно?
– Менее опасно, чем оставить Гонконг без демократических реформ.
– Это открытый митинг?
– Да. – Она склонила голову чуть набок. – А ты хотел бы пойти?
– Да, мне хотелось бы, – улыбнулся Гарретт. Это значит, что мы будем жить в Гонконге?
– Но… я…
– Мы будем жить там, где ты захочешь, Джулиана.
– Тогда здесь, в этом волшебном месте, где мы встретились и полюбили друг друга и где влюбилась Алисон… – Она опечалилась.
– И здесь должно хватить волшебства на Мейлин, Джулиана, – тихо добавил Гарретт. – Я видел уже «Нефритовый дворец». Его проектировал человек, который не мог ненавидеть Гонконг. Может быть, встретиться с ней сегодня?
Джулиана задумалась.
– Не думаю, – наконец ответила она. – Я не знаю, как тебе лучше всего первый раз встретиться с ней, но пусть это не будет неожиданно. Дай я подумаю над этим и скажу тебе, что мы можем сделать, сегодня же вечером.
– Отлично, – согласился Гарретт, сдерживая свое нетерпение, понимая, что Джулиана лучше него сможет справиться с этим. И потом повторил последнее сказанное ею слово: – Вечером.
В этом слове было заключено множество значений: сегодня вечером в номере Гарретта в «Пининсуле» они с Джулианой станут родителями, обсуждающими, что делать с их любимой дочерью.
И сегодня вечером они снова, через двадцать восемь лет, станут любовниками.
– Гарретт, как я хотела бы остаться для тебя восемнадцатилетней!
Несколько раньше Гарретт испугал Джулиану вопросом, не голодна ли она. Теперь настала его очередь испугаться слов, которые тоже указывали на голод, но несколько иного рода. Гарретта поразила серьезность ее слов. Сначала он только нежно улыбнулся в ответ, а потом ласково отвел серебристо-черную прядку волос с ее тревожных глаз; его глаза были полны любовью и обещанием, что его страсть, его влечение к ней, его голод остались такими же сильными, как и двадцать восемь лет назад.
Гарретт нашел ее руки и медленно, нежно начал целовать опухшие суставы; у Джулианы от счастья начало колотиться сердце, и она поняла, что ее руки, некогда такие легкие, снова смогут исполнить свой танец. И наконец, за мгновение до того, как их губы слились в поцелуе, до того, как их снова охватило и поглотило волшебное ощущение близости, он прошептал:
– Женщине, которую я люблю, Джулиана, женщине, которую я хочу и без которой не могу жить, этой женщине ровно сорок шесть лет.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Отель «Ветра торговли»
Пятница, 10 декабря 1993 г.
– Мисс Уитакер? С вами говорит Алекс, помощник миссис Лян.
– Я слушаю.
