Подсолнух - Ирина Воробей
— Прям настолько по-идиотски я себя повел, что ли? — спросил он.
— Не обращай внимания. Просто… — махнула рукой Татьяна и снова, не сдержавшись, посмеялась. — Я просто ее знаю.
— Елену? — выпучил глаза Русик и застыл, как вкопанный, даже живот втянул.
— Ага, — кивнула девушка, посмеиваясь. — Мы учились вместе.
— Нихрена себе! — с чувством воскликнул приятель, надавив на буквы «х» и «р». — Вау!
Ему понадобилось несколько минут, чтобы это осмыслить. Парень, разинув рот, с силой дернул головой в сторону. Глаза вывалились из орбит от удивления, бегая по черным дымчатым линиям узора напольной плитки. Татьяна смотрела на него и не могла скрыть безумную улыбку.
— Круто! — воскликнул Русик и заглянул подруге в глаза. — Познакомишь?
— Что? Нет! — замахала руками девушка. — Я не могу. Она меня выдаст.
— Кому выдаст? Этому тощему?
Парень махнул головой в сторону сцены, как будто в той стороне света находилась галерея, где выставлялись работы Вадима. Татьяна не была уверена, что он правильно указывал направление, но все равно поняла, о чем он.
— И ему тоже.
— Да блин, объясни ей все. И не выдаст.
Русик развел руками. Лицо его приняло простецкое выражение. Он хлопал глазами в блаженном недоумении.
— Не могу, — отнекивалась Татьяна, опустив взгляд в пол.
— Ну, тогда и я не смогу сделать проекцию, — парень принял гренадерскую позу и скрестил руки на груди.
Татьяна опешила. В глазах сверкнули маленькие молнии гнева.
— Русик! — окликнула она его в надежде, что друг одумается.
Но он твердо стоял, не двигаясь, лишь отрицательно качал головой. Девушка надула щеки и огляделась вокруг. Арина по-прежнему улыбчиво общалась с Эдиком в баре. Объяснять ей отказ Русика помочь с проекцией ее нежеланием знакомить его со своей старой подругой показалось Татьяне куда более опасным, чем объяснять Муравьевой, что отец не должен ее найти. Девушка сжалась от досады и бессилия. Оба варианта казались ей неисполнимыми, но из двух зол выбирают меньшее. И она согласилась на условия Русика.
— Спасибо! — довольно подпрыгнул парень, схватив Татьяну за руку, и, тут же словив ревнивый взгляд Павлика, отпустил. — Отлично! Сработаемся.
Он весело подмигнул девушке и, вынув из кармана рулетку, залез на сцену. Татьяна с тяжким выдохом опустила плечи.
После измерения параметров, расчетов на телефоне и пятиминутного обдумывания Русик пообещал все подготовить к пятнице, а взамен потребовал от Татьяны, чтобы после четырнадцатого февраля она свела его с Муравьевой.
* * *
Неделя выдалась сумасшедшей. Арина отвела Татьяне роль главной невесты, поэтому ей репетировать пришлось больше всех остальных. Она, конечно, уставала, но энергии придавала собственная важность. Ей впервые в жизни доверили главную роль. Она гордилась собой и в порыве радости даже хотела похвастаться отцу, пусть это и была простенькая и абсурдная постановка в ночном клубе, а не полноценный спектакль в театре. Все свободное время девушка репетировала в холле с двойным усердием, пытаясь анализировать движения так, как учила ее Света. Она старалась вложить душу в каждый жест, в каждый наклон, в каждый взмах ноги.
Помимо этого приходилось много времени помогать арт-директору со всякими техническими мелочами и консультировать Русика по видеопроекции, а по вечерам, когда все остальные расходились по домам, остатками сил отбиваться от приставучего Павлика, который думал, что Татьяна с ним так заигрывает, потому становился более напористым. В результате, они все равно оказывались в подвале. Единственной отрадой стали уютные просмотры турецкого сериала с Адлией перед сном.
— Ох, черт, напарница заболела, — сообщила соседка, наблюдая за тем, как Татьяна перед окном повторяет движения из танца убийства невесты, который выучила хуже всех остальных. — Сегодня одна буду.
Она печально вздохнула и аккуратно, упираясь руками в стол, приподнялась, держась за спину.
— Ты в порядке? — с тревогой спросила Татьяна, видя, как корчится Адлия, делая каждый шаг.
— Да спина, как всегда, — отмахнулась женщина, выдавив на измученном лице жалкое подобие улыбки. — Полежу, полегчает.
— Не как всегда, — закачала головой девушка, идя к ней навстречу, чтобы помочь добраться до кровати. — При мне такого еще не было.
— Ну, это при тебе, — усмехнулась соседка. — А так периодически случается. Само проходит.
Она приняла руку девушки и сильными пальцами крепко сжала ее. Спину она выпрямить не могла, потому шла в полусогнутом состоянии, как старуха.
Перед выходом на работу, Адлия пролежала два часа, не двигаясь, читая книгу в телефоне. Татьяна репетировала движения без музыки в ограниченном пространстве между окном, диваном и шкафом, изредка поглядывая на женщину с сомнением. Когда пришло время выходить, та поднялась с кровати медленно, но смогла выпрямиться полностью и спокойно собралась на работу. Татьяна выдохнула.
— Давай, на такси поедем, — предложила она, видя как медленно и нерешительно Адлия ходит, словно ступает по тонкому льду, хоть и старается делать вид, что ей не больно. И тут же, увидев протест в глазах женщины, добавила. — Не беспокойся, плачу я.
У Адлии не нашлось сил перечить. Они быстро доехали до клуба, но долго шли от такси до входа. Татьяна помогла ей устроиться в подсобке на табурете и положить вещи. Женщина тихо поблагодарила.
— Не выходи мыть без меня, — предупредила девушка, остановившись в дверях. — Я только с двенадцати до двух не смогу помочь. Перетерпи как-нибудь эти пару часов. Если что переводи Арину на меня.
Адлия просто кивнула. Татьяна еще раз с тяжелым чувством на душе посмотрела на нее, поджала губы и побежала в гримерку переодеваться и наносить макияж.
В вечер перед тематической вечеринкой основные танцовщики всегда не выходили в зал, а готовились к выступлению. Татьяна впервые оказалась в основном составе, но, в отличие от остальных, не стала сидеть в гримерке и вести с ними пустые разговоры, а отправилась в подвал лишний раз повторить весь порядок движений в каждом из четырех танцев, в которых она принимала участие. Костюм, точнее белое кружевное белье с подвязкой и чулками и простенькую фату на ободке, надела сразу, чтобы потом не терять время, если вдруг зарепетируется.
Первым делом она подошла к Рыжке, который свернулся
