Джеки Коллинз - Американская звезда
Ник понимал, что верить Мэнни никак нельзя, но почуял возможность хорошо заработать, а так как чикагские запасы сильно истощились, он продолжил разговор:
– Сколько?
Мэнни взглянул на него с пониманием и подмигнул:
– Больше, чем ты зарабатываешь сейчас.
– Послушайте, – сказал Ник, – я не знаю, кого привезу, но пересекать границу меньше чем за две тысячи не стану.
– Но это большие деньги!
– Насколько мне известно, риск тоже большой.
– О'кей, о'кей, – проворчал Мэнни.
Но толстяк слишком поспешно согласился, и Ник пожалел, что не запросил больше.
– А когда это надо делать?
– Как-нибудь на следующей неделе. Сейчас идут переговоры.
– А кто пассажир?
– Школьница.
– Ага. Хочешь на этом заработать?
Ник понимал, что ступает на опасную почву. Совершенно очевидно, что действия Мэнни противозаконны. Неужели он свяжется с таким делом?
«Да, за две тысячи он готов в это дело ввязаться».
– Тебе надо кое с кем встретиться, – сказал Мэнни.
– С кем?
– Да с одной шикарной шлюшкой. Но не думай о ней ничего плохого.
«О! Как будто он собирался связываться с девушкой, которая имеет отношение к Мэнни. Вот уж поистине завидный шанс».
Мэнни нажал кнопку, и дверь отворилась.
– Поздоровайся с Шугой, – сказал Мэнни, представляя девицу с таким почтением, словно то была английская королева. – Мы с Шугой вместе уже пять лет. И два из них женаты, – добавил он с гордостью, – и счастливы, как блохи на пляже.
Шуге было двадцать три, но выглядела она всего на шестнадцать и вела себя, словно ей не больше двенадцати. Ее дорогое платье было сделано из черной кожи и едва доставало до толстеньких бедер. На ногах были шнурованные белые сапоги, а на руках, груди и в ушах так много фальшивых драгоценностей, что было просто удивительно, как она не падает под их тяжестью. У нее была большая грудь, рост малый, цвет лица розовый, а длинные до плеч волосы, крашенные в золотистый цвет, у корней уже почернели. Она беспрестанно курила, жевала резинку и кусала ногти.
Стоя около мужа, она злобно смотрела на Ника. Глаза у нее были маленькие, как бусинки, сильно подкрашенные, тонкие губы кривились в саркастической усмешке.
– Шуга – настоящая классическая проститутка, – сказал Мэнни так, словно ее здесь не было, – и помогает мне во всех делах.
«Да, – подумал Ник, – клянусь, что помогает».
– Я решил, что вы должны познакомиться, – продолжал Мэнни, тронув жену за ляжку, – так как именно ее ты должен подхватить в Тижуане.
«Иисусе Христе, он, кажется, влип!»
– Но вы сказали, что это будет школьница!
– Не беспокойся, она будет в школьной форме.
– Вы меня вроде разыгрываете? Но тут заговорила Шуга.
– Иди к черту! – сказала она, жуя жвачку, словно сердитая корова.
Да, ему предстояла та еще поездка.
Мастерская Джой Байрон размещалась в пустом складе на левой стороне Уилшира. Сама она оказалась пожилой англичанкой со скрипучим, как циркулярная пила, голосом. Ее тощее тело было облачено в длинное цветастое платье, ходила она с зонтиком и производила впечатление «сумасшедшей из Шайо».
Ник ни за что бы в том не признался, но ужасно нервничал.
– И… что я должен делать? – спросил он, стараясь изо всех сил сохранить невозмутимость.
– Ничего, – ответила Энни. – Ты сегодня просто зритель. Пожалуйста, расслабься.
– Ладно, ладно, – сказал он и подумал, как же он со всем этим справится.
Энни схватила его за руку:
– Пойдем, я тебя с ней познакомлю.
Он неохотно потащился с ней через всю комнату.
– Мисс Байрон, – сказала Энни, – это мой друг. Можно ему поприсутствовать сегодня?
Джой Байрон обернулась и смерила его взглядом.
– А как вас зовут, молодой человек? – спросила она величественно.
– Ник, – промямлил он.
– И фамилия у нас имеется?
– Ник Анджело.
– Отбросьте «о», – сказала она драматически. – Ник Эйнджел – я просто вижу это имя на афишах!
– Да?
– Да, конечно, – она отвернулась и стала разговаривать с каким-то учеником. Энни отвела его в сторону:
– Ты ей понравился.
– Откуда ты знаешь?
– Я сразу поняла. Он усмехнулся:
– Ну, конечно, ведь я не просто тип с улицы.
– Что мне нравится в тебе, Ник, так это твоя скромность. Идем, займем вон там места.
Он оглядел большую, душную комнату. Вокруг было несколько парней в теннисках и джинсах, изо всех сил подражающих Марлону Брандо, и очень много хорошеньких девушек, чересчур всерьез себя воспринимающих. Актеры. Такие же, как он.
Когда все уселись, Джой Байрон встала и обратилась к классу.
– Сегодня мы будем говорить о мотивации, – сказала она. Повисла большая эффектная пауза. – Я работала с Оливье, Гилгудом и фактически со всеми великими англичанами. Выходя на сцену, первое, о чем они думали, была мотивация поступков. Как мотивировать то, что они делают!
И Ник понял, что эти занятия очень отличаются от тех уроков, которые когда-то давала Бетти Харрис в Босвелле.
Он не ошибся. Джой Байрон с восторгом поучала слушателей, полагая, что сообщает им нужные сведения, очень много рассказывая о своей фантастически успешной карьере в Англии.
– А в Англии она была очень знаменита? – спросил он шепотом Энни.
Энни кивнула, глаза ее сияли:
– Да, она замечательный преподаватель.
– А почему она уехала?
– Не знаю.
В середине занятий Джой вызвала двух учащихся и велела им разыграть сцену, выражающую гнев.
Ник очень внимательно следил за этюдом.
Ребята играли хорошо.
Он мог бы сыграть лучше.
Они кончили. Джой встала и жестко их разнесла, а затем предложила всем остальным сделать замечания. Некоторые только, казалось, и ждали момента, когда могут разорвать актеров в клочья, меньшинство осыпало их преувеличенными похвалами.
– Надо быть ко всему готовым – к хорошему и к дурному, – прошептала Энни. – Здесь каждый имеет право высказываться. И, можешь поверить, критика иногда просто безжалостная.
А он никак не мог решить, стоит ли связываться со всем этим. Одно дело играть в Босвелле. Но здесь Голливуд, и к чему ему критика?
Когда он уходил, его остановила Джой Байрон, положив худую лапку, всю в голубых венах, ему на руку.
– У вас есть внешность, дорогой мальчик, – сказала она своим серьезным английским тоном.
– Есть? – спросил он осторожно.
– О, да. Я сразу это вижу, – ответила Джой. – У вас есть вид.
Он глубоко вздохнул, от нее пахло увядшими розами и нафталином.
– Да, ну, э… я рад это слышать.
Она смотрела на него, не отрываясь. Глаза у нее слезились.
– В следующий ваш приход сюда вы что-нибудь сыграете.
