Бурбон и секреты - Виктория Уайлдер
Усмехнувшись, я не спешу прикрыться, две стороны толстовки сами сдвинулись достаточно, чтобы прикрыть то, что нужно.
— Увидимся позже? — спрашивает он в тот момент, когда она распахивает свою дверь.
Я слышу ее голос в трубке.
— Зачем тебе сено? Какой-то фантастический фермерский проект, о котором я не знала? — Она провожает его взгляд, который устремлен ко мне. Я слышу лишь несколько следующих слов, прежде чем он завершает звонок.
— Боже мой, вы оба одержимы...
Я фыркаю от смеха. Она не ошибается. Я быстро стала одержима тем, что чувствую, когда нахожусь рядом с ним. И Хэдли не стесняется называть вещи своими именами.
Музыка, звучащая изнутри, отдается здесь эхом. Бигги Смоллс рассказывает о своей реальности — возможно, это был всего лишь сон, но слова слишком хороши, чтобы их забыть. И это заставляет меня улыбаться.
Когда я возвращаюсь в дом, Мэгги с той же ностальгической улыбкой спускается по лестнице. Полотенце плотно обернуто вокруг ее волос, она улыбается, и это без слов говорит о том, что будет дальше. Из динамиков, установленных по всему дому, громко играет музыка, и я встречаюсь с ней в центре комнаты. Мы танцуем, повторяя сцену из Save the Last Dance, а потом будто попадаем в уличный баттл из Teen Witch. Мы обе смеемся, когда она говорит:
— Мама не могла справиться с твоим рэпом. Она никогда не понимала, что Бигги и Тупак такие же иконы, как Стиви и Карли.
Я смеюсь еще громче от нахлынувших воспоминаний.
— О, я помню. Она ни на что так бурно не реагировала, как на разговоры о музыке или лошадях.
Мэгги улыбается и убавляет громкость, пока мы переводим дыхание.
— Удалось побывать на каких-нибудь крутых концертах, пока путешествовала по миру?
— Я не путешествовала по миру, не преувеличивай.
— Ты была не здесь. В местах, которые я никогда не видела, — для меня всё, что за пределами Фиаско, кажется целым миром.
Она уходит на кухню и наполняет водой два стакана. Передавая мне один из них, она говорит:
— Тогда расскажи, где ты жила.
— Ты ведь была в Нэшвилле, верно? — спрашиваю я, уже зная ответ.
Она кивает.
— Весенние каникулы прямо перед выпускным. Несколько человек поехали на неделю.
Мэгги училась здесь, поскольку в Университете Кентукки были программы по конному спорту и компьютерному программированию. Она была талантлива и разбиралась и в том, и в другом. Мама была категорически против того, чтобы она занималась дрессировкой лошадей в «Finch & King». Это было предметом разногласий между ними.
— Я занималась частными расследованиями, которые приводили меня в самые разные места. Некоторое время я жила в Луизиане, потом на Тихоокеанском Северо-Западе в районе Бенда, а затем в Сиэтле. Большую часть года я провела в Нью-Йорке, работая над делом, в котором была убита женщина, но клиент утверждал, что не делал этого.
Она улыбается, опустив глаза, когда говорит:
— Как я уже сказала, крутая. — Комплимент вызывает у меня чувство гордости. Она снова смотрит в окно и меняет тему разговора, спрашивая: — Как тебе Нью-Йорк?
— Шумный. Беспокойный. Совсем не такой, как в книгах и фильмах. Огни Таймс-сквер ошеломляют, как и толпы людей. Рождественская елка в Рокфеллер-центре — это просто елка. Но почему-то в окружении зданий и катка это больше похоже на Рождество, чем что-либо еще.
— Мама скучала по тебе на Рождество. Я думаю, что не видеть тебя в это время года было для нее самым тяжелым.
У меня ноет в груди, и хочется разрыдаться, потому что для меня это тоже было одним из самых сложных моментов.
Звонкая мелодия ее телефона прерывает разговор.
— Черт, — выдыхает она, яростно набирает сообщение, а затем убирает телефон в карман. — Мне нужно идти.
— Все в порядке? — Я надеюсь, что она мне скажет, но не рассчитываю на это.
Схватив сумку, она открывает входную дверь и говорит:
— Будет.
Наблюдая за тем, как она выезжает с подъездной дорожки на моем грузовике, я понимаю, что здесь нужно что-то сломать. Я ненавижу то, что ей пришлось нести груз правды о событиях той ночи. И что единственным выходом для нее было молчать. Я оставила ее наедине с этим, вместо того чтобы поговорить и довериться, и ей это было нужно не меньше. Срывы, азартные игры — все это теперь обретает для меня смысл.
Какой выбор остается, если конец неизменен?
Мэгги все время кого-то теряла. Больше нет. Я ни за что не уйду, зная, что ничего не закончено. Ваз Кинг не просто мерзавец, а убийца, манипулятор и источник того, что разрушило мою семью. На этом наша история не оборвется. Лучше всего у меня получается выведывать секреты, способные испортить жизнь людям, а у Ваза их предостаточно.
Глава 33
Фэй
В частных расследованиях есть несколько вещей, которые хорошо у меня получаются: задавать правильные вопросы, давать людям возможность выговориться и отвлекать внимание. Кортес отвлекся на родео, и именно поэтому я стащила его телефон и установила приложение для зеркального отображения экрана. Я знала, что в тот день он пришел в дом не для того, чтобы увидеться со мной, — это было очевидно. Но я неправильно истолковала разговор между ним и моей сестрой. В нем не было ничего личного или сексуального. Это был бизнес.
Мэгги: Иди на хрен, Кортес.
Кортес: Мэгги, ты облажалась. Ты конкретно облажалась. И теперь мне нужно, чтобы ты поступила правильно. Сделай то, что мне нужно.
Мэгги: А если нет?
Кортес: Мы уже говорили об этом. Тогда мы забываем о нашем соглашении. У нас полно доказательств по твоему так называемому «веб-дизайну». То, что ты делала, называется, кстати, крупным хищением.
Кортес: Но мы с тобой знаем, что цель не ты.
Она всем говорила, что работает веб-дизайнером, но Мэгги не разрабатывала лендинги и не занималась ребрендингом сайтов. Она ковырялась в коде, который управлял ставками на бегах в Кентукки для компании «Finch & King», выкачивая средства таким образом, который я, вероятно, никогда не пойму. Они наняли ее для «веб-дизайна». Это была та же история, что и с «Фокс Бурбон», но ни та, ни другая компания не занимались ребрендингом своего сайта — это была работа для прикрытия. В «Фокс Бурбон» она продавала элитный бурбон на вторичном рынке, а в «Finch & King» манипулировала системой онлайн-ставок, чтобы увеличить их выигрыш. И все это она проворачивала, даже не заходя на ипподром.
