Гречишный мёд (СИ) - Гринвэлл Ольга

Неприятная мысль кольнула его. А вдруг она специально сделала это? Вдруг была заодно с Игорем Кругловым? Ведь недаром он был именно в тех местах, совсем неподалёку от жилища девушки. Да и сейчас она работает на его отца.

Макс тяжело вздохнул, потёр руками виски. По-хорошему ему надо сесть за компьютер, поискать информацию об Ульяне Гречишиной.

Уже заходя в дом, мужчина обратил внимание на сгущавшиеся на западе тучи. Намечалась гроза и, судя по форме облаков, достаточно сильная. Из кухни доносились аппетитные запахи — кухарка уже готовила ужин. Он попросил женщину принести ужин в его рабочий кабинет, включил монитор и опустился в мягкое кожаное кресло.

Звук дождя отвлёк его от изучения контракта. Сначала послышался гулкий редкий перестук крупных капель, падающих на подоконник, затем барабанной дробью зарядил ливень.

Максим откинулся в кресле, закинул руки за голову, наблюдая, как по окну разливается вода, меняя пейзаж за окном на картину в стиле Клода Монэ. Белый зигзаг молнии раздвоил небо, и в следующую секунду с треском громыхнуло. Весна, лежавшая у стола, теперь переместилась под него.

Макс встал, чтобы закрыть окно — в комнату начала заливаться вода — и обратил внимание, что автомобиля Павла — напарника Ульяны — на парковке перед домом не было. Скорее всего, уехал. Значит, из охраны осталась одна Ульяна.

Максим представил, как девушка сейчас точно также как он смотрит в окно, уютно устроившись в кресле и накрывшись тёплым пледом.

Собрался вновь вернуться к делам, бросил последний взгляд наружу. Глаза от удивления расширились, когда он увидел Ульяну, бежавшую по лужайке к дому. Где ее черти носили? Ещё не хватало ей простудиться и заболеть! Макс нетерпеливо вскочил с кресла и, выйдя из кабинета, устремился по лестнице вниз.

Входная дверь распахнулась перед его лицом, едва не ударив.

— Ох, простите Максим Викторович, — девушка поднесла руку к губам.

Максим сделал удивленное лицо.

— Ульяна? Что вы делаете на улице? Вам доставляет удовольствие гулять по лужам?

— Я случайно зашла далеко. Думала, пережду дождь в роще, но... — она вздохнула, — он затянулся.

Помимо воли его взгляд уставился на отчётливо выделявшуюся через мокрую, облепившую ее ткань грудь с затвердевшими сосками. Не в силах отвести взгляд, он, постаравшись придать голосу колючие нотки, произнёс:

— Я не оплачиваю больничный. Идите и немедленно приведите себя в порядок.

Девушка только кивнула и, старательно избегая его взгляда, бросилась в свою спальню.

Максим, недовольный собой, хмыкнул. Самый настоящий хам. Ну что он к ней прицепился? В конце концов, не её вина, что он едва может обуздать себя в ее присутствии. Надо немедленно извиниться, пока между ними не возникли серьёзные разногласия. И как бы смешно это ни звучало, но Ульяна его охраняет.

Перепрыгивая через две ступеньки, он взлетел по лестнице наверх, стукнул пару раз в дверь спальни девушки и распахнул ее.

— Ульян...

Максим замер на пороге. Она стояла посередине комнаты все ещё в мокрой одежде. На лице растерянность — явно не ожидала посетителя. Все вокруг вдруг замерло и куда-то исчезло, словно в туманную зыбь. Макс видел только лицо Ульяны с приоткрытыми от удивления губами, распахнутые глаза цвета гречишного мёда. Их взгляды скрестились. Сердце остановилось на мгновение, а потом резво заскакало аллюром. Опомнился и ринулся в ванную, схватил большое банное полотенце.

— Ты вся мокрая…

Накрыл девушку с головой, прижимая к груди и растирая ее волосы, плечи, которые уже освобождал от намокшей одежды. Шпильки с тихим звоном посыпались на пол.

— Максим Викторович! — ахнула она. — Зачем вы... Пусти меня! Что ты...

Он не дал ей договорить — запустив пальцы в волосы, приподнял ее лицо. Казалось, их губы вот-вот встретятся.

— Гречка, значит... — вновь крепко сжал ее в объятьях, шепча на ухо какие-то успокаивающие слова. — Прости, прости меня. Я не хотел обидеть...

Больше всего на свете Максиму хотелось освободить девушку от одежды, вновь почувствовать ее тело, по которому он, оказывается, все это время скучал. Но мужчина не мог переступить этот барьер. Прежде всего у них деловые отношения, как бы ни хотелось ему совместить приятное с полезным.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Он взял руку Ульяны и поднёс к губам. Да, она все такая же сладкая. Кожа слегка терпкого вкуса, похожего на зеленые яблоки. Сладковатые нотки мёда и пряностей. Такой вкус, как он помнил. Макс почувствовал, что странное состояние эйфории заливает его с головы до ног. Он вновь ощущал вкус. Вкус ее кожи, ее тела. И ему хотелось большего.

Ульяна вырвала свою руку, спрятала за спину.

— Максим... Викторович, пожалуйста. Мне надо переодеться.

До мужчины вдруг дошло, что с тех пор, как бесцеремонно ворвался в спальню девушки, он ведёт себя как сумасшедший. Черт...

— Извини... — отвернулся, повесил полотенце на спинку стула. — Ужин ждёт в столовой.

Быстро вышел, плотно прикрыв за собой дверь.

Дрожащими руками я открыла шкаф. Невидяще уставилась внутрь. Давно со мной не было подобного — я почти потеряла контроль. Макс понял это. А сейчас, оставшись одна, я точно знала, что пропала. Не почти потеряла контроль, а полностью.

Оказывается, все эти годы я лгала себе, убеждая, что насовсем избавилась от сексуальных желаний, дурацких фантазий, девичьих грёз. Всего пять минут в мужских объятиях опровергли всё и опрокинули мой так тщательно выстроенный мирок.

Вытянув первое попавшееся платье, надела его. Уставилась в зеркало. Сама себе напоминала загнанного в ловушку мышонка. Отчаяние в чересчур блестящих глазах, лихорадочный румянец на щеках. Успокойся же, глупое сердце.

Пора было спускаться к ужину. На миг представила себя, сидящую напротив Максима в интимном полумраке столовой, только вдвоём. Перед нами тарелки с едой, бокалы, наполненные розовым вином. Это было опасно. Я не должна испытывать никаких чувств к клиенту — ни плохих, ни хороших. В противном случае я не смогу с ним работать. Не смогу защитить его в случае нападения.

Дав себе время на овладение эмоциями, я спустилась в столовую. К моей радости и тайному разочарованию, стол был накрыт только на одну персону. На тарелке дымились сочные люля-кебабы под гранатовым соусом, длиннозернистый рис, запечённые на гриле овощи — перцы, томаты, баклажаны. И да, как я и представляла, бокал розового вина. Только для меня. Аппетит внезапно пропал.

Я вяло ковырялась вилкой и ножом, заставляя себя есть только для того, чтобы не обидеть кухарку. Не знаю, сколько прошло времени, но звонкий собачий лай заставил меня вскочить из-за стола и подойти к окну.

Весна бегала по лужайке, а Максим бросал ей мяч, чтобы она ему приносила. Внезапно стало грустно и одиноко. Даже собака предала меня.

Пора закончить с этим днём. Я и так проделала много дел за сегодня. Завтра денёк не из лёгких — придётся поговорить с Максимом о людях, работающих здесь, о камерах наблюдения, навестить в больнице Марину, а вечером у Макса встреча.

Я наполнила ванну горячей водой и бросила в нее ароматический шарик. Кое-как заплетя волосы в косу, закрутила ее на макушке, разделась и легла в воду. Уже через пять минут почувствовала, как напряженные мышцы расслабились. Откинула голову на подушку и прикрыла глаза...

Журчание обмелевшей реки меж камней успокаивало. Ласковое солнце уходящего дня уже не жгло, а ласкало. Я раскинула руки, губы растянулись в улыбке. Скорее, шестым чувство почувствовала, что рядом кто-то сел. Не хотелось открывать глаза, и я продолжала так и лежать.

— Ульяна… — Ах, это бабушка! И голос ее был ворчливым и немного недовольным. — Любишь ты все делать по-своему. — Я повернула голову на голос и удивлённо приподняла брови. — Ты так близко к цели. Верни же ее.

— Кого?