Запрет на любовь - Анна Джолос
Боже, где была моя голова? Почему я не подумала о том, что минутная слабость может в последствии нанести непоправимый ущерб? Там ведь повсюду чёртовы окна были. Стоило догадаться о том, что за нами могут наблюдать со стороны чистого любопытства ради.
Встаю с пола и иду к шкафу.
Достаю спрятанные вглубь чемоданы.
Снимаю с вешалок одежду и бросаю её на кровать.
Выполняя механические движения, не перестаю рыдать.
Бестолковая.
Будь ты умнее, этого не случилось бы!
Зачем? Зачем в моменте поддалась чувствам, не имеющим никакого будущего? Зачем так подставилась?
Если раньше во мне теплилась надежда на то, что отец поймёт меня и изменит своё решение относительно моей свадьбы с Горозией, то сейчас, после увиденного, он скорее всего, просто насильно меня за него выдаст.
Парадокс. А я ведь, получается, действительно повторяю судьбу своей матери. Всё в точности ровно также. Жених-грузин. Вынужденный ранний брак. Семья с человеком, к которому ты равнодушна.
Страшно становится, стоит лишь это представить.
Только сейчас понимаю, что до сегодняшнего дня вообще всерьёз не задумывалась о своём замужестве.
Мы с Горозией дружили, вместе росли, встречались. Наши отношения развивались постепенно и планомерно. Всё поэтапно, всё логично.
Мне чуть ли не с самого детства заложили в голову идею о том, что он — мой будущий муж. И ведь это казалось таким правильным! Кто мог предположить, что однажды, целуя другого парня, я вдруг чётко осознаю и почувствую: Левана не люблю, нет…
Складывая вещи в чемоданы, неожиданно для себя сожалею о том, что не поговорила со своей матерью.
Проанализировать этот странный порыв не успеваю. Вновь оживает оставленный на полу телефон.
Долго не подхожу к нему, пока он настырно вибрирует, сигнализируя о входящих. Боюсь увидеть там то, что окончательно меня уничтожит. Однако когда всё-таки решаюсь, становится лишь ещё хуже, ведь на экране опять светятся сообщения от неизвестного номера, но от известного мне абонента.
8962955**** «Почему молчишь и не отвечаешь мне? Не можешь?»
8962955**** «Джугели, у нас получится. Обещаю»
8962955**** «Ты главное ничего не бойся. Я всё устрою. Поняла?»
8962955**** «Хочу, чтобы ты знала. Я ради тебя и твоего счастья на многое пойду»
8962955**** «Не веришь? Докажу»
Безмолвно реву, читая это.
Воскрешаю в памяти дорогие сердцу картинки.
Марсель внаглую меняется с Пашей местами. Танцует на линейке со мной. Сжимает в объятиях, совсем не держит дистанцию. Говорит мне такие вещи, от которых кружится голова и в груди невероятно горячо становится.
«За меня пойдёшь, если позову?»
«Любить тебя буду»
«Как там, и в горе, и в радости»
А как смотрел, касался…
Я никогда этого не забуду.
Сквозь мутную пелену замечаю ещё одно прилетевшее сообщение.
Илона Вебер: «ВОЗЬМИ ТРУБКУ, СРОЧНО!!!»
Она настойчиво трезвонит и я зачем-то принимаю вызов.
— Тата, — доносится до меня её встревоженный голос. — Ты… как?
Шмыгаю носом. Просто плачу, не в силах ответить.
— Господи. Что там у вас происходит? Ты никому не отвечаешь. После линейки сразу исчезла.
— Я…
— Зачем эти грузины заявились в Красоморск?
— Я уезжаю, Илон, — на выдохе сообщаю.
— Что? Уезжаешь? Когда?
— Сейчас, — отзываюсь тихо.
— В смысле сейчас? Подожди, нет. Тебе нельзя. Нельзя уезжать, Тата!
— Никому не рассказывай.
— Ты меня слышишь? Я делала расклад.
— Илон, пожалуйста, — устало прикрываю веки.
— Там башня! Десять мечей и…
— Извини, я не могу говорить.
Сбрасываю. Потому что слышу голос деда в холле.
— Я понял. Да. Добро, Амиран.
Это он произносит, уже заходя ко мне в комнату.
— Ты собралась? — интересуется сухо, глядя на меня сверху вниз. Как на ничтожество.
Молчу.
— У тебя пять минут. Я жду за дверью.
— Так не терпится вышвырнуть меня из своего дома?
— Что там у тебя? Телефон? Давай сюда, — протягивает раскрытую ладонь.
Встаю.
Чувство лютого протеста накрывает с головой. Поэтому, размахнувшись, швыряю смартфон на улицу. Чем явно вывожу Зарецкого из себя.
— Тьфу ты, дура! — отплёвываясь, орёт сердито, после чего выходит.
*********
Когда отведённое на сборы время заканчивается, меня конвоируют до ворот. Иначе это не назвать.
С бабушкой попрощаться не дают. Она заперта в одной из комнат. Кричит на весь дом.
— Какой же ты всё-таки ублюдок, дед, — осмеливаюсь сказать ему в лицо, уже когда стою у машины Левана.
Багровым становится. Стискивает челюсти до зубовного скрежета. Верхняя губа подрагивает от ярости. Ноздри раздуваются.
Однако, на удивление, бывший губернатор проявляет недюжинную выдержку и позволяет мне сесть в машину, никак не комментируя услышанное.
— Позвоните, как доберётесь, — бросает Горозии напоследок.
Вот так, собственно, я и покидаю резиденцию Зарецких.
Не плачу. Не истерю.
Что чувствую?
Опустошение.
Отрешение.
Грусть.
Печаль.
В особенности, когда проезжаем те места, которые я, оказывается, полюбила всей душой.
Вот она оживлённая набережная, красиво подсвеченная рядами фонарей.
Ретро-кинотеатр.
Парк развлечений, в котором мы с ребятами отлично провели время.
Школа…
Надо же, как изменчива жизнь! Десять месяцев назад я ненавидела этот маленький, провинциальный город и ежедневно мечтала о том, чтобы появилась возможность поскорее уехать отсюда.
Что ж. Бойтесь своих желаний.
— Честно сказать, чего-то такого я ожидал от тебя, Тата. Ты ещё зимой прилетела в Москву какая-то другая.
— Кто бы говорил. Ты и сам уже давно стал другим.
— Не спорю, — самодовольно ухмыляется.
— Это не комплимент, если что. Ты изменился в худшую сторону. Передо мной не тот Леван, которого я знала в детстве, — разочарованно заключаю, глядя на его профиль.
— Ну, так-то, кис, и ты — не та, за кого себя выдавала.
Прищуриваюсь.
— Целка-то ещё или уже легла под него? — хлёстко бьёт обидными словами.
— Слушая это, жалею, что не легла.
Смеётся, метнув в меня недобрый взгляд.
— Знаешь, сколько девок у меня было за последние пару лет? — хвалится, задирая подбородок. — Ууу. Много. Когда ты звонила, кстати, на кухне не друзья тусовались, а Лали. Помнишь нашу симпотную горничную?
— Меня нисколько не задевает эта информация, Леван. Раньше, возможно, расстроилась бы, но сейчас мне всё равно, — признаюсь абсолютно искренне. — Знаешь, только чего не понимаю?
— Чего, родная?
Морщусь.
В нынешних обстоятельствах это его «родная» звучит как самое настоящее издевательство.
— Зачем я тебе? Зачем женитьба?
— Нет, Тата, давай без этого. Даже не пытайся. Я не намерен терять новенькую хату в столице, тачку, ежемесячный денежный взгрев и другие плюшки.
— Ты мог бы с лёгкостью найти кого-то другого на роль своей невесты.
