Диана Джонсон - Развод по-французски
Анн-Шанталь засмеялась, представив себе мадам Флориан рядом с трупом. Рокси чувствовала, как неуместен этот смех рядом со смертью незнакомца, а может быть, и человека, которого они обе знают. Хотя французы всегда смеются, сталкиваясь с серьезными проблемами, — так же как, говорят, смеются китайцы, когда человек неловко падает и, может быть, ушибается.
— Я должна покурить! — заявила Анн-Шанталь. — Не возражаешь? Утром получила ужасное известие. Жером, видишь ли, намеревается провести лето в Париже, представляешь? Я сначала чуть не в истерику впала. Потом ничего, прошло. И как он только смеет?
Говорить, что «он» — парижанин и остается им, даже сбежав от нее, не имело смысла.
— Если серьезно, это же ужасно — мертвый в доме. Ты его видела? — продолжала Анн-Шанталь.
— Только ногу видела, — сказала Рокси, стараясь осмыслить это событие, но сердце ее будто омертвело, и она не могла совладать с ним.
— Как он умер?
— Понятия не имею.
Она плохо вела себя с Томми Смизерсом. В последний раз не дала ему денег. Он такой надоедливый, жалкий, вечно попадает в какие-то переделки. Нельзя же без конца выручать его. Перед глазами поплыли отвратительные картины: Томми начал воровать, сделался карманником или стал приставать к мужчинам, и кто-нибудь из его клиентов расправился с ним, а тело подбросил в дом, где он раньше жил. А может быть, наркотиков сдуру перебрал. Или это самоубийство?
К ним торопливо шел инспектор.
— Сейчас начнутся расспросы, — сказала Рокси.
Полицейский снял шляпу.
— Мадам де Персан, с сожалением сообщаю… Это ваш муж.
Рокси смотрела на него широко раскрытыми глазами и молчала.
— Нам мадам Флориан сказала. Я очень извиняюсь, мадам… Не могли бы вы?.. Смеем ли просить?..
Рокси чувствовала, как у нее немеет позвоночник, отнимаются руки и ноги. Она не отрываясь смотрела на полицейского, тот не отрываясь смотрел на нее. На нем были маленькие круглые очки. Он надел шляпу. Рокси поднялась.
— Это исключено. Мой муж уехал.
— Да, мадам Флориан сказала, что он больше не живет с семьей.
— Этого не может быть… Мне не надо смотреть. Из-за ребенка… Нет, не могу.
— Мадам…
— Повторяю, это ошибка.
— Мы понимаем… Нам очень жаль… Пожалуй, вам действительно не надо смотреть.
— Я посмотрю, — вмешалась Анн-Шанталь. Полицейский был обрадован помощью соотечественницы. — Уверена, что это не месье де Персан. Мадам де Персан не нужно туда ходить.
— Это очень любезно с вашей стороны. Вы…
— Анн-Шанталь Лартигю, замужняя. Дом шестьдесят восемь по бульвару Сен-Жермен. Отведите меня.
— Я вынужден просить мадам де Персан тоже пройти с нами, — сказал он Анн-Шанталь, словно Рокси и не было здесь. — Но я согласен, ей не стоит смотреть.
Они перешли улицу Лагранж. На ней было все как обычно. На скамейке, как всегда, сидел слабоумный мальчик, заботливо одетый матерью в пальто. Он сопел и лаял на собачонку из «Погребка надежды», та лаяла в ответ. Полицейский галантно предложил Рокси руку.
Полицейские машины совершенно перегородили улицу Мэтра Альбера. Хризантемы в сквере на площади Мобера были опушены утренним инеем, но день обещал быть солнечным. Прохожие в шубах спешили по своим делам, не обращая внимания на собравшихся полицейских и агентов в штатском. Другие останавливались и глядели на Рокси и Анн-Шанталь, словно спрашивали, что сделали две эти дамы. Рокси чувствовала, что полицейский ради нее замедляет шаг. Он легонько поддерживал ее под руку, готовый в любую секунду подхватить ее отяжелевшее тело, если она вдруг оступится или поскользнется. Его здоровое розоватое свежевыбритое лицо еще несло запах крема. Конечно, это ошибка, это не мог быть Шарль-Анри, нечего и думать.
— Мадам была à'côté[173], — сказал полицейский другому, ожидавшему его. Из коридора, куда они вошли, было видно, что место происшествия нетронуто. Из-за мусорных баков по-прежнему торчала нога в джинсах, а откинутую руку освещали вспышки экспертов, фотографирующих темное пространство под лестницей.
— Мадам де Персан не рекомендуется смотреть! — прокричал сопровождающий Рокси жандарм своим товарищам. — Она будет здесь. Идентификацию тела произведет мадам Лартигю.
Бесчувственная Рокси осталась в коридоре, а Анн-Шанталь вошла внутрь подсобки. Ничего не видя и не слыша, Рокси даже не удивилась короткому, сдавленному от ужаса вскрику приятельницы.
— О Mon Dieu[174], это он! — В ту же секунду бледная, потрясенная Анн-Шанталь протиснулась назад и обняла Рокси. — Бедняжка, это он!
Полицейский стиснул ладонь на локте Рокси, словно ожидая, что она упадет, но Рокси ничего не почувствовала. Потом по онемелой спине к мозгу начали мало-помалу просачиваться капли понимания. Там Шарль-Анри, почему-то мертвый, вот торчат его ноги.
— Но как?.. — едва выдавила она. Случившееся не имело никакого смысла, было неправдой, а ты вынуждена вести себя так, как будто это правда, и полиция ожидает, что ты заплачешь или упадешь в обморок. Рокси обвела взглядом людей, стоявших вокруг, стараясь прочитать по их лицам, что они думают. Анн-Шанталь взяла ее за другую руку и кивнула полицейскому в сторону лестницы. Рокси вспомнила, как однажды они забрались с Шарлем-Анри на крутую скалу, и он стоял улыбаясь на самом краю, и ветер трепал его шарф, и она боялась, что развевающийся шарф снесет его вниз.
Теперь на нее наползал такой же отчаянный страх, но… поздно, его уже не спасти, Он разбился насмерть. Она хотела заговорить, но вместо этого всхлипнула, застонала, как дверная петля. В животе у нее зашевелился, засучил ножками ребенок.
— Мы должны спросить у вас кое-что, мадам. Где он находился, где проживает, где был прошлой ночью? Но может быть, удобнее продолжить беседу в комиссариате, это совсем рядом? Не возражаете, мадам? Так будет лучше.
— Как вам угодно, — отозвалась Рокси.
— Вы можете идти? Это близко.
Была среда, день нерыночный, поэтому Рокси с полицейским не привлекали ничьего внимания. Перейдя у светофора к улице Монж, полицейский обменялся кивками с охранниками на улице Бьевра, где в это время, может быть, почивал президент Миттеран и, следовательно, не мог знать о нарушенной благопристойности соседнего квартала. Рокси уже бывала в полицейском участке — делала заявление о пропаже сумочки. Только сейчас она четко сформулировала для себя, что ее муж мертв и она идет в полицию, чтобы сделать какое-то заявление.
— Как он умер, скажите?! — воскликнула она.
— А вы нам ничего не имеете сообщить, мадам? — в свою очередь, спросил полицейский.
