Лайза Аппиньянези - Память и желание. Книга 2
Когда прозвучало ее собственное имя, Катрин вздрогнула.
«Катрин Жардин, которая в течение долгих лет была мне как родная дочь, я оставляю свой дом со всем его содержимым и свою коллекцию произведений искусства (приложение 3), ибо знаю, что Катрин Жардин любит эти произведения так же, как любил их я».
Катрин всхлипнула. Дальше она почти не слушала – лишь поняла, что Сусанна Холмс и прочие наследники тоже обижены не были. Про Натали, которая именовалась в завещании «Натали Жардин Негри делла Буонатерра», сказано было следующее: «Моей юной подруге, жизнь которой только начинается, я оставляю три игрушечных городка работы Лайонела Файнингера, а также все остальное свое имущество. Имущество будет управляться опекунским фондом до достижения ею совершеннолетия».
– Что это значит, мамочка? Что такое «остальное имущество»? Где это? – прошептала Натали. – Томас такой добрый! Он оставил мне мои любимые города! Можно, я поставлю их у себя в комнате?
Мужчина, сидевший впереди, обернулся и с улыбкой сказал:
– «Остальное имущество», моя юная леди, означает, что вы теперь стали очень богатой девочкой.
Катрин увела Натали прочь, не в силах бороться со слезами. Все смотрели на девочку, перешептывались, абсолютно уверенные, что Натали – незаконная дочь Томаса. Пока ребенок не услышал лишнего, нужно было поскорее увести ее отсюда.
Но у двери Катрин столкнулась с Сусанной Холмс.
– Сука! Хитрая сука! – прошипела экономка. – Получила то, чего хотела? Ничего, мы еще посмотрим!
Катрин смотрела на нее, как на сумасшедшую. Дернула Натали за руку, поволокла к лифту.
– Не расстраивайся, мамочка, – покровительственным тоном сказала Натали. – Эта Сусанна просто дура.
– Ты права, деточка, – растроганно улыбнулась Катрин. – Знаешь что, давай-ка отправимся в «Русскую чайную», куда так любил водить нас Томас, и закажем побольше его любимых пирожных.
В «Русской чайной» Катрин и объяснила дочери, что означает для нее завещание Томаса.
– Но это просто поразительно, мамочка, – с важным видом объявила Натали, уплетая «Наполеон».
– Что верно, то верно, – вздохнула Катрин.
– Я так счастлива, что мне достались городки! – Вид у Натали был такой, словно она вот-вот разревется.
– Мне они тоже нравятся, – с усилием улыбнулась Катрин. – Томас всегда был добр к нам, слишком добр. Знаешь, что мы с тобой сделаем? – внезапно улыбка Катрин из вымученной превратилась в настоящую. – Мы устроим в его доме музей.
Эта идея пришла ей в голову прямо сейчас, но Катрин сразу поняла, насколько она хороша. Это будет дань памяти Томаса Закса. Катрин пришла в возбуждение и заразила своим волнением маленькую Натали.
– Музей будет называться «Коллекция Томаса Закса». Больше всего я люблю именно такие музеи. Люди смогут увидеть, где Томас жил, какие вещи он любил, каким картинам отдавал предпочтение. Правда, здорово?
Натали радостно заулыбалась.
– И все там останется, как сейчас, да?
– Все или почти все. – Катрин уже строила планы. – Часть мебели придется убрать, картины и скульптуры перевесить по-другому, но собрание сохранится во всей полноте. Ты как, согласна?
– Согласна. – Натали запихала в рот большой кусок пирожного. – По-моему, отличная идея.
Но три дня спустя от их энтузиазма не осталось и следа. На адрес галереи пришло заказное письмо в длинном официальном конверте. Прочтя его, Катрин побледнела.
– В чем дело, Кэт? – спросил Джо, один из ее ассистентов. Катрин была такая бледная, что он немедленно принес ей стакан воды.
Она выпила, перечитала письмо еще раз. Это было невероятно, но Сусанна Холмс оспаривала через суд завещание Томаса. Она претендовала на все наследство, утверждая, что Томас собирался и обещал на ней жениться. Бывшая экономка хотела заполучить и дом, и коллекцию.
Сусанна – жена Томаса? От этой мысли Катрин бросило в дрожь, она чувствовала себя запачканной, обманутой. Вспомнила, какой была Сусанна во время последней встречи – характерный южный акцент исчез, исчезла и маска. Отвратительная баба, желающая осквернить память Томаса, бросить свою вульгарную тень на его жизнь. Ее интересуют только деньги.
И эту женщину Томас выбрал себе в подруги? Он жил с ней, собирался на ней жениться! Как он мог?!
Катрин долго сидела неподвижно.
– Отменить встречи на сегодня? – услышала она голос Джо и кивнула.
– Да, сегодня никаких встреч, – прошептала она.
Катрин перечитала письмо в третий раз. Конечно, она догадывалась, что Сусанна при Томасе состоит не только в качестве экономки. Катрин попыталась представить себе ту часть жизни Томаса, о которой ничего не знала. Точнее говоря, предпочитала не знать. Между ней и Заксом никогда не было близости в физическом смысле – если не считать короткий и давний эпизод в лимузине. Томас никогда не скрывал от нее, что секс является важным аспектом его жизни, но тактично обходил подробности и никогда не рассказывал о своих женщинах. Ее это устраивало, поскольку у нее были свои причины не лезть в его частную жизнь.
Она вела себя как ханжа, не желала мириться с тем, что у Томаса есть своя интимная жизнь. Мысль о том, что он предается каким-то сексуальным забавам, всегда страшила и отталкивала ее. Тот Томас принадлежал Сусанне. Почему он выбрал именно эту ужасную особу? Почему не ее, Катрин?
Нет, поправила себя она, так ставить вопрос нельзя. Она вспомнила рассудительный голос Томаса – он непременно отчитал бы ее за подобные мысли. Должно быть, Томас ответил бы ей что-нибудь в этом роде: «Любить можно по-разному, Шаци. Бывает, что время играет с нами злые шутки, делает так, что между тобой и твоей избранницей слишком большая разница в возрасте. Что ж, нам не суждено было встретиться в мире физической любви, но есть и другие миры, другие игры. К примеру, музыка или иные, не менее отрадные формы общения».
Эти слова, прозвучавшие в воображении Катрин, успокоили ее. Томас никогда не относился к сексу слишком серьезно. Он не обряжал физиологию в одеяние святости, не был он и романтиком.
Внезапно Катрин вспомнила, сколько женщин было упомянуто в завещании. Каждая из них получила значительную сумму. Пожалуй, Сусанне досталось больше, чем остальным. Томас был человеком справедливым и щедрым.
Эти мысли помогли ей стереть с незабвенного образа грязные потеки, которыми запятнала его Сусанна.
Томас составлял завещание, находясь в здравом уме и трезвой памяти, он твердо знал, чего хочет, в чем именно состоит его воля. Нельзя поддаваться давлению и запугиванию со стороны бывшей экономки – ею движет только корысть, и больше ничего. Память Томаса этой женщине абсолютно безразлична. И справедливость тут тоже ни при чем. Катрин и Натали собираются устроить музей, чтобы увековечить память Закса, и отказываться от этого замысла ни в коем случае нельзя. Томасу такая идея пришлась бы по вкусу.
