Дарья Волкова - Мандаринка на Новый Год (СИ)
— Молод ты меня поучать.
— В самый раз. Нечего глупости говорить. Мы еще к вам годика через четыре за второй принцессой придем.
— Храбрый какой. Люба там требовала с меня, чтобы я ей все, что можно, зашила, и что она больше на такое не подпишется.
— Чего?! — от отцовского крика Леночка протестующее пискнула, и Ник совершенно выверенными движениями начал покачивать дитя.
— А чего ты хочешь, у Любушки стресс.
— Ну… это она… погорячилась…
— Факт, — усмехается Дарья. — Ладно, иди, утешь свою бесценную, а мы пока с Еленой Николаевной нанесем визит к ее тезке — доктору-неонатологу Елене Валерьевне.
— Какие-то проблемы?
— Это стандартная процедура, папаша-параноик. Отдай мне ребенка и иди к жене.
— Как ты?
— Чуть не умерла, — Любин голос звучит слабо. — Это ужасно больно. Но я справилась.
— Да. Ты справилась. Ты у меня умница.
— Ник, ты ее видел?
— Да.
— Она красавица, правда?
— Красавица, правда. Леночка вся в тебя.
— Леночка? — Люба округляет и без того огромные глаза — синие, с голубоватыми тенями от усталости под ними. — Леночка?! Сволочь ты, Самойлов!
— Тебе не нравится имя? — виновато.
Она смотрит на него какое-то время. А потом вдруг улыбается.
— Знаешь, она и в самом деле — Леночка. Ей… ей подходит это имя. Но вторую дочь точно буду называть я!
— Да? Хм… а мне тут сказали, что ты… больше не хочешь…
— Я передумала, — на бледных щеках появляется слабый румянец. — И вообще, может, все-таки, сына?
— Там видно будет, — Ник улыбается, притягивает ее руку к губам, целует тонкие пальчики. — Спасибо тебе.
Елена Николаевна, только что покормленная, сытая и довольная, лежит в кроватке, с любопытством разглядывая диво дивное — собственные ручки. У Любы есть полчаса или минут сорок свободного времени, пока ребенок занят сам собой. Можно сходить в душ. Или помыть посуду. Или просто прилечь и… Тренькает звонок. Муж с работы пришел.
А это оказался не муж, а любимая свекровь.
— Юлия Юрьевна, вот это сюрприз! Здравствуйте, проходите.
— Здравствуй, хорошая моя. Вот, это вам, только не бери в руки, тяжелый пакет, я сама унесу на кухню.
— А что это?
— Да это мы с отцом пару вечеров посидели на кухне, вареников вам налепили домашних.
— Ой, ну зачем? Не надо, я бы и сама…
— Люба! — Юлия пытается быть строгой. — Ерунду в голову не бери. Это не тебе в упрек — будто ты готовить не умеешь. Но я же женщина, понимаю, что у тебя сейчас со временем непросто. Зачем вам магазинным травиться, если есть домашнее? Особенно тебе — тебе надо только самое качественное кушать, не только себя кормишь — ребенка тоже. Где моя принцесса?
— В кроватке, только что поела.
— Сейчас вареники уберу в морозильник, руки помою и пойду целовать внучку. Смотри, вот эти с творогом, эти с картошкой, эти с грибами и капустой, а вот тут немножко — Коле, с вишней. Тебе пока с вишней нельзя.
— Я помню, — со вздохом.
— Слушай, а если Леночка только покушала… Там такая погода замечательная — тепло, ветра нет. Давай-ка, собери нас погулять? А сама ложись спать.
Едва Леночка затихла, устав от демонстрации всей степени своего недовольства надеванием шапки и завязыванием тесемок под подбородком, снова подал голос дверной звонок.
— А это Коля, наверное? Отлично, поможет нам коляску вынести. Ну, все, Елена Николаевна, хватит скандалить, пойдем гулять.
— Ник, суп на плите, курица в духовке, а я быстренько в душ, а то с утра никак не получается.
— Хорошо.
А после она подошла нерешительно к мужу, положила руку на плечо. Он притянул ее руку к губам.
— Ник… Ленке послезавтра уже два месяца.
— Угу. Совсем большая девица.
— Я к тому, что уже можно, наверное…
Он молчит какое-то время, потом встает. Отводит мокрую прядь от ее лица, заправляет за ухо.
— Можно, но… Люб, ты, правда, лучше поспи сейчас. Устала же, не высыпаешься.
— Я так и думала, — у нее вдруг начинает дрожать подбородок. — Я перестал тебя привлекать. Конечно, у меня уже не та фигура. Не такой живот. Грудь просто огромная. И вообще…
— Любава, ты несешь чушь.
— У меня муж четыре месяца без секса! И ему не нужно от меня ничего!
— Люб, я буду терпеть столько, сколько нужно. Я все понимаю и…
— Я не хочу терпеть! И я не понимаю! Нет, вру, понимаю! Ты просто не хочешь меня. Ты меня больше не любишь…
— Так, все, хватит! Похоже, переубедить тебя можно только одним способом!
В одно движение развязывает пояс на ее шелковом халатике, притягивает к себе. И, перед тем, как поцеловать крепко-крепко:
— Вечно ты торопишься, Любава…
Четыре месяца воздержания вспыхнули между ними мгновенно. Руки, губы, дрожащие пальцы, хриплые стоны, ноги подкашиваются, но до кровати все-таки надо дойти и упасть там. Она чуть не плачет от нетерпения, пока он торопливо раздевается. И, наконец-то, руки его, прижаться, почувствовать кожей… Успевает выдохнуть только:
— Осторожнее там с Ленкиной едой…
— Угу…
Но голову теряют оба, забыв обо всем. Быстро, словно боясь не успеть куда-то. Оргазм просто выносит из реальности на какое-то время. Ник даже не успевает понять — она тоже улетела с ним или нет?… Продышавшись, прижимает к себе крепче, собирается спросить прямо и понимает — спит уже ненаглядная. Значит, и она тоже с ним… Улыбается, целует висок, убирает прядь волос от ее лба. Люба даже не шевельнулась. Устала девочка, умаялась.
Ник лежал так какое-то время, прислушиваясь к ее тихому дыханию. Потом все же встал — а Люба так и не пошевелилась, спит, словно после наркоза. В душ, переодеться в домашнее, а потом подошел к окну. А там — почти уже лето, конец апреля. Вдалеке виднеется массив парка, где-то там гуляет мать с Леночкой. Ник опирается ладонью об оконную раму. Как же ему повезло с женщинами. У него замечательная мать, мировая сестра и теперь вот — чудо-дочка. Но самая- самая… Он оборачивается.
