Пепел на твоих губах (СИ) - Зверева Вера

— Тебе нужно отдохнуть, надо уложить тебя спать. Ты столько пережила сегодня, — он медленно раскачивался, будто пытался убаюкать её, — теперь можно. Теперь всё хорошо. Он не убил тебя, не изнасиловал, а документы мы восстановим. И деньги найдём. Это всё ерунда…

А Вика зацепилась и за слово «мы» и сильнее вжалась в его плечо. Мы восстановим! Не ты! Мы! От этого ещё сильней захотелось плакать, и она громче всхлипнула.

— Не плачь, пожалуйста! — Андрей расстраивался не меньше её, — надо было попросить у дока успокоительного, укол сделать или хотя бы таблетки, — бормотал он свои переживания.

— Не надо таблетки, — Вика оторвалась от плеча и испуганно посмотрела на него, — ненавижу таблетки.

— Как я тебя понимаю, — он поцеловал её в лоб. — Но иногда они нужны.

— Я сама успокоюсь, — она очень глубоко вдохнула и медленно выдохнула ртом, как учил Андрей, стоя с ней в лифте целую вечность назад. Вытерла ладонями щеки, та что была забинтована, особенно хорошо выполняла роль носового платка. — Давай сделаем всё, что нужно.

Вика продолжила снимать уже расстёгнутую блузку, сбросила её с плеч и уронила на постель. Взялась за молнию на тонкой бежевой юбке. Андрей посмотрел на неё, потом на кровать.

— И постельное бельё сказал тоже принести. Надо знать наверняка… — он неопределённо поводил рукой, не желая называть что-то.

Вика перестала раздеваться и задумалась, потом приняла решение.

— Тогда я пойду в душ.

— Не пойдёшь, — возразил Андрей, — я отнесу тебя.

Он подхватил её полураздетую на руки и понёс в ванную комнату. Изловчился включить свет занятыми Викой руками и встал в раздумьях. Из мебели там была только всё ещё завёрнутая в плёнку стиральная машина у стены, которую Вика с момента покупки ещё не успела распаковать, отложив установку на потом. Андрею пришлось ненадолго поставить Вику на одну ногу возле раковины, так как забинтованная нога всё ещё болела, стоять на ней долго она не могла. После этого он снял большое банное полотенце с крючка и расстелил на стиралке, поднял Вику за талию и бережно усадил поверх толстой махровой “подушки”.

— Я сниму постельное бельё, а ты пока снимай одежду. Сейчас всё запакуем для Разумова, и пусть отстанет от нас.

Вика кивнула, а когда он ушёл, нервно рассмеялась. Он сказал “от нас”! Он говорит о них во множественном числе. Это было безумие, но хотелось смеяться и плакать одновременно. Возможно, таблетка успокоительного всё же не была бы лишней.

Вика с трудом выпуталась из юбки, поёрзав и стянув её через голову, затем сняла бюстгальтер и остановилась. Дальше раздеться и не свалиться со стиральной машины у неё не получится. В ванной комнате было прохладно, и по обнажённому телу побежали мурашки. В дверях показался Андрей, заталкивающий в пакет сложенную стопку постельного белья. Увидев Вику, быстро закончил, завязал его и бросил на пол. Он выглядел взъерошенным и нервным, будто метался, не зная, за что хвататься первым делом. Ему тоже нужно уже расслабиться и отдохнуть, подумала Вика.

Андрей снова исчез и вернулся с пустым пакетом и рулоном пищевой плёнки. Подойдя к Вике, он сложил всё это рядом с её бедром и внезапно мягко обнял её, слегка к себе притянув.

— Прости меня, что бросил вот так. Я, кажется, тоже слегка психую, — извинился он куда-то в её волосы, — вообще не понимаю, что я делаю.

Теперь настала её очередь погладить его по волосам.

— Значит, мы оба теперь психи.

Он отстранился и посмотрел ей в глаза уже спокойней.

— Так и есть, — Андрей невероятно нежным жестом провёл пальцами по краю подбородка, и Вике показалось, что он сейчас снова поцелует её. Но пальцы скользнули дальше, вниз по шее, по ключице к обнажённой груди.

— Ты такая… — прошептал он.

Нет! Только не говори его слова! Только не ты! Вика внезапно напряглась оттого, что Ренат снова врывался в сознание этими словами, врывался в её личную и самую сокровенную жизнь.

Но Андрей не сказал фразу до конца, а вместо этого остановился, будто почувствовав с её стороны непонятное напряжение.

— Я внезапно понял, — вдруг он сказал совсем иначе, — что совсем не хотел бы потерять тебя, Вика.

И не дав ей опомниться от признания, впитать его и ответить, вдруг принялся деловито заматывать её забинтованную руку плёнкой, чтобы повязки не намокли под душем. Затем опустился на колени и проделал то же самое сначала с коленом в бинтах, а затем и со ступнёй, уделив ей особое внимание, так как свеже наложенные швы нельзя было мочить.

Вика сидела и смотрела на него с высоты стиральной машины и не знала, что ей чувствовать. Бросаться ли ему в объятья или остановить, пока не поздно? Да поздно уже. Она сама боялась его потерять, когда он сказал, что уедет. Боялась, что никогда не вернётся или случится что-то непоправимое, с чем она не сможет жить. А он испугался потерять её сегодня, когда нашёл на полу в лужах крови.

Что может быть более однозначным, чем это? Какие ещё вербальные признания нужны? Нужны ли объявления и названия всем этим чувствам? Не испортят ли они их девственную, оголённую, как провода без оплётки, чистоту?

Вика закусила губу, чтобы ничего ему не сказать. Эти чувства любят тишину. Поступки говорят намного больше слов.

Андрей закончил и медленно поднялся на ноги, пальцы его все это время продвигались вдоль её ног, от щиколотки до самых бёдер, где зацепились за тонкие бретельки кружевных стрингов.

— Я помогу тебе в душе, — проговорил он, не поднимая глаз, — если тебе тяжело будет стоять.

Вике то ли казалось, то ли его красивые скулы озарил лёгкий румянец. Если такое вообще было возможно. Но захотелось поцеловать эти скулы, горящие огнём перед её наготой.

Андрей взял её за талию и мягко поставил на пол. Затем потянул трусики вниз и опустил ровно настолько, чтобы они сами упали к её ногам. Выпрямился и посмотрел, наконец, в глаза. Медленно и задумчиво облизнул губы, а потом сказал.

— У тебя нет шторки для душа.

— Нет, — подтвердила Вика, и они оба замерли. Кого на самом деле сейчас волновала шторка для душа или лужи на полу?

Вика потянула его футболку вверх за нижний край, а когда он стянул её и бросил на пол, так же потянулась к пряжке ремня. В этот раз он не стал её останавливать, класть ладонь поверх её и говорить что-то про жалость. Он просто стоял и позволял ей делать с ним всё, что она пожелает. Теперь мяч был на её стороне по-настоящему.

Она не чувствовала, как начинает побаливать нога, на которую она немного опиралась, но все её внимание принадлежало Андрею. Она расстегнула его джинсы и обнаружила, что он опять ходил без белья под ними. Запуская пальцы под пояс и проводя ими по его бёдрам в сторону ягодиц, Вика чувствовала его горячую кожу и думала о том, что он спал перед тем, как его разбудил шум. Он спал обнажённым… От воображаемой картины становилось жарко. Её прекрасный, совершенно голый Андрей, раскинувшийся на постели, будоражил внутренний взор.

Он протяжно выдохнул приоткрытыми губами и посмотрел на губы Виктории, как и она совершенно точно мечтая о поцелуе. И не только.

Джинсы сползли до самого пола, и он вытащил из них ноги. Вика боялась опустить глаза, зная, что тогда её распалённое от увиденного состояние не позволит войти, наконец, в душ и вымыться. А ведь именно в этом был изначальный план.

Андрей тоже вспомнил про план, потому что снова поднял Вику и осторожно переставил в ванну, залез к ней и включил душ, который теперь оказался за его спиной. Вика немного облокотилась на стену, чтобы перенести вес с ноги, а он снял душ со стойки и настроил воду, чуть горячеватой, разогревающей, расслабляющей. Начал поливать Викторию, проходя по плечам, шее, очерчивал упругими струями грудь и живот, скользил по ногам, глядя, как она закрывает глаза, наслаждаясь приятным теплом. Брызги летели во все стороны, падали на стены, плитку на полу, на обнажённую кожу Андрея, собираясь на ней крупными капельками и скатываясь вниз.

Приподняв душ перед ней, он позволил Вике нырнуть под него с головой и с удовольствием почувствовать воду на лице, плавно провести руками по волосам, умыться от всего плохого, что случилось за день и начать с чистого листа. С чистой себя.