Гленн О'Брайен - Фактор внешности

— Да он уже завтра сможет работать.

— А что, завтра будет работа? Я вообще когда-нибудь смогу работать снова?

— Прикидываешься дурачком? После такого пикантного случая с тобой будут стремиться работать все. — Я говорил абсолютно серьезно.

— Спокойной ночи, Чарли, — сказал Барт, обняв меня по-настоящему крепко, как старого друга.

На следующий день мы принялись за работу. Но только теперь снимать решили на берегу, у воды. Барт спросил у Эдвины, как дела у Эдди, и она сообщила, что раньше полудня он не появится. Придя, Эдди весьма дружелюбно пожал Барту руку, и от смущения тот даже прослезился. Из Лондона прибыл адвокат Барта, и каждый из нас засвидетельствовал, что ничего особенного не происходило и никто не виноват в инциденте.

Юшка на съемки не явилась. Кто-то позвонил из агентства Казановы в Милан и сообщил: мол, что-то стряслось у Данте в семье. Но позднее я слышал, что она уехала с Капри одна, без него.

Эдвина казалась замкнутой и настороженной целый день. Я никогда прежде не видел ее в таком состоянии.

— Молодец, что спасла его! — сказал я ей.

— Ерунда, я занималась атлетикой и плаванием.

— Но прыгать было опасно.

Она посмотрела мне в лицо, вероятно, плохо различая мои черты, и сказала:

— Да, это опасно. Береги себя и не падай.

В тот вечер я обедал с Карой. Она сама пригласила меня. Ее так и тянуло на откровения после бутылки вина. Сначала Кара просвещала меня насчет инвестиций, потом принялась расписывать, как ей хочется иметь детей. Муж не нужен, только дети.

— Ты напоминаешь мне отца, — заметила она.

— Правда?

Не знаю, говорила Кара правду или просто пыталась льстить мне.

— Думаю, когда Эдди упал… или прыгнул…

— Нет, я бы никогда не смог… спасти его…

— Я знаю. — Кара улыбнулась.

— Но ты сама не боялась стоять на вершине.

Я даже представить не мог, что такое броситься в воду с такой высоты, и теперь с ней рядом, когда мы шли по дорожке назад к отелю, я не имел ни малейшего желания притворяться и строить из себя несостоявшегося героя. Я проводил Кару до самой двери ее номера, и она, чмокнув меня в щеку, засмеялась:

— Спокойной ночи, папа.

Под дверью Киттен я заметил яркий свет и решил постучаться, узнать, что происходит. Но она не открыла. Я постоял с минуту и вдруг услышал голоса. Похоже, там был Эдди.

Я узнал через неделю, что Эдди подписал с Казановой контракт на съемки, — неплохое начало для такого парня. Думаю, Казанова увидел в нем что-то особенное, так же как Барт, — некий востребованный современной модой архетип мужской красоты. Но я этого оценить не мог. Да, парень был красив, но в мире много красивых людей… Должно быть, содержание красивой оболочки уже никого не интересовало, потому что нельзя отрицать, что он напрочь лишен индивидуальности. Пустое место. И когда он сделался одним из мальчиков-моделей «Мейджор», то оставался таким же пустым. Мне нечего было сказать о нем, даже когда прошло значительное время со дня нашего знакомства, кроме того, что он похож на Тадзио. Но этого было достаточно для его работы.

Я слышал, что Данте он очень нравился. Тот неплохо платил ему. Но я бы не удивился, узнав, что и Данте его ни во что не ставит.

Моделайзеры

У каждого модельного агентства есть свои внутренние проблемы. К ним относится и проблема отношений между мужчинами и женщинами-моделями, поскольку всякое крупное агентство страдает от определенного типа мужчин — плейбоев, любителей развращения малолетних, коллекционеров любовниц, чокнутых экспериментаторов и сутенеров, которые пытаются теми или иными способами удовлетворять свои страсти и жажду наживы, нанося вред девушкам и репутации агентства. Этих вредоносных представителей фэшн-бизнеса мы называли моделайзерами, охотниками за моделями.

Известная матрона модельного бизнеса Эйлин Форд недаром пристально следила за тем, чтобы ее девушки были защищены и ограждены от посягательств со стороны сильного пола. Она действительно вела себя по отношению к моделям как любящая приемная мать. Бывали случаи, что она приглашала девушек пожить в своей семье в роскошных апартаментах. Несмотря на то что я все же не считал себя телохранителем моделей «Мейджор», Роттвейлер придерживалась иного мнения и гордилась тем, что смогла найти для девушек такого надежного патрона, как я, и тем самым усовершенствовать методы защиты, введенные в обиход миссис Форд.

Она не пыталась изолировать девушек или препятствовать их нормальной жизни и свободе, отлично зная, что таким образом только потеряет их доверие. Но зато она всегда была осведомлена о том, кто с кем когда и где встречается, какие романы заводят ее подопечные и чем это может быть для них чревато. И если усматривала прямую опасность, Ротти допускала необходимое вмешательство в их частную жизнь. Особенно бдительно она следила за теми, кто не мог скрыть намерения вступить в брак. За этим Роттвейлер наблюдала неотступно и всячески отстаивала интересы своих девушек в случае развода, вплоть до того, что добивалась для них выплаты алиментов. А уж если она обнаруживала под фальшивыми матримониальными намерениями ухажера злой умысел, то становилась непоколебимой и могла даже прибегнуть к насильственным мерам, чтобы избавиться от врага.

Но умудренные опытом моделайзеры нередко проявляли недюжинные упрямство и изворотливость. Они отрывали девушек от работы, приучали к наркотикам, часто бросали беременными и, что еще хуже, разрушительно воздействовали на их психику и самооценку, да еще обирали до нитки.

Ротти с героическим упрямством отбивала злодейские атаки, и время от времени ей удавалось сделать великое дело — спасти от разорения и деградации очередную жизнь и отогнать от жертвы бесчисленных вампиров, кровожадных хищников и бессовестных паразитов. Но борьба эта всегда стоила нам очень дорого. Моделайзеры были голодны, алчны и навязчивы.

Ротти ненавидела своих врагов, она справедливо видела в них источник деструктивного влияния и бесчувственной, бесчеловечной вульгарности, пользующейся лживым обаянием. В некотором смысле и в Данте Казанове она видела моделайзера, с которым считала необходимым постоянно бороться не на жизнь, а на смерть. А уж о друзьях из его ближайшего окружения и говорить нечего. Роттвейлер называла их откровенными и отпетыми мерзавцами, готовыми сожрать с потрохами любую наивную овечку.

Если же Роттвейлер удавалось принять на работу нормального гетеросексуального мужчину, она всеми правдами и неправдами старалась навязать ему роль заступника своих моделей. И первым среди этих заступников считался именно я. У нее была разработана специальная тактика для наиболее эффективной работы с моделайзерами — Ротти рекомендовала мне войти в их среду, выдавая себя за своего, втереться в доверие, чтобы всегда быть в курсе их гнусных планов.