(не)верная (СИ) - Дилин Рин

Слёзы сами бежали у меня по щекам, и я не могла их унять: какая же я дрянь! Так вот о какой травме говорил Николай… Он же просил меня, предупреждал, а я… мразь.

- Юра нянчился со мной в больнице. А потом, при выписке, сделал предложение. Он поклялся, что не оставит меня, постарается сделать счастливой, сделать всё, чтобы унять эту боль… Ох, уж это его дурацкое рыцарское благородство! Он просто чувствовал вину передо мной за всё, что случилось… Да и я сама до сих пор виню его в этом. Но в тот момент мне некуда было идти, я оказалась одна, на улице, и я испугалась. Испугалась и приняла его предложение. Может быть, вы на моём месте поступили бы иначе, но я ужасная трусиха… - закончила Соня свой рассказ и покачала головой. – Не надо, Лара, меня жалеть. Ваша жалость унизительна. Я никогда не была Юре женой в полном смысле этого слова. Но он всегда был хорошим мужем мне…

Вытирая щёки ладонями, я встала, взяла свою сумочку и произнесла, давя в груди судорожные всхлипы:

- Простите меня! Нет слов, чтобы описать всю степень моего раскаяния. Мне очень жаль, но я не могу вам ничем помочь: мы с Юрой расстались не потому, что я прекратила наши отношения. Это он бросил меня. И сейчас я хочу сказать, что Юра всё правильно сделал: пусть всё остаётся так, как должно быть. Ещё раз, прошу, извините меня…

Развернулась и твёрдым шагом направилась к выходу. Охранник отлип от стены, вновь преградив мне дорогу. Но бросив короткий взгляд мне за спину, кивнул и посторонился, выпуская меня.

Я вылетела из ресторана на улицу, полной грудью вдыхая прохладный вечерний воздух. Такой тварью я ещё не ощущала себя никогда.

Маринка, как и обещала, сидела в своём автомобиле, припарковавшись на другой стороне дороги. Она махнула мне рукой, привлекая моё внимание, заметила моё сумбурное и растрёпанное состояние чувств и нахмурилась. Я горько ей улыбнулась: как здорово, что я попросила её немного подождать. Подруга – это именно то, что мне сейчас нужно. Потому что мне срочно нужно напиться и выдрать Седова из своего сердца: у нашей истории не будет счастливого конца… Потому что, если он нарушит своё обещание и бросит Соню, я буду презирать его до конца своих дней… Потому что… как много этих «потому что»! Пора утопить их в коньяке.

Но только я сделала шаг с тротуара в сторону Маринкиной машины, как с визгом шин и тормозов мне путь преградила наглухо тонированная машина. Задняя дверца открылась, и я увидела знакомые до боли рожи.

- Ой, ребятушки, а я, пожалуй, другой автобус подожду. Езжайте без меня, - из-за неожиданности выдала я первое, что в мозг прилетело.

Парни переглянулись и заржали.

- Да нет уж, сударыня, карета подана, придётся ехать, - прозвучало за моей спиной.

Я даже обернуться не успела на говорившего, как он меня, аккуратно придерживая за голову, впихнул в салон и тут же залез сам следом.

- Здрасти, - опять во всей красе проявился у меня режим идиотки.

Автомобиль вновь содрогнулся от хохота. И всё же странные они люди, эти военные. С виду нормальные парни, а всё-таки пугающие.

- И вам не хворать, - хмыкнул тот, что сидел слева от меня.

- Занятная, - согласно кивнул мужчина справа и хлопнул по плечу водителя, скалящегося мне в зеркало заднего вида. – Чего стоим? Поехали.

Я бросила тоскливый взгляд на Маринку через окно. Перепуганная насмерть подруга тем не менее пыталась меня спасти: выскочила из машины и бросилась через дорогу к автомобилю, в который меня усадили. Взревев мотором, моя «карета» рванула прочь, увозя незадачливую Золушку в виде меня, от своей крёстной феи. Подруга кинулась обратно к своей машинке.

Эх, Маринка-Маринка… Не за теми ты гнаться собралась: мы с Седовым с этими ребятами два раза в «убегалки» играли, а в итоге они всё равно догнали. Почему-то меня и не понятно, зачем.

- Вы не бойтесь, - повернулся ко мне парень с переднего пассажирского сиденья. – Мы вам ничего плохого не сделаем. С другом вашим поговорим и сразу вас отпустим.

- Мы с ним больше не общаемся, - честно призналась я и грустно поинтересовалась: - Может быть, вы меня сразу отпустите? Меня даже до дома подвозить не нужно: вот тут остановите, а дальше я как-нибудь сама…

Ответом мне было опять «конское» ржание. Терпеливо подождав, пока мужики поутихнут, я предприняла ещё одну попытку:

- У меня даже его номера телефона нет… - и, словно поддакивая мне, мобильник в сумке начал разрываться вибрацией.

- Можно я посмотрю? – поинтересовался тот мужчина, что сидел справа.

Пожав плечами, я достала и протянула ему телефон, мельком глянув на экран. Звонившей оказалась Маринка. Мужчина взял моего «старичка», нажал «отбой», отключил аппарат и сунул его себе в карман.

- Пусть пока у меня побудет, - пояснил он на мой возмущённый взгляд.

Я отвернулась от него и обиженно засопела: не драться же мне с ним? Всё, массовик-затейник кончился, дальше будем ехать молча.

Седов Юрий Николаевич

Я приоткрыл глаза и тут же зажмурился. Голова и так безумно раскалывалась, а тут ещё и свет вспыхивал ослепительными всполохами.

Прошло секунд пять, прежде чем я сообразил, что дело не в мигающей лампочке, а во мне: зрение сбоило и не хотело работать. Я попытался взять бунтующее тело под контроль, попутно мысленно уговаривая себя:

«Давай, Седой, хватит придуряться. Только ослепнуть тебе для полного счастья не хватало».

- Очнулся? – голос Виктора механическими нотками ввинтился мне в уши, чем вызвал новый приступ мерцания и боли в голове. – Ты слетел с катушек, Седой.

Я наконец сумел пересилить себя и огляделся. Бетонные стены, тусклая крашенная красной краской лампочка над глухой металлической дверью, камера наблюдения под потолком в углу, дощатые нары прикрученные к стене, – я в «клетке».

- Тебя взяли при попытке прикончить Бориса Геннадьевича, владельца в фирмы, в которой ты работал. Помнишь такого? – продолжал он мучить меня, и я в ответ лишь простонал. – К счастью, я сообразил, куда тебя такого красивого несёт, и сработал на опережение. Высадили со спецназом твоему знакомцу дверь и прямо так, в чём был, со всей семьёй его эвакуировали. А там уж и ты подоспел в мои любящие объятья. Так что, не боись, ничего непоправимого натворить не успел. Так, чуть-чуть бабулек попугал, хе-хе…

- Надо было стрелять мне сразу в лоб, на поражение, - продрался я сквозь пересохшее горло.

- Пф-ф! Вот ещё! – откликнулся Виктор. – Таких, как он, – миллионы, а таких, как ты, – единицы. Приоритет очевиден.

- Такого повториться больше не должно, - озвучил я очевидное. – Хорошо, что меня изолировали.

- Погодь себя хоронить заживо, сперва разобраться нужно. Тебя с чего так бомбануло, мой мальчик? – ласковым тоном поинтересовался Виктор, но я знал, что это значит: сознаюсь, что у меня из-за Лары так крышу рвёт, и всё: он вцепится в неё мёртвой хваткой.

- Я провёл кое-какие сравнительные анализы, - вмешался в разговор Пётр, и я ему за это был очень благодарен. – По их данным могу с уверенностью утверждать, что немаловажную роль в срыве Юрия сыграл период половой активности. Думаю, он, в свою очередь, служит предтечей к передеформации его способностей…

- Чего?! Какой период?! – хором удивлённо воскликнули мы с Виктором, перебив его.

- У Юры гон, - раздражённо пояснил Пётр. Мол, вы совсем идиоты, что ли? Человеческого языка не понимаете?

- Благодарю, Авиценна, ты меня порадовал, - сквозь стиснутые зубы просипел я. – Если я раньше был не очень уверен, то теперь ты полностью развеял все мои сомнения: я, мать его, животное… Озабоченный хомячок.

- Мой мальчик, - успокаивающим тоном произнёс Пётр. – Не следует так близко к сердцу принимать мои слова: мы все – животные, как бы ни стремились доказать обратное. Человечество использует для еды вилку с ножом каких-то пару сотен лет, а выбирает партнёра для размножения под влиянием феромонов, гормонов и прочего многие тысячи. И насчёт тебя я бы поспорил: уж больно не просты нуклеотиды, встроившиеся в твои гены…