Барбара Лайфсон - Ошибка Элис
— Нет худа без добра, — мягко ответила Элис.
Наступила пауза, прежде чем Алан заговорил.
— Я бы отдал все свои силы работе во благо жителей Флориды, — тихо произнес он. — Но я звоню не по этому поводу. Я в Нью-Йорке с твоей матерью, в нашей квартире. Мы о многом говорили с ней — о том, что давно следовало бы обсудить… Короче говоря, Мэрион рассказала мне, почему ты исчезла… о том, что ты думаешь о пожаре в Нью-Гэмпшире.
— Ты имеешь в виду, что я видела, как ты отъезжал от коттеджа? — сердито прервала его Элис. — И как ты оставил Айка и меня гореть?
— Дорогая, я не был там, поэтому ты не могла меня видеть.
Элис заскрежетала зубами.
— Она сказала тебе, что я отлично видела тебя на фоне яркого пламени? Я наблюдала, как ты уезжал на полной скорости, не оглядываясь назад. Ты устроил поджог, а затем уехал, оставив меня и Айка Гутмана умирать в коттедже!
Она услышала, как Алан страдальчески вздохнул. Какое-то время он молчал, затем откашлялся и заговорил с прежним оживлением.
— Мэрион объяснила, что ты, как тебе кажется, видела, и нам нужно поговорить об этом…
— Ты пытался убить меня! — Элис произнесла это обвинение подчеркнуто категорично. Боже мой, она не собиралась винить себя за то, что наконец высказала ему эту простую правду. У нее отличное зрение, и она знала, что она видела. — Мама сказала тебе, что я также не верю в смерть Иды Мэрфи от несчастного случая?
— Да, Мэрион рассказала мне все. — Алан снова прочистил горло, в его голосе звучали слезы. — Элис, ты должна понять, что нам необходимо поговорить и разрешить все проблемы, пока они не разрушили нашу жизнь. — Его голос прервался. — Я, может быть, не идеальный отец, и, видит Бог, я не такой замечательный парень, каким был мой брат, но я люблю тебя, дорогая, и всегда думал о тебе как о моей собственной любимой дочери. Мы должны выпутаться из ужасного положения, в которое попали. Элис, мы столько лет любили друг друга! Разве мы не заслужили лучшего, чем эта трясина безобразных подозрений?!
Элис почувствовала, что плачет.
Она еще выше подняла защитные очки, вытирая слезы тыльной стороной ладони. Что, если Алан говорит правду? — подумала она. Что, если не он был за рулем джипа? Вот уже несколько дней, как в ней зародилось легкое сомнение относительно вины Алана, а после предположений Теда, высказанных им две ночи тому назад, ее сомнения достигли предела.
Могла ли она ошибаться относительно того, что видела в ночь пожара? Она не сомневалась, что действительно видела джип Алана с его личным номерным знаком. Эта картина оставила неизгладимый след в ее душе. Не сомневалась она и в том, что на водителе была любимая клетчатая шапочка и шарф Алана. Но она готова была допустить, что находилась все-таки слишком далеко и была в сильном шоке, чтобы разглядеть черты лица водителя. Не может ли быть, что Бен Дженкинс угнал джип со стоянки в аэропорту, где его часто припарковывали? Он мог надеть эту заметную кепку и шарф просто потому, что они лежали в джипе, а ему было холодно. Что касается мотивов поджога, то, может быть, он просто был маниакальным поджигателем? Он мог не заметить света в коттедже и людей потому, что его мозг был одурманен алкоголем…
Элис читала отчет о судебном разбирательстве и знала, что Дженкинс с готовностью признал свою вину. Почему же ей так трудно поверить в то, что он говорил правду? Самое простое объяснение, напомнила она себе, очень часто самое правильное.
Но если Алан не имеет отношения к пожару в Нью-Гэмпшире, все равно многое остается неразгаданным. Например, кто нанял Дэниела Вебстера? Если это был не Алан, то кто назвал детективу имя Алан и почему? Кто убил Иду Мэрфи? Или ее смерть была трагической случайностью? И позже, кто поджег флигель для гостей во Флориде? Уж точно не Бен Дженкинс, поскольку он сидел в тюрьме последние семь лет… но сидел ли?
Холодок пробежал по спине Элис. Она неожиданно вспомнила, что недавно по телевизору говорили о вынужденном досрочном освобождении преступников, даже убийц, из-за того, что тюрьмы переполнены. Господи, возможно ли, что Бена Дженкинса освободили?!
Она быстро заговорила.
— Папа… Алан, ты не знаешь, Бен Дженкинс по-прежнему в тюрьме?
— Уверен, что да. — Алан замолчал на минуту. — По крайней мере, я так полагаю, — добавил он с некоторым сомнением. — Конечно, я не проверял, но всегда полагал, что они сообщат нам, когда он будет освобожден. Может быть, я ошибаюсь? Но не могли же его выпустить из тюрьмы, не предупредив нас об этом?! Почему ты спрашиваешь?
— Из-за пожара в твоем доме во Флориде, — сказала она. — Ты не думаешь, что это могла быть месть со стороны Бена Дженкинса?
— Вряд ли это так, — ответил Алан. — В момент ареста у него было прогрессирующее слабоумие на почве алкоголизма. Ему не хватило бы умственных способностей проследить меня до Палм-Бич, как бы сильно ему ни хотелось отомстить.
— В тюрьме нет алкоголя, — напомнила ему Элис. — Во всяком случае, столько, чтобы быть постоянно пьяным. В трезвом состоянии у него, возможно, наступало просветление.
— Возможно, но с чего ему таить злобу на меня или на кого-нибудь из нашей семьи? Полиция поймала его и арестовала. Мы не имеем к этому никакого отношения. А главное он же не пострадал безвинно!
— Но все же, можешь ли ты узнать, где он сейчас и чем занимается? — спросила Элис и удивилась тому, что разговор принял такой невероятный оборот. Отчего вдруг она просит Алана проверить его собственное алиби?
— Конечно. Достаточно пары телефонных звонков. — Голос Алана зазвучал более оживленно. — Значит ли это, что ты хочешь увидеть меня сегодня вечером? Я уверен, нам с тобой стоит встретиться, — настойчиво повторил он.
— Не знаю. Я очень занята.
В душе Элис признавала, что должна была дать себе и Алану шанс откровенно поговорить друг с другом, один на один. В то же время ей было нелегко встретиться с прошлым. Где-то она понимала: то, что она делала в последние несколько лет, было равноценно попытке жить рядом с выгребной ямой. Как бы она ни скребла и ни дезинфицировала окружающее пространство, токсичные отходы в центре ее существования отравляли все вокруг. Не пора ли положить конец этому губительному абсурду? — спросила она себя. Если нельзя больше скрывать этот мрак в ее душе, не пришло ли время попытаться противостоять ему? Обратиться к свету, что бы он ни обнаружил?
Элис дрожала с ног до головы. Слова, которые она собиралась произнести, были так будничны, но, Боже, как трудно было сказать их!
— Хочешь, я прилечу в Нью-Йорк? Думаю, мне это удастся сегодня днем. Я буду у мамы дома уже до обеда. Наверное, действительно не будет вреда, если мы поговорим все вместе.
