Колючка и стихоплёт - Татьяна Грачева
Они так погрузились в изучение биологии, что едва не забыли об их общем дне рождения. Вспомнили уже на ступенях библиотеки и решили устроить перерыв. Кирилл потянул Малику в тату-салон, где за две секунды определился с рисунком, который предстояло носить всю жизнь. Выбрали корявых человечков, изображающих их самих.
Через неделю татуировку увидел Профессор. Его гнев выдал только прерывающийся голос и холодный блеск глаз. Малика неосмотрительно призналась, что сделала тату вместе с Кириллом, и злость отца поднялась на новый уровень.
— Естественно, без Камарицкого тут не обошлось, — проскрежетал он.
— Он не виноват, — кинулась она на защиту Кирилла.
Профессор взмахнул рукой, останавливая поток оправданий.
— Запрещаю с ним видеться и разговаривать.
— Он помогает подтянуть биологию для поступления в институт. Как я могу с ним не видеться?
Профессор на мгновенье задумался: очень уж хотелось наказать своевольную дочку, но при этом не навредить её будущему. Он придумал неоригинальную кару, больше для того, чтобы вернуть себе видимость контроля над жизнью Малики, чем реально её наказать.
— В таком случае с Камарицким не будешь общаться неделю.
— Хорошо, — буркнула Малика, решив, что это слишком жестокое наказание.
Неделя тянулась бесконечно долго, Кирилл принял наказание безропотно, в отличие от Малики, порывающейся нарушить запрет. Почти каждое лето они расставались на пару месяцев, но летнюю разлуку воспринимали как следующую ступень в их дружбе и ежедневно созванивались.
Через неделю рано утром они одновременно вышли на лестничную площадку и обнялись. Из-за двери выглянула взволнованная Василиса Максимовна.
— Ой, я не хотела мешать, — засмущалась она, но дверь не закрыла.
Малика нарочно демонстративно поцеловала Кирилла в щёку и стёрла влажный след пальцем.
— Придержите свою фантазию. Знаю, что вы себе там навыдумывали. Кирилл — мой лучший друг, почти брат. Понятно?
— Понятно, — охотно согласилась Василиса Максимовна, пытаясь представить, в какой неведомой стране обитает дружба между мужчиной и женщиной. Наверное, там, же где живёт Лох-Несское чудовище и Снежный человек.
[1] Стихотворение Эдуарда Асадова «Падает снег».
13 глава. Гроза
Малика в сотый раз вытерла лоб и вонзилась взглядом в затылок теплолюбивой дамы, не позволившей открыть окно в автобусе. Дёрнул же её чёрт ринуться обратно в город посреди дня, когда даже животные прячутся в тени. Последний месяц перед пятым курсом она хотела провести у речки в Калинках, а вместо этого тащилась в обратном направлении. Мазохистский душевный порыв вылился в поездку в душном общественном транспорте. Пыльный, сухой август прокалил металлический автобус так, что казалось, в сосудах свернулась кровь и половина пассажиров вовсе не спит, а медленно превращается в зомби.
Ей захотелось сделать Стасу сюрприз и увидеться с ним перед отъездом. С Кириллом она попрощалась ещё вчера в деревне. Сейчас он уже на пути в Италию, в один из лучших реабилитационных центров для спортсменов
Автобус наконец достиг автовокзала, Малика ступила на горячий асфальт и втянула носом душный воздух. Прежде чем идти на квартиру к Стасу, где она бывала дважды без последствий для целомудрия, Малика заглянула в общежитие, чтобы переодеться в свежие вещи. Эля и Милена на лето остались в городе. Они участвовали в ремонте комнаты и заодно подрабатывали официантками в кафе. Увидев Малику, Милена растерялась.
— Ты почему не у бабушки?
— Завтра вернусь, — Малика умылась холодной водой и переоделась в лёгкое платье. — Хотела со Стасом попрощаться. Всё-таки больше месяца не увидимся.
— Ты ему хотя бы позвони, а то нагрянешь как в анекдоте и застанешь его с любовницей.
Малика ухмыльнулась.
— Скорее как в сериалах. Стандартный ход: а потом я с горя напьюсь и с кем-нибудь пересплю.
— Всё-таки позвони, — настояла Милена, отвлекаясь от разглядывания потолка.
Малика приподняла влажные волосы, оголяя вспотевшую шею, и привалилась спиной к прохладной стене.
— Обрезать бы их к чёртовой матери, да Эдька не даёт, — она дунула вверх, короткие пряди у лба чуть взлетели. — Звонила уже, он трубку не берёт.
По пути в квартиру Стаса Малика набрала его номер ещё несколько раз. Снова послушала гудки, пообщалась с автоответчиком. Поднимаясь по лестнице на пятый этаж, она запыхалась как никогда. Неимоверная духота, длилась почти неделю и обещала увенчаться дождём, но пока изводила жаркими объятиями, загнав людей в квартиры под кондиционеры. От дверей подъезда Малику преследовали шаги другого человека, спешащего, по-видимому, так же, как и она, на последний этаж.
Вдавив кнопку звонка, она оглянулась, нашла взглядом преследователя. В нескольких шагах замер парень в красной форменной рубашке и с лицом почти такого же цвета, в руках он держал коробку с пиццей. Дверь распахнулась после первого же звонка, на пороге показалась высокая блондинка в белой мужской майке, надетой на голое тело.
— Эля? — оторопела Малика, отшатнувшись назад.
— Во, блин!
Эля попыталась захлопнуть двери прямо перед носом Малики, но та схватилась за ручку и не позволила это сделать. В коридор вышел Стас. За секунду он оценил до пошлости банальную ситуацию, в которой оказался. Поравнявшись с Элей, обратился к разносчику пиццы:
— Двойная «Пепперони»?
Парень молча кивнул, догадываясь о пикантности ситуации.
Стас достал бумажник, отсчитал нужную сумму и протянул деньги прямо над плечом Малики. Вручил горячую коробку Эле.
— Ешь, пока тёплая, я сейчас приду.
Захлопнув дверь перед лицом стыдливо покрасневшей девушки, он вышел на лестничную площадку и замер перед Маликой. Оба молчали несколько минут, ожидая, когда затихнут шаги нечаянного свидетеля их обоюдного позора.
Малика заговорила первой.
— Почему трубку не брал?
Стас пожал плечами.
— Занят был.
Обида на Стаса пульсировала пока ещё слабо, удивление оказалось сильнее, но уже через секунду Малика почувствовала себя униженной, а этого оказалось достаточно, чтобы в ней заискрилась ярость.
— Значит, готов ждать сколько нужно? Понимающий, типа, терпеливый?
Стас провёл рукой по волосам, приглаживая взлохматившиеся после любовных утех волосы. Выглядел он возмутительно спокойным.
— Учитывая твою репутацию и отношения с Овсянниковым, могла бы не ломать комедию. Понимаю, месяц, ну два, но полгода?
По венам Малики заструилась злость, подгоняемая адреналином.
— Мою репутацию?
— Весь институт обсуждал твои шалости с Серёгой под окнами общежития. Да и Кирилл твой не
