Пленительная мелодия - Джейн Даймонд

– Ты любила его, – выдавил я, рассматривая бетон у себя под ногами. – В этом нет вины, Джесса. – И не лгал.

– Да, – выдохнула она. – Я любила его. Как друга.

Она замолчала, и я посмотрел на нее.

– Раньше я часто думала о тебе. Когда он и я… – Она замолчала, отводя взгляд. – Но тогда… это просто заставляло меня почувствовать себя еще грязнее, чем я уже себя чувствовала. Как будто я предавала и его тоже. И самое главное, я знала, что предаю себя. – Она взглянула на меня. – Я думала, что, если бы ты увидел меня настоящую… какой я стала… что я сделала… я бы перестала тебе нравиться. Ты бы не стал удерживать меня на том чертовом пьедестале, на который ты меня вознес. Ты бы даже меня терпеть не мог. И я не могла этого вынести. Так что… – Она сглотнула. – Я сбежала. Я бежала от всего, что причиняло боль, и, в свою очередь, я просто стала… бесчувственной. Я почти ничего не чувствовала без тебя, того, кто напоминал бы мне, что я все еще жива. – Она посмотрела мне прямо в глаза, в сумерках ее глаза блестели от слез. – Вот почему я не могла просто заблокировать твой номер и окончательно потерять тебя. Те сообщения, которые ты присылал, помогли мне выжить, Броуди.

Я взял ее за руку, но она опустила взгляд на траву, и волосы упали ей на лицо. Я знал, что ей было о чем рассказать. И даже если она наконец была готова, это должно быть трудно.

– Я когда-нибудь рассказывал тебе о своем отце? – спросил я ее, прекрасно зная, что нет. Я никогда никому об этом не рассказывал. – О том, как он меня бил?

– Нет. – Она посмотрела на меня и придвинулась ближе, прижавшись своей ногой к моей, как будто инстинктивно хотела утешить меня. – Ты никогда не говорил мне об этом.

– Да. Это началось еще до встречи с тобой, в детстве, и продолжалось годами. Пока я не стал достаточно большим, чтобы дать сдачи. – Я хрустнул костяшками пальцев, вспоминая. – Он бил меня в грудь, или в спину, или в живот. Места, о которых никто, кроме меня, не узнает, места, которые никто не увидит в школе. И я никогда никому об этом не рассказывал. Так что это стало унизительной тайной. Он сказал мне, что если я кому-нибудь расскажу, то буду трусом. Он сказал мне это, когда мне было семь лет, и я ему поверил. Я долгое время верил ему, Джесса. – Я сжал ее руку. – У всех нас есть то, чем мы не гордимся. Я бы никогда не осудил тебя за то, через что тебе пришлось пройти.

– Броуди… – тихо сказала она. – Я и не подозревала.

– Помнишь тот значок, который я тебе подарил? – Теперь не останавливайся, просто сорви эту гнойную повязку навсегда. – Тот, Грешников?

Она кивнула.

– Они завербовали меня. Когда мне было двенадцать.

– О, Броуди…

– Да. Я встретил парня у магазина, что рядом с моей школой – частной школой, в которую я ходил до твоей. Он ездил на «Харлее» и был очень крутым. По крайней мере, таким он казался. Люди расступались перед ним, когда он заходил в магазин. Я хотел так же. Я хотел, чтобы мне больше не было страшно. Думаю, он это понял. Или он что-то видел. Я не знаю. – Я посмотрел на нее, чтобы убедиться, что она действительно слушает.

Она ловила каждое мое слово, ее большие карие глаза не отрывались от моих.

– Он поймал меня на том, что я торговал наркотиками на детской площадке. Я был совсем маленьким, лет двенадцати-тринадцати. И он заставлял меня раздавать дурь другим детям. Пытался заманить их, чтобы они захотели еще, тратили деньги своих родителей. Я занимался этим около года, пока меня не поймали. Мне повезло, что адвокаты моего отца спасли меня в тот раз. Но мне приходится жить с этим дерьмом каждый день. Что из-за моей глупости какой-нибудь бедный ребенок мог стать наркоманом.

Джесса крепко сжала мою руку.

– Ты был всего лишь ребенком, Броуди. Он воспользовался тобой. Он воспользовался твоей уязвимостью. Это не делает тебя плохим.

– Да. Ладно. Если ты чувствуешь себя грязной из-за того, через что прошла, милая, поверь мне, я тоже чувствую себя чертовски грязным. И ты уже должна знать, что я никогда не ожидал от тебя совершенства. Я любил тебя, Джесса. Тебя. А не ту девчонку, которую хотели бы видеть в тебе другие.

Она всхлипнула, сдерживая слезы.

– Ты должен был рассказать мне. О своем отце. Обо всем этом.

– Ты должна была рассказать мне о зависимости. О том, что происходило с Сетом. Или рассказать Джесси. Или Эль. Кому-то. Мы бы тебе помогли. Мы – твоя команда. Разве ты до сих пор этого не поняла?

– Да, – сказала она. – Понимаю. Теперь я это знаю. Но тогда я так боялась… Я бы предпочла, чтобы ты любил ту девушку, которой я на самом деле не была, чем никогда не любил меня. – Она печально покачала головой. – Почему ты не рассказал нам о своем отце? Неужели ты думал, что мы тебе не поверим?

Я взял ее лицо в ладони и посмотрел ей прямо в глаза.

– Мы бы поверили тебе, Джесса.

– Я не знала. Я просто не знала, как все обернется.

– В твою сторону, – сказал я ей, поглаживая большим пальцем ее щеку. – Мы бы тебя поддержали. И все было бы совсем по-другому, если бы мы знали. Многое было бы по-другому…

Она на мгновение закрыла глаза, когда я погладил ее по щеке.

– Ты помнишь тот день, когда мы впервые встретились? – тихо спросила она. – На детской площадке, когда ты спас меня от тех хулиганов?

Я фыркнул.

– Насколько я помню, ты прекрасно справлялась и без меня, принцесса. Для сопливой пятилетки ты держалась молодцом.

Она прищурилась, глядя на меня.

– Мне было восемь. И, возможно, проблема была в том, что я думала, что могу со всем справиться. Иногда я все еще чувствую себя той маленькой одинокой девочкой, понимаешь? Пытаюсь взвалить всю тяжесть мира на свои худенькие плечи, даже не понимая, что в этом нет необходимости, просто изо всех сил пытаюсь спастись и тону. И я знаю, что у меня ушло на это слишком много лет, но я наконец поняла, что не смогу сделать это в одиночку.

– Тебе и не нужно, – сказал я, после чего убрал ладони с ее лица и обнял. – Иди сюда. – Я притянул ее к себе, и она прижалась ко мне, обняв за талию.

– Знаешь, – прошептала она в сгущающуюся темноту тихим голосом, словно делилась какой-то страшной тайной, – я всегда боялась, что люди бросят меня. Вот почему я уходила от них первой.

Наступила тишина, и я перевел дыхание.

– Потому что твой отец оставил тебя.

– Да, – прошептала она. – Дважды. Он ушел, когда мама была беременна мной. Вот почему она позволила Джесси дать мне имя. Потом он вернулся к нам. И затем… он снова ушел. Навсегда.

Да. Я знал это. И от меня определенно не ускользнуло, как сильно Джессу расстроил уход ее отца. Дважды.

– Знаешь, Джесса, как-то вечером ты сказала мне, что в детстве считала, будто должна быть идеальной, чтобы