Начало нас - Лайла Джеймс
— Райли. — Голос у меня хриплый, почти неузнаваемый для моих ушей.
При звуке моего голоса она издала еще один обеспокоенный всхлип. Я подхожу к ее кровати и осторожно сажусь на край ее матраса, чтобы не спугнуть ее. Схватив ее одеяло, я осторожно стягиваю его. В поле зрения появляется ее заплаканное лицо, и наши глаза встречаются.
Время замедляется.
Я думаю, может быть… если бы меня ударили ножом, это было бы менее больно.
У меня сбивается дыхание.
Преследующий страх в ее глазах полностью опустошает меня.
— Это я, — говорю я ей, пытаясь успокоить ее панику. — Ты в безопасности. Это просто шторм.
Раздается еще один раскат грома, и все ее тело вздрагивает. Ее бледное лицо искажается от абсолютного ужаса, а руки внезапно выскакивают из-под одеяла.
Райли хватает меня за запястье, ее пальцы крепко сжимают меня.
— Не… — она задыхается. — П-пожалуйста, не…о-оставляй м-меня. Я… не… пожалуйста. Пожалуйста. Пожалуйста.
Она едва может сформулировать правильное предложение, поскольку у нее начинается полномасштабная паническая атака. Когда еще один гром разносится по небу, угрожающий звук отскакивает от стен, Райли зажмуривается. Вся кровать дрожит от ее сильных толчков.
— Пожалуйста, Колтон.
Звук моего имени на ее губах…
Ее голос полон страха, но мое имя произносится как шепот молитвы. Как будто она пытается найти утешение во мне.
Будто я ее последняя надежда во всем этом заброшенном мире.
Черт, Райли меня испортила.
— Все в порядке, — успокаиваю я так нежно, как только могу. Я никогда не делал это раньше. Возможно, я хорош во многих вещах, но я ничего не знаю о том, как кого-то утешить. Я не знаю как. Это не жизненный навык, которым я обладаю. Но все равно…
Ради моего Маленького Цветочка – я стараюсь изо всех сил.
— Я здесь, — говорю я ей. Ее подбородок трясется, сдерживая крик. — Я никуда не уйду. Я не оставлю тебя.
В краткий бездумный момент я делаю единственное, что считаю правильным. Я знаю, что пожалею об этом завтра; Я знаю, что она возненавидит меня завтра. Но все же… ничто в моей жизни не имело больше смысла и не казалось мне более правильным, до этого самого момента.
Я снимаю обувь и залезаю в постель к Райли Джонсон.
В тот момент, когда мое тело скользит по ней, она сворачивается во мне. Ее нежная мягкость касалась всех моих твердых мышц. Ее прерывистое дыхание ласкает мое горло, где скрыто ее лицо.
Ее тело прижимается ко мне, и я чувствую ее бешеное сердцебиение. Я не знаю, что происходит у нее в голове, но Райли пытается залезть под мою плоть, как будто она найдет там убежище. Я не знаю, как еще это описать.
Ах, черт. Она убивает меня.
Райли все еще держит мое запястье мертвой хваткой. Как будто она боится, что я уйду… а если я уйду, она засохнет и превратится в ничто.
— Останься. — Ее тоненький голосок надломился на этом единственном слове.
— Все в порядке, ты в безопасности. — Что еще мне сказать в этой ситуации? Внезапно я злюсь на себя за то, что я такой тупой придурок. Я даже не знаю, как кого-то успокоить. Господи, я действительно жалок.
Я глотаю и пробую еще раз.
— Поговори со мной, — шепчу я.
Райли напрягается в моих руках.
— Ч-что?
— Поговори со мной… Назови мне свой любимый цвет, — уговариваю я ее заговорить. Возможно, если она заговорит, паника в ее сознании постепенно утихнет. Если она сосредоточится на чем-то другом, кроме своего страха, ей, возможно, будет легче успокоиться.
— Мой любимый цвет? — Кажется, мой вопрос ее смутил, ее разум все еще затуманен паникой.
Я провожу рукой по ее руке, мои пальцы скользят по ее мурашкам. Мне не нравится, насколько холодна ее кожа.
— Ага. Тебе нравится розовый?
— Немного, — тихо отвечает Райли.
— А как насчет красного?
— Красный мне не идет.
Я моргаю. Действительно? Я думаю, красный ей был бы к лицу. Красный – смелость и сексуальность. Я представляю себе растрепанные светлые волосы, яростные глаза и красное платье. С красной помадой.
А потом я думаю, как чертовски красиво выглядели бы ее красные губы, обхватившие мой член…
Забудь это, Беннетт.
Ее нос касается моего горла.
— Мне нравится синий, — выдыхает она мне в кожу. Ее ответ неожидан.
— Какой синий?
— Хм, нежно-голубой. — Ее тело медленно расслабляется напротив моего.
Шторм продолжает бушевать, но Райли теперь больше сосредоточена на мне и моих словах. Она едва замечает сильный гром, раскатывающийся в небе.
Я продолжаю рисовать круги на ее руке большим пальцем, наслаждаясь тем, как ее мышцы начинают расслабляться.
— Это красивый цвет. Как ты думаешь, какой мой любимый цвет?
— Серый, — быстро отвечает она, как будто ответ уже был на кончике ее языка.
Я знаю, что задал вопрос, но на самом деле у меня нет любимого цвета.
— Почему ты так думаешь?
— Серый — твой цвет, — упрямо говорит Райли, ее голос мягкий и слабый. — Он безэмоционален и угрюм, как и ты. Это что-то среднее, потому что тебе не подходит ни белый, ни черный цвет. Серый сложен… — она замолкает.
Мое сердце заикается.
— Думаешь, я угрюмый?
Я не получаю ответа.
— Райли?
Ее молчание наполняет меня беспокойством, поэтому я поднимаю голову и смотрю ей в лицо. Глаза ее закрыты, заплаканное лицо выглядит умиротворенным, дыхание выравнивается. Райли уснула, но все еще держит меня за запястье.
Я не ожидал, что она уснет так быстро. Но, наверное, когда паника утихнет и ее сознание затуманится спокойствием, она погрузится в бессознательное состояние.
Райли остается, свернувшись калачиком, прижавшись ко мне весь день и до поздней ночи. Она даже почти не дергается во сне. Где-то ночью ее рука залезает мне под рубашку, ее ладонь упирается в твердые мышцы моего живота. Кожа к коже.
Я не сплю ни секунды. Я не могу…
Я не сплю и слушаю дыхание Райли.
Она остается такой до утра. У меня болит все тело, потому что за ночь я не пошевелился ни на дюйм, слишком боялся, что разбужу ее.
Шторм в конце концов проходит, и когда наступает рассвет, глаза Райли распахиваются при первом луче солнечного света. Я наблюдаю, как растерянность отражается на ее сонных чертах.
Ее голова поднимается и она встречается со мной взглядом.
Она моргает. И снова моргает.
Ее губы раздвигаются в тихом вздохе, а затем она отталкивается. Райли садится, запуская пальцы в растрепанные волосы. Вот и все, я этого ждал. Ее реакция утром, когда туман панической атаки рассеялся в
