Дженнифер Крузи - Приглашение к искушению
— Ты не должен оставлять меня здесь, — горячо заговорила Рейчел, думая о том, что перед ее кружевным, красного цвета нижним бельем фирмы «Секрет Виктории» Лео Кингсли не сможет устоять. — Я симпатичная, сообразительная, я люблю и умею работать. — Она подошла поближе, и Лео демонстративно закрыл глаза. — По пути в мотель я заезжала к Софи, мы обсудили ситуацию, и она сказала, что у меня все получится. Я имею в виду будущий бизнес. Ты, Лео, научишь меня снимать фильмы, мы создадим еще одну фирму и назовем ее «Рейчел филмс». А эмблемой станет кошечка. Представляешь, как здорово? У тебя эмблема — лев, а у меня — кошечка!
Ее платье мягко упало на пол, Лео открыл глаза и уставился в потолок.
— Оденься, прошу тебя, — строго произнес он, с интересом рассматривая трещинки на потолке.
— Нет, потому что хочу быть с тобой, Лео! Я хочу принадлежать тебе, здесь, сейчас, а потом… мы вместе полетим в Лос-Анджелес и будем жить долго и счастливо.
— Какая восхитительная перспектива! — не сдержавшись, фыркнул Лео и рассмеялся.
— Да, мы будем очень счастливы, — не обращая внимания на его реакцию, продолжала Рейчел. — И я сделаю все для этого, можешь не сомневаться. Ты меня еще плохо знаешь.
— А по-моему, предостаточно, — буркнул Лео.
Он сделал шаг назад, снова демонстративно закрыл глаза, но Рейчел подошла вплотную, крепко прижалась к нему всем телом и обвила руками его шею.
— Ты меня плохо знаешь, — жарко прошептала девушка, целуя Лео в губы. — Пока…
Софи сидела в кресле-качалке на крыльце и наблюдала, как Фин Такер размашистым шагом идет к дому. Что бы он ни сказал, как бы ни кричал, ей надо все покорно вынести. Она заслужила и его возмущение, и гнев. Она виновата.
Фин с каменным лицом взбежал по ступеням, молча сел напротив Софи и закинул ногу на ногу.
— Дилли видела фильм? — тихо спросила Софи, избегая встречаться с мэром взглядом.
— Нет. К счастью, у миссис Баркли быстрая реакция, и как только пошли… сомнительные кадры, она мгновенно выключила телевизор.
— Фин, но это был не наш фильм, а Лео Кингсли, — с виноватым видом продолжала Софи. — Он взял наш вариант и добавил туда грязные сцены из своего фильма.
— Значит вы все-таки снимали порнографию?
Софи открыла рот и хотела поведать о том, что не всякие постельные сцены можно и нужно считать порнографией, но, увидев его гневный взгляд, поняла, что в данном случае разъяснительная работа не даст положительного результата. Это бесполезно, Фин не захочет ничего слушать.
— Да, мы тоже делали порнографию, — опустив голову, призналась она. — Но не такую, как у Лео, а мягкую, не грубую. И наш фильм получился вполне пристойным.
— Не сомневаюсь, ведь ты использовала в сценарии мои слова! — возмущенно бросил Фин. — Те, которые я говорил тебе наедине! Вот уж никогда бы не подумал, что ты можешь так поступить! — продолжал он. — Использовать наши отношения для сюжета какой-то дешевой порнухи!
— Я использовала их лишь потому, что ты был великолепен! — искренне воскликнула Софи.
— Ничего не хочу слушать!
— Нет, ты послушай! — вдруг горячо заговорила она. — Ты, очевидно, забыл, что сначала наши с тобой отношения были совсем не такими, как сейчас. Это была своего рода игра, разве ты не помнишь? Мостки, Джули Энн, кровожадный свирепый медведь… И ты тогда относился ко мне как к женщине на одну ночь. Я не возражала, мне тоже захотелось развеяться. И когда мы с тобой лежали на мостках, мне и в голову не могло прийти использовать этот эпизод в фильме! Я придумала это позднее, когда ты ушел. Я никогда не предполагала, что ты сможешь увидеть эту сцену. И естественно, не надеялась, что это для тебя окажется так важно!
— Поэтому и продолжала использовать наши отношения для сюжета! — зло произнес он. — Даже когда поняла, что ты для меня не женщина на одну ночь.
— Я перестала их использовать сразу после того, как Стивен Гарви застукал нас с тобой на кухне. После того как ты начал устраивать мне так называемые любовные экзамены.
— Это были не любовные экзамены, а нечто большее. Жаль, что ты этого не поняла.
— Так ты бы объяснил мне! — воскликнула Софи, чувствуя, как ее охватывает раздражение. — Но нет, ты постоянно отпускал какие-то дурацкие шутки, делал вид, что относишься ко мне только как к партнерше по постели, всячески подчеркивал, что связь наша временна, а теперь обижаешься, что я не распознала твоих чувств? Я не виновата в том, что ты так умело скрывал свое истинное отношение ко мне!
— А я никогда не думал, что ты можешь так легко предавать людей, с которыми спишь! — резко бросил Фин.
— Когда я это осознала, дело зашло уже далеко, — вынуждена была признаться Софи. — Но нам с Эми и в голову не могло прийти, что ты об этом когда-нибудь узнаешь. И вот теперь все открылось… Да еще и кассеты украли, — печально добавила она. — Пропала наша работа. Но тебе, Фин, по-моему, не о чем сожалеть.
— Ты так думаешь? — усмехнулся он. — А впрочем, чего от тебя еще ожидать…
— А чего ты от меня ждал? — вскричала Софи. — Извинений? Хорошо, я прошу у тебя прощения, да, я виновата перед тобой. Ты хочешь убить меня за те кассеты? Ты жаждешь заставить меня страдать? Я и так страдаю, и из-за тебя, между прочим, в большей степени. Ведь ты никогда не говорил: «Софи, ты нужна мне, ты занимаешь важное место в моей жизни». Ты ни разу не признался мне в любви! Ни разу! А когда я в субботу сказала, что люблю тебя, помнишь, что ты мне ответил?
— У меня хорошая память, — пробормотал Фин, отворачиваясь.
— А я все-таки тебе напомню! Ты сказал мне «спасибо». Поблагодарил меня! Я потрясена вашей вежливостью, мистер Такер!
— Слушай, перестань на меня кричать, — поморщился Фин. — Время позднее. Весь город разбудишь.
Софи резко поднялась с кресла-качалки, и оно жалобно заскрипело.
— Я кричу потому, что ты обвиняешь меня в предательстве, а сам поступаешь еще хуже! Да ты предал меня в десять раз больше, а теперь с оскорбленным видом заявляешься сюда и говоришь, что все это, оказывается, не было игрой и мне следовало знать об этом!
— Я безуспешно пытаюсь втолковать тебе, что существуют неписаные правила: нельзя выносить на суд общественности то, что делается и говорится наедине!
— Наедине? — усмехнулась Софи. — Когда же, позволь тебя спросить, мы оставались наедине? На мостках, где любой мог нас с тобой увидеть? Или когда ты швырнул лампу о стену, очевидно, желая привлечь внимание постояльцев фермы? А может быть, когда мы занимались любовью на капоте твоей машины? Разве все это не было игрой? А теперь ты неожиданно меняешь ее правила и сваливаешь вину за случившееся на меня? Так вот, знай: я считаю, что во всем виноват ты один!
