Та ещё штучка (СИ) - Риз Екатерина

- А ты что же, и с Филатовым теперь в контрах?

Я вздохнула.

- У меня тяжелый характер, ты же знаешь. Так что, ты хочешь со мной встретиться?

- Смотря для чего. Не знаю, в курсе ты или нет, но твой ненаглядный с утра уже сулил мне золотые горы.

- Рада, конечно, за него и за тебя, вот только в наших отношениях присутствует такой момент, что все тебя интересующее, на руках у меня, а не у него.

- Значит, всё-таки тучи на горизонте появились. А так хотелось верить в чистую, искреннюю любовь…

- Саш, перестань насмехаться. Я ведь могу психануть и позвонить кому-нибудь другому.

- Ладно, ладно. Это не моё дело. Я рад, что ты собираешься выполнить нашу договоренность. А то я уже всерьёз начал разочаровываться в людях.

- Я в них уже давно разочаровалась, - порадовала я его.

- Где встретимся?

Мы договорились с Соболевским о встрече. Место мне было незнакомым, но выбора у меня не было. Пришлось Александру довериться, я напомнила себе, что это в последний раз. Я, вообще, больше не планировала с ним встречаться. Только напоследок я ему сказала:

- Надеюсь, тебя не нужно просить о том, чтобы сохранить нашу с тобой договоренность в тайне? До поры, до времени.

- Боишься, что любимый не поймет?

- Не поймет, - согласилась я с ним. – Но сейчас его довольство не в приоритете. Я хочу покончить со всем этим.

- А Филатов сопротивляется? Хочет меня кинуть?

- Саша, ты задаешь слишком много лишних вопросов. Ты думай о том, что готова предложить тебе я.

- Думаю, - сказал он, и разговор мы закончили.

- Принести вам ещё чай? – предложила мне официантка. Я глаза на девушку вскинула, сама не заметила, как впала в задумчивость. Затем кивнула, выдавила из себя улыбку.

- Да, спасибо. – А когда девушка отошла от моего стола, я снова взяла в руки телефон, и набрала другой номер. Услышав мужской голос в трубке, решительно заявила: - Это Серафима Бурова. Я хочу поговорить с Филиппом Маратовичем.

Ну, вот и всё. Путь пройден до конца. Практически.

Я добиралась до места встречи с Соболевским больше двух часов. Ехала в такси, постояла в пробке. Сидела на заднем сидении, крепко-накрепко прижимая к себе сумку с драгоценностями. С ума сойти, со сколькими миллионами, даже не рублей, а долларов я путешествую по столице нашей родины. Такие ценности обычно на бронированных охраняемых автомобилях перевозят, как я себе это представляю, а я еду в обычном такси, и мечтаю, буквально мечтаю от них избавиться.

Соболевский назначил мне встречу в ресторане. Если честно, меня это успокоило, я представляла себе ресторанный зал, заполненный людьми. На чужих глазах со мной вряд ли что-то сделают. Но когда такси подъехало к серому фасаду строящегося торгового центра, я поняла, что всё не так, как я себе представляла. В этом ресторанном зале чужих глаз точно нет. И не будет ещё пару месяцев. Этот момент я не учла. Вышла из машины с тяжелым сердцем.

- Сима!

Я резко обернулась на знакомый голос. Увидела Соболевского неподалеку. Странно, но он стоял один, на самом ветру, сунув руки в карманы джинсовой куртки. На меня смотрел. В первые секунды я никак не могла заставить себя сдвинуться с места. Сердце билось, бросило в жар, хотя в лицо дул довольно прохладный ветер, он подхватывал и путал мои волосы. Я нетерпеливым жестом убрала их с лица.

- Здравствуй, Сима, - сказал мне Соболевский, приближаясь ко мне. А я нахмурилась.

- Ты слишком много со мной здороваешься, - заметила я.

Он рассмеялся.

- Просто пытаюсь быть вежливым. Пойдем?

- Куда? – насторожилась я.

- Покажу тебе своё недавнее приобретение. Всегда, знаешь ли, хотел стать ресторатором.

- Надеюсь, это будет не ресторан здорового питания, - пробормотала я. Оглянулась через плечо. Поблизости никого не видно. Соболевский пошел вперед, а я за ним, хотя, ноги меня несли следом очень неохотно. – Ты говорил с Ваней?

- С твоим Ваней? Ещё раз? Нет, конечно.

- Почему конечно?

- А что он может сказать мне интересного? Ты перебила его ставку.

- Я ни на что не ставлю. Я хочу выполнить наш уговор, и жить дальше спокойно.

- Так и будет. Проходи. – Александр распахнул передо мной тяжелую, стеклянную дверь. Выглядела она солидно, правда, была вся в пыли. Далеко мы не пошли. Вошли в просторный, гулкий холл, и я почти тут же сбавила шаг. Соболевский прошел вперед, его шаги эхом отдавались в пустом пространстве. А когда он понял, что я за ним не спешу, остановился и обернулся. Посмотрел на меня. Мы встретились взглядами. – Ты меня боишься? – спросил он.

- А надо?

Соболевский меня разглядывал.

- Если ты не собираешься меня обманывать, Сима…

- Я не собираюсь тебя обманывать, Саша, - в тон ему, ответила я. – Мне чужого не надо. Я принесла всё, что ты перечислил.

- Замечательно.

Он даже руки потер в предвкушении, а мне от этого его поступка, стало жутко противно. Алчность людей, явно, не красит.

Соболевский усмехнулся.

- Мне, знаешь ли, с возрастом тоже не хочется ввязываться в какие-либо авантюры. Но своё я хочу вернуть.

- А ты уверен, что это твоё?

Не знаю, откуда Рудаковский появился, но он словно вырос за спиной Александра. Тот не ожидал, вздрогнул, затем резко обернулся. Сделал несколько торопливых шагов назад, огляделся затравленно, но, по всей видимости, не нашел откуда ему ждать помощи. И убийственный взгляд достался мне.

- Ах, ты, сука!..

Я осторожно пожала плечами. Старательно держала себя в руках, хотя, очень хотелось развернуться и рвануть назад, через стеклянные двери, и мчаться прочь, не оборачиваясь. Но вместо этого, я продолжала стоять, как вкопанная, прижимая к себе сумку. Переводила взгляд с одного мужчины на другого, и в панике гадала, правильно ли я сделала, что затеяла сделку века. С риском лишиться головы.

- Вы меня вынудили, - сказала я Соболевскому, в ответ на его горящий взгляд. – Оба требуете, доказываете свою правоту. Получается, что с кем бы я ни договорилась, второй будет ставить мне условия и счета выставлять. А я так не хочу. Вы своими играми, своей жадностью, мне жизнь сломали.

Рудаковский, куда более молодой и решительный, сделал в мою сторону несколько шагов. Даже руку зачем-то протянул. Проникновенно заговорил:

- Сима, мы с тобой о чем договаривались?

Соболевский резко развернулся ко мне, взглянул, будто обжег. И негодующе рыкнул:

- Ты с ним договаривалась?!

- Мне все равно, с кем договариваться! – выкрикнула я им обоим. Вытянула руку вперед, когда они оба шагнули ко мне. – На месте стойте. Я никого не обманывала. Всё, что вас обоих интересует, находится в этой сумке. Я не собираюсь ничего прятать и скрывать. Я хочу вернуть то, что Леша когда-то украл. И мне все равно, у кого из вас. Вы оба друг друга стоите. – Я переводила настороженный взгляд с одного на другого. Понимала, что нахожусь в заведомо проигрышном положении, и мне, по сути, нечего противопоставить ни одному, ни другому, не говоря уже о том, чтобы им двоим. Если Рудаковский с Соболевским только переглянутся, и решат вместе играть против меня, мне точно не спастись. Поэтому я торопилась эту комедию закончить. Взяла и кинула сумку на пол, со всей силы пнула ее ногой по направлению к ним. – Там всё. По твоему, Саша, списку, можешь проверить. Забирайте.

Наверное, я никогда не забуду их глаза в этот момент. Оба с такой жадностью уставились на сумку с драгоценностями, ещё не видя их, что мне захотелось поморщиться от пренебрежения. Неужели можно так любить пустые, бездушные камни? Сколько бы они там не стоили?

Не знаю, чего я ждала, когда швырнула им сумку. Что мужчины начнут со мной договариваться, обсуждать, что мне придется упрашивать их, меня отпустить, но чего я совсем не ожидала, так это того, что два взрослых мужика вдруг кинутся вперед, расталкивая друг друга локтями, спотыкаясь и отпихивая друг друга. Кто-то из них первым споткнулся, они оба повалились в пыль, и все равно пытались первым дотянуться, схватить, отобрать. Я в замешательстве наблюдала за ними, слушала их ругательства и угрозы в адрес друг друга, а потом поняла, что зря теряю время. Что мне нужно бежать прочь. Доказывать мне нечего, ни одному, ни другому. Я поступила честно, отдала всё, что требовали. Не пыталась юлить, обманывать, улизнуть из города с чужими сокровищами. Надеюсь, в этих двоих также достанет чести не предъявлять мне в дальнейшем никаких претензий.