Джейн Фэллон - Ты свободен, милый!
– Хелен…
– Разве тебе не интересно? Ты что, совсем не любопытный?
– Хелен, прекрати! Ты слышишь, что я тебе говорю?
– Ты хочешь порвать со мной. Это не имеет отношения к Софи.
Мэтью вздохнул и поднялся с кровати.
– Что здесь смешного?
Хелен с трудом удалось переключить внимание на Мэтью.
– Надеюсь, ты будешь счастлив. Что бы ты ни решил. – Она заметила, что он недоверчиво воззрился на нее. – Я серьезно!
Значит, вот так. Четыре года жизни, четыре года борьбы за мужчину, четыре года упущенных возможностей, и потерянных друзей, и сниженной самооценки… Чем же все закончилось? Она испытывает облегчение, что все, наконец, закончено. Жаль только, что она потратила массу времени и энергии на человека, который, как выяснилось, того не стоил. Хелен показалось, что из нее выпустили воздух. Ей жаль было вовсе не Мэтью; она жалела о потраченных впустую годах ее жизни.
Когда Хелен вылезла из кровати, Мэтью паковал чемодан в гостиной.
– Куда ты отправишься?
– Для начала в отель – разберусь в своих чувствах.
– Хорошо устроился.
Ей неприятно было смотреть на него – уж слишком он демонстративно паковал свои вещи. Взрослый человек пытался впихнуть все свои пожитки в два чемодана и парочку портпледов.
– Знаешь, ты не обязан съезжать прямо сейчас. Ты можешь остаться здесь, пока не решишь, куда ты хочешь отправиться.
Он улыбнулся ей благодарно и с искренней теплотой.
– Нет. Спасибо тебе, но я хочу разорвать отношения вчистую. Я думаю, так будет лучше.
Частично из-за того, что было странно смотреть, как он собирается, и частично из-за того, что она отчаянно хотела позвонить Софи и выслушать ее версию истории, Хелен решила пойти прогуляться. Она вышла на крыльцо и увидела Кроликов в сопровождении довольно красивой молодой женщины. Хелен поняла, что лицо помимо ее воли перекашивается. Противно думать, что такой урод ухитрился затащить эту девушку в постель. Она одернула себя и поздоровалась.
– Моя сестра, – сказала миссис Кролик, указывая на другую женщину. – Она поживет у нас пару дней.
Господи Иисусе.
Хелен открыла было рот, потом закрыла его, но ничего не сказала. Подскочил мистер Кролик:
– Знаете, мы все собирались пригласить вас к нам. Заходите как-нибудь вечерком, посидим, выпьем. Вы знаете, что такое Лондон; мы соседи много лет, но до сих пор не знакомы. Не по-человечески как-то.
Господи!
Хелен решила проигнорировать приглашение.
– Послушайте… Не могли бы вы передвинуть вашу кровать? У меня в потолке огромная трещина – как раз под ней. Боюсь, вы когда-нибудь ночью просто свалитесь мне на голову… Не вы все, а только вы двое. Заранее благодарю.
Помахав им через плечо и не дожидаясь ответа, она пошла по дорожке. Еще того не легче – теперь придется переезжать. Лондонская жизнь замечательна тем, что здесь никто ни с кем не разговаривает. Как только с вами кто-то заговаривает, вы тут же осознаете, что перед вами псих, и остается единственный выход – убраться от него как можно дальше. Она повернула за угол и пошла к крошечному пятачку зелени, отделявшему их улочку от дороги, миновав группу парней в куртках с капюшонами, которые в открытую торговали марихуаной, и набрала номер Софи.
– Ну что?
– Представляешь, Элинор, он хочет вернуться. И я сказала «да». В конце концов, я велела ему сначала со всем разобраться – сперва закончить с Хелен и съехать от нее. А потом, через какое-то время, мы, наверное, попробуем начать все сначала. Не знаю, правильно ли я поступила… Господи!
Хелен рассмеялась:
– Успокойся и рассказывай все по порядку.
– Я решила, что он на самом деле изменился. А потом подумала, что я просто чертова простофиля, Хелен выбросила его, и ему нужно место, куда он может пойти или что-то вроде этого. Но теперь я так не думаю. Я ему верю.
– Успокойся.
– Прости. Прости. Я сейчас… просто не в себе. А ты как?
– Я в порядке. Просто расскажи мне, как все прошло.
– Он кажется другим. Он обещал уйти из «Глобал», начнет собственное дело, и тогда мы будем проводить больше времени дома.
– Ух, ты, – сказала Хелен, знавшая, что для Мэтью работа – все. Может быть, он действительно изменился. Ради счастья подруги она надеялась, что так и есть.
– И он был честен со мной. Может быть, вообще в первый раз за всю жизнь. Он сказал мне, что они с Хелен встречались шесть месяцев, прежде чем он ушел из дома.
Хелен почувствовала, как радость медленно покидает ее.
– В самом деле? Целых шесть месяцев?
– Я знаю, ужасно – разве нет? Я стараюсь не думать обо всех тех вещах, которые мы делали в это время. О его отговорках, когда он возвращался домой поздно. Поскольку он всегда приходил домой поздно, я ничего не почувствовала. Но… я думаю, хорошо, что он сказал мне правду. Он знает, что огорчил меня, но честно признался – и я это ценю.
– Шесть месяцев? – все повторяла Хелен.
– Столько же, сколько было у нас с Ханной, – грустно сказала Софи.
– Какое совпадение!
– Я чувствую себя виноватой перед Ханной. Не могу поверить, что сама поступила с ней как последняя…
– Я уверена, что она счастлива. Прошло много времени.
Они договорились встретиться выпить вечером в понедельник. Хелен понимала: тот раз будет последним. Потом Элинор просто исчезнет, от нее не останется даже могилы. Хелен присела на скамью, гадая, что делать дальше. Внутри было пусто. Она так ждала этого дня, жила ради него последние два месяца. Она получила свою жизнь назад. Но нет, старую жизнь не вернешь. Она ведь хотела не возврата к старому, а шанса на новую жизнь. Она вернула себе себя. Тогда почему ей хочется плакать?
Глава 33
Мэтью съехал к концу субботы, устроившись бог знает где со своими чемоданами и портпледами. Хелен охотно позволила ему попозже вернуться за оставшимися вещами – некоторые из них так и лежали в коробках с тех пор, как он переехал к ней. Он никогда по-настоящему не чувствовал себя дома в ее квартире, думала она с легким привкусом вины. Вопрос о том, с кем останется Норман, даже не стоял; кот сидел на диване и наблюдал, как Мэтью собирает вещи. Мэтью понимал, что у Софи аллергия на кошек. Несмотря на то, что он оставил кое-что из своего барахла, квартира Хелен как будто сразу вдвое увеличилась в размерах. Хелен испытала радость оттого, что вернула себе жизненное пространство. Никаких больше игрушечных машинок и фетровых шлепанцев. Никаких больше воскресений, когда считаешь минуты до отъезда Сюзанны и Клодии. Возможно, Мэтью кое-что понял и станет лучшим отцом. Он знает, что Сюзанна – не гений, а просто обыкновенная девочка, которая зубрила, чтобы угодить ему, и Клодия может учиться, не боясь, что ее будут сравнивать с сестрой. Выходные становятся праздником, зато на той неделе ей нечего, буквально нечего делать. Что ж, надо наслаждаться заслуженным отдыхом. Она будет потакать себе и позволять все, на что у нее не было времени, – до тех пор, пока не начнется новая работа. Две недели – срок долгий; главное – вспомнить, чем она собиралась заняться.
