Карина Хейл - Игра (ЛП)

— О, ну это само собой разумеется, — легко говорит она. — Но я бы не сказала, что он обязательно задумчивый, он просто мыслитель. И он не сложный, нет, он просто честный и знает, что будет делать, а что нет. Лично я всегда нахожу что-то очень благородное в Лаклане, как в породе мужчин, которых на самом деле больше не существует. Я рада, на самом деле рада, видеть его с кем-то, кто заставляет его светиться. Самое время. Ты познакомилась с его родителями?

Я качаю головой.

— Уверена, познакомишься, — говорит она, когда мы выходим из приюта. Она останавливается и запирает дверь, в то время как собаки начинают взволнованно тянуть свои поводки. — Они милейшие люди. Ты им понравишься, и тот факт, что ты здесь, тоже.

Я смотрю на неё.

— Просто сколько ты знаешь о том, почему я здесь?

Она подтягивает хвостик на затылке.

— Я знаю, что он не тот тип мужчины, который знакомится с девушкой и прилетает с ней сюда. Это говорит о нем многое. И тот факт, что ты приехала, многое говорит о тебе.

Она настоящий правдоруб.

— Что я могу сказать? Он действительно мне нравится.

Ей не нужно знать, что это преуменьшение.

Ее глаза украдкой смотрят на меня с улыбкой.

— Я знаю. Ой, пока не забыли. — Она отцепляет три намордника, висящих вдоль стены с кучей поводков. — Если собаки пойдут без намордника, у нас могут быть проблемы.

Она протягивает мне намордник, и я смотрю вниз на милую, открытую мордочку Джо, полные надежды глаза и большую улыбку.

— Кажется, немного неправильно делать подобное, — говорю я, фиксируя намордник на ее мордочке, что не особо волнует Джо. — Они лишь заставляют людей сильнее бояться собак. Я уверена, Джо и мухи не обидит.

Амара вздыхает, надевая намордники на других собак.

— Ага, да. Скажи это правительству. Либо мы надеваем на них намордники, либо не можем вообще ими заниматься. У большинства людей в Соединенном Королевстве предвзятое отношение к этим собакам и намордники делают все только хуже. Если бы они только могли увидеть их, как по-настоящему они умеют улыбаться, они бы так не боялись. Это клеймо, с которым мы пытаемся работать. Люди хотят верить той чепухе, которую слышат об этих собаках, они постоянно спорят и до них действительно трудно что-то донести.

— В Штатах то же самое, — говорю я ей. — Чем больше я провожу время с Лакланом, тем больше обращаю внимания на предвзятость СМИ. Если на ребёнка нападает лабрадор, что встречается чаще, чем ты могла бы подумать, это едва ли становится новостью, а если и происходит, они не раздувают скандал под названием «нападение собак». Но если это питбуль, все новости кричащими заголовками сообщают об этом. — Я смущённо улыбаюсь Амаре. — Признаю, пока я не встретила Лаклана, СМИ отдавалось меня одурачить.

Она кивает, кладя руки на бёдра.

— Он может быть немногословным, когда ты не знаешь его по-настоящему, но если начнёшь говорить с ним о собаках, он не заткнется. Он делает здесь столько хорошего. Он очень, очень убедителен.

Она указывает головой на улицу, и я иду за ней. Собаки выглядят ужасающими в намордниках, но, по крайней мере, они виляют хвостами, их носы принюхиваются к новым запахам.

— Так как существует это место? — спрашиваю её с любопытством. — Имею в виду, с точки зрения финансирования?

Она качает головой, раздумывая, пока мы останавливаемся, чтобы дать собакам понюхать траву.

— Все хорошо. Мне платят, неважно сколько, благодаря собственным деньгам Лаклана. Думаю, если б не тот факт, что он много лет выгодно инвестировал средства, моя позиция была бы чисто добровольческой.

— А волонтеры?

— Они приходят и уходят, но у нас есть четверо действительно преданных идее. Один несколько лет назад играл в регби с Лакланом. Рене. — Ее глаза сияют, когда она произносит его имя. — Он сейчас далеко, но он всегда очень помогает.

— А Лаклан в последнее время не организовывал сбор средств?

— Ну он ведь уезжал, но в начале сезона регби будет ужин...ты ведь будешь здесь в это время? Это через несколько недель.

Я беспокойно сжимаю челюсть.

— Я не уверена...

— Меня назначили главной, так что не уверена будет ли все так же идеально, как и всегда. Слава Богу, мне помогала мама Лаклана, Джессика. Обычно подобные мероприятия планирует она. Лаклан без неё становится таким потерянным, когда дело доходит до вечеринок и приходится общаться с богатыми и знаменитыми.

— А что насчёт чего-то типа календаря с игроками в регби? — я вспоминаю, что Нейл говорил мне о чём-то подобном с французами.

Она ухмыляется мне.

— Например, заставить его позировать обнаженным, чтобы спасти животных?

Я ухмыляюсь при мысли о подобном.

— Я не совсем это имела в виду, но эй, если бы я увидела календарь с ним обнаженным, то купила бы его. И мне не было бы дело до повода. Женщины чертовски простые создания.

— Тебя не беспокоит, что весь мир смотрит на причиндалы твоего парня?

Сквозь меня пробегает дрожь от такого простого факта, что она назвала его моим парнем. Он мой парень? Понятия не имею. Но я не собираюсь поправлять ее. Мне нравится, как это звучит.

— У меня бы не было с этим проблем. Ещё один повод чтобы похвастаться, — со смешком добавляю я.

Мы проводим два часа, выводя разных собак на прогулки по окрестностям, пока не приходит время убираться. Амара говорит, что она вернётся в районе восьми с Шарлотт, одной из волонтёров, чтобы взять собак на их последнюю на сегодня прогулку. Должна сказать, даже если для этих собак все это во многих отношениях кажется безнадёжным, о них очень хорошо заботятся. Я дрожу при мысли о том, как содержаться животные в других приютах, особенно переполненных и с ужасными условиями.

Когда Амара отвозит меня в квартиру Лаклана, я ожидаю увидеть внутри полный бардак. Но обе собаки вели себя хорошо. Лионель прыгает с кушетки, где устроился с Эмили, и с большими глазами, виляя хвостом, бежит ко мне.

Я приседаю и чешу его за ухом, не в силах увернуться от слюнявых поцелуев.

— Я выведу вас через пару минут, — говорю я ему, осторожничая, чтоб не произнести рядом с ним слово на букву «М». Он просто смотрит на меня этими большими глазами, и я вынуждена отвести взгляд. Если бы он был моей собакой, он бы был чертовски избалован. Теперь я понимаю, почему Пэрис Хилтон таскает везде с собой эту уродливую чихуахуа.

Я иду в спальню, снять футболку и надеть что-то новое и свежее. Я выбираю чёрный топ, с достаточно низким вырезом, чтобы демонстрировать мой кружевной лифчик. Мои девочки для него должны выглядеть потрясающе. Тот факт, что прямо сейчас он на тренировке по регби, становится горячим, потным и мужественным, обходит других больших мужчин с присущей ему решительностью и грубой силой, что ж, я почти поддаюсь искушению достать вибратор из своего наполовину разобранного чемодана и заняться делом.