Меган Харт - Голые
Несколько минут я смотрела на обновленную страницу своего профиля с мечтательной улыбкой. Я поделилась своей радостью со всем остальным миром, и по непонятной причине это сделало нашу помолвку более официальной – даже в большей степени, чем кольцо.
Девочки из «Фото Фолкс» дружно повизжали над моим кольцом, бриллиант на котором был в два раза больше, чем на кольцах любой из них. Если они и позавидовали, то не показали виду – или я просто не хотела видеть подобной реакции. Ведь день я слонялась с застывшей на лице глупой улыбкой, демонстрируя кольцо каждому клиенту. Я сделала несколько офигительно классных снимков, лучших из всего, что когда-либо снимала. И еще я мило ворковала с детишками, что мне было совсем не свойственно. Дети вообще казались мне более реальными, чем когда-либо прежде. Я даже выразила восхищение самыми кричаще-яркими нарядами и макияжем для будуарных фотосессий. Я не кривила душой, искренне радуясь за женщин, которые никогда не стали бы делать подобные снимки для себя, а старались ради тех, кого любили.
Я буквально парила в небесах весь этот замечательный день, и каждый взгляд на мое кольцо заставлял трепетать от волнительного предвкушения. Я была помолвлена! Я собиралась выйти замуж!
Я проработала до закрытия торгового центра и отказалась от предложения пойти куда-нибудь выпить, чтобы отпраздновать важное событие. Мне пришлось вытерпеть добродушные шутки о том, что теперь, когда я помолвлена, нужно бежать домой и ублажать своего мужчину, а не зависать где-то с подругами. Впрочем, главным образом это была правда. Я пообещала девочкам, что мы обязательно отметим с ними помолвку в другой день, и, полагаю, они поняли: то, что мне действительно хотелось, – бежать домой, чтобы побыть с Алексом, ведь эти ощущения все еще были новыми, яркими и необычайно приятными. И снова, если девчонки и позавидовали мне, я этого подчеркнуто не заметила.
День был таким теплым, что невольно вспомнилось о грядущем лете. Перебросив куртку через руку, я направилась к своей машине, стоявшей на парковке за торговым центром. Я насторожилась, увидев поджидавшую меня там фигуру, но тут же расслабилась, заметив, что это был Патрик. И не сказать, чтобы меня это сильно удивило.
– Привет, – произнесла я все тем же мечтательным, счастливым и глупым тоном, которым разговаривала весь день. Моя жизнь явно налаживалась, и никто не мог заставить меня грустить – даже Патрик.
Мы можем поговорить? – Он поднял воротник и ссутулился, глубоко нырнув ладонями в карманы. Патрик стал покачиваться на подушечках пальцев ног. Он выглядел бледным и взъерошенным, непохожим на самого себя.
Я открыла машину, но не села в нее.
– О чем?
Я ожидала гнева, но получила лишь хмурый взгляд.
– Не могу поверить, что ты не рассказала мне об этом сама.
У меня не было ни малейшей причины чувствовать, будто меня поймали на чем-то предосудительном, и мне не нравилось ощущать нечто подобное. Я бросила куртку и сумочку на заднее сиденье машины, но ключи по-прежнему позвякивали в моей руке.
– Согласись, Патрик, в последнее время мы с тобой как-то обходились без ежедневной дружеской болтовни.
– Не могу поверить, что я узнал об этом только благодаря твоей страничке на «Коннекс»!
Его голос был хриплым от огорчения, и я удивленно подумала, что оно могло быть подлинным.
– Об этом узнали я и пятьсот твоих самых близких друзей! Боже мой, Лив! Я думал… Черт. Я думал, что значу для тебя гораздо больше, чем остальные!
И я вспомнила, что когда-то это действительно было так. Я удержала себя от желания подойти к нему, больно вонзив себе в ладонь ключи.
– Мы не были близки довольно долгое время.
– Всего несколько месяцев! – с жаром парировал он. – Мы поссорились, только и всего! И неожиданно меня не оказывается в твоем списке тех, кому нужно позвонить в первую очередь? А куда, черт возьми, делись все эти годы нашей дружбы?
– Я не думала, что тебя это так взволнует, – ответила я, прекрасно понимая, что вру. Конечно, я знала: Патрика это обязательно заденет.
– Не взволнует? – Его руки, вылетев из карманов, резко метнулись в воздух. – Не взволнует? Черт возьми, Лив, как у тебя язык поворачивается говорить такое? Когда мне пришлось узнать, что тебе вздумалось выйти замуж за этого придурка…
– Эй! Не называй его так!
Красивое лицо Патрика стало напряженным, злым. Глаза сузились, рот сжался в тонкую линию.
– Ты совершаешь ошибку, вот и все.
– Точно такую же, как почти совершила с тобой, да? – Меня не беспокоило, ранили ли его мои слова. Мне даже хотелось уколоть его, да побольнее.
Патрик вздрогнул.
– Он причинит тебе боль. Я не хочу видеть, как ты страдаешь. Я люблю тебя, Лив…
– А ты, – бросила я со злобой в голосе, – заткни свое хлебало.
Патрик отступил назад. Сейчас, весной, темнело еще довольно рано. Когда я вышла из торгового центра, уже опустились сумерки, и фонари на парковке отбрасывали пятна желто-белого света, что представляло Патрика не в самом выгодном виде. Ветер усилился, стало холоднее. Я пожалела, что не накинула куртку, но не стала лезть за ней в машину.
– Я всегда любил тебя. И ты это знаешь. – Патрик был достаточно смел, чтобы сделать еще одну попытку, и, хотя меня все еще трясло от гнева, злость постепенно растворялась под силой ностальгии.
Мне не хотелось ненавидеть его.
– О, Патрик… Ну почему ты не можешь просто порадоваться за меня, точно так же, как я всегда радовалась за тебя и Тэдди?
Он снова вздрогнул и опустил взгляд. Потом задумчиво поковырял землю носком ботинка и опять запихнул руки в карманы. В его тихом голосе зазвучали досада и стыд:
– Мы расстались.
– О нет… – Еще совсем недавно я обняла бы Патрика, но теперь кольцо на пальце так оттягивало руку, что я не могла поднять ее. – Что случилось?
Патрик метнул в меня кривой, сдавленной усмешкой:
– Я облажался, вот что случилось. Трахался направо и налево. Тедди все узнал. Я устал ото лжи, устал быть человеком, который все время лжет. И я подумал, что Тедди простит меня, потому что он всегда меня прощал.
Я сомневалась в том, что Патрик заслуживает хоть каплю сочувствия, но смогла найти в своей душе немного сострадания.
– Мне очень жаль.
– Тебе жаль! – Он грубо фыркнул и пнул ногой землю. – Твоя жалость никогда не облегчит то, что я чувствую!
Патрик поднял на меня глаза, его взгляд был холодным, унылым.
– А потом я узнаю, что ты выходишь замуж за этого… Алекса Кеннеди… О, Лив! Помяни мое слово, он не…
– Заткнись, Патрик, – оборвала его я, но на этот раз мягче и без прежнего запала. – Я люблю его.
– Раньше ты любила меня, – возразил он. – И что же произошло с этой любовью?
