Жестокии развод - Ария Тес

Меня как будто ударило в затылок. В ушах зашумело, а сердце забилось, как бешеное.

– Ч-что? – шепчу, она кивает.

– Я подняла все свои связи. Не будет никакого суда и разбирательств. Иван – свободный человек.

– Это невозможно, – выпаливает он, но Людмила Прокофьевна непреклонна.

Она слегка мотает головой и говорит.

– За деньги возможно все. С той стороны нет никаких родственников, никто не будет жаловаться, а одно освобождение в такой огромной стране останется незамеченным.

Моргаю часто.

Здесь можно не верить, конечно, но я смотрю на Людмилу Прокофьевну и понимаю, что она не врет.

Сильнее сжимаю руку Вани, голос ломает от слез.

– Спасибо…

Она горько улыбается и мотает головой.

– Не нужно благодарить, Галя. Это меньшее, что я могу сделать за то, чтобы хотя бы немного ослабить грех своей девочки.

Хмурюсь. Людмила Прокофьевна тихо усмехается.

– Глупо, да? Но перед лицом вечности ты начинаешь видеть мир и эту жизнь совершенно в иной перспективе.

– Я не считаю, что это глупо.

– Хорошо.

– Но что будет дальше?

– А что будет дальше? Надеюсь, что вас ждет хорошая, долгая, счастливая жизнь. Искренне, Галя.

– Ваша внучка…

– Она только начинает свой путь искупления. Не волнуйтесь, она в полной мере заплатит за то, что сделала.

– Но…

– Только так она усвоит урок, Галя. Иногда в жизни нужно быть жесткой, только такой выбор есть, если ты хочешь по-настоящему научить чему-то своего ребенка.

Повисает тишина. Что ответить – я не знаю, но ее слова в полной мере находят отклик в моей душе. Да, она права. Иногда надо быть жесткой, чтобы чему-то научить, а это, пожалуй, самая главная ответственность родителя: не просто привести в этот мир ребенка, но показать ему, что нужно делать и как это нужно делать правильно.

– Что ж, пожалуй, на этом все, – Людмила Прокофьевна тушит сигарету в пепельнице, а потом встает.

Я встаю следом, мы встречаемся взглядами. Через мгновение она улыбается и открывает свою сумочку.

– Ах да, еще вот это.

– Что это такое?

– Договор, который ваш супруг заключил с Верным, – на стол ложится небольшая папка с логотипом его фирмы в форме голубки, – Он принес мне его в качестве доказательств, и я уверена, что ваш адвокат не отпустит этот документ, но пусть и у вас будет копия. Так вы гарантированно будете в безопасности.

Пару раз постучав по столу ногтем, она поднимает помутневшие, голубые глаза и тихо добавляет.

– Мне жаль, что так произошло. И мне жаль, что моя семья сыграла в твоей драме не последнюю роль, Галя, но знаешь, как говорят? Все, что ни делается, все к лучшему. Если ты когда-нибудь сможешь простить…я буду благодарна. Если нет? Что ж…значит, жизнь сама все расставит по своим местам. Я очень люблю свою внучку, но…над этим я уже невластна. Последнее, что я могу – это дать ей этот урок. Надеюсь, она когда-нибудь его поймет.

– Я тоже, – соглашаюсь тихо.

Она мне улыбается.

– Всего хорошего. И да. Прости, что тебя так резко сегодня дернули – моя вина. Мой сотрудник наказан за грубость.

С этими словами она покидает мой дом, а когда я закрываю за ней дверь, еще долго буду слышать запах ее парфюма. Он ванильный, цветочный, и теперь навсегда будет ассоциироваться у меня с новыми начинаниями…

– Ты свободен, – говорю тихо, когда смотрю Ване в глаза.

Он хмурится.

Он не верит.

А я вот…дура или нет, но точно знаю: он – свободен.

– Ты свободен! – визжу и кидаюсь ему на шею.

Ваня меня обнимает, хотя я и чувствую, что радости моей не разделяет. Ничего. Сегодня вечером мне позвонит Верный и все встанет на свои места.

Людмила Прокофьевна сказала чистую правду.

Эпилог

Галя, около двух лет спустя

Мои пальцы танцуют медленный вальс на длинных, тугих клавишах. Музыка переходит в пространство, заполняет его. Она скользит плавно, медленно. Она приносит спокойствие.

Я улыбаюсь.

Прикрыв глаза, медленно покачиваюсь в такт, ощущая на сердце всепоглощающее благоговение. По-простому, это счастья.

Да, так выглядит счастье…

Позади раздаются тихие шаги. Я их узнаю из тысячи, ведь на каждый в моем сердце происходит маленький, токовый разряд.

Родные ладони ложатся мне на плечи. Чуть сжимают их. Улыбаюсь шире, а к ним подаюсь ближе.

– Ты уже уезжаешь? – с губ срывается тихий вопрос.

Ваня наклоняется ближе. От него пахнет так, как всегда. Я уже привыкла к этому аромату, он для меня навсегда ассоциируется со спокойствием, с любовью. С моим домом или с той самой стеной, о которой мечтает каждая женщина.

Он – то, о чем мечтает каждая женщина.

Два года назад я уже догадывалась, что рядом с ним невозможно быть кем-то, кроме королевы, но я даже не подозревала, что это ощущение будет настолько огромным и станет преследовать меня по пятам. Пока я окончательно не привыкну быть королевой.

Ко мне так в жизни ни разу никто не относился. И я знаю, что никто не способен дать мне больше, чем дает этот мужчина.

Два года назад я об этом, конечно же, не знала. Я выбирала наугад. Это было на прыжок веры, когда Александр приехал к нам в квартиру лично, чтобы порадовать неожиданными новостями. Когда я провожала его, он взглянул мне в глаза и прошептал:

– Если честно, то я давно не испытывал того, что испытал рядом с тобой, Галя. Не думал, что это еще возможно и…хотел пригласить тебя на свидание. Скажи мне, это еще актуально? Или от своих собственных страхов, я слишком долго тянул?

Два года назад у меня был выбор. Александр Верный потрясающий мужчина, скрывать и отрицать это просто глупо. Он образован, хорош собой, и мы с ним из одного мира. Мы с ним похожи. Наверно, у меня была бы хорошая, достойная жизнь под его крылом, но…вся загвоздка была во мне. Дело даже не в Олеге, не в том, что мои парни за такой короткий промежуток времени успели расположиться к Ване. Видели бы вы, как они были счастливы, когда узнали, что Ваню официально освободили! Даже Артур непозволительно громко и радостно шутил, что теперь сможет выгулять его дальше, чем на два километра от дома. Ваня тогда в долгу не остался. Ввернул, что если он кого-то боится, и ему нужен