Томас Уайсман - Царь Голливуда
С удовлетворенным, но слегка озабоченным видом Льюис Шолт вышел в коридор и подошел к двери в ванную:
— Ну, детка, все улажено. Я только что говорил с Джейми, и он заверил меня, что будет рад моему приходу с прелестной девушкой.
Перед самым выходом он сказал:
— Только одно, бэби. Позвольте мне быть откровенным. Я должен это сказать. Прием приемом, там может всякое случиться: если парень позволит себе немного дерзости… Так вы уж не бегите с дикими криками к дверям, вопя: мамочка, мамочка! Ну, что молчите? Потому что если вы опять собираетесь вести себя так, то лучше уж сразу оставайтесь дома; мне, по крайней мере, не придется за вас краснеть и выслушивать всякие гадости.
— Может, я чего-то не поняла?.. Какого сорта этот прием?
— Ну, бэби, я не знаю. Откуда мне знать?
Она пожала плечами.
— Не беспокойтесь, Льюис. Тогда все так вышло потому, что мне не нравится Вилли Сейерман, но это не значит, что я вообще против мужчин. Лучше скажите мне, как я выгляжу?
— Просто сказочно!
Она улыбнулась, кокетливо и очень женственно повела плечами, в последний раз оглядываясь на зеркало.
— Ну, так идемте! Там я встречусь с Джеймсом Нельсоном! Даже не верится.
* * *Подъездная дорога казалась очень длинной и темной; выглянув, она увидела странные высокие очертания, темнеющие на фоне неба: купола и шпили. Дворецкий впустил их в слегка мрачноватый холл и просил обождать. Но ни звука, говорившего бы о том, что в доме большой прием, сюда не доносилось. Тишина ничем не нарушалась, так что они даже заговорили шепотом, будто они в музее. Джанет вспомнила виденную на журнальных фотографиях главную ванную Джеймса Нельсона. Сама ванна была огромна и с четырех сторон поддерживалась дельфинами, но главное, что ей понравилось из вычитанного в журналах, что вода подавалась в ванную прямо из океана, чистейшая морская вода. Еще, помнится, она читала, что у него был вольер для редких птиц и крикетное поле, где члены английской колонии играли в крикет каждую субботу. Или это было у Роналда Колмэна? Она встала, посмотрела на себя в затемненное зеркало и решила, что выглядит вполне сногсшибательно. В розовом вечернем платье, расшитом узорами из серебристого бисера, с кружевной отделкой на спине, углом обрамлявшей пространство открытого тела, сужаясь к талии и слегка расширяясь к плечам, — она казалась воздушной. "Я прекрасно выгляжу", — думала она, и это успокаивало взвинченные нервы. На левом плече приколота большая роза, лежащая на листке. Несколько ниток темных бус свисало от шеи ниже талии.
— Ну как? Я в порядке? — шепотом спросила она Шолта.
— Великолепно, бэби. Вы смотритесь просто великолепно.
Прошло минут двадцать прежде чем появился Джеймс Нельсон. Он оказался гораздо меньше ростом, чем она себе представляла, он был меньше шести футов. И вообще, мало походил на самого себя в этом вечернем костюме, — она всегда видела его в костюмах киногероев.
— Страшно виноват, но я ожидал вас раньше…
Услышав голос своего кумира, Джанет не поверила ушам. Она в замешательстве посмотрела на Льюиса Шолта.
— Боюсь, что мы уже отобедали…
— Я думала, это прием, — сказала она.
— Да, — улыбнулся хозяин дома. — Званый обед. Но боюсь, что вы уже никого не застали…
Голос! Она была просто потрясена; это совсем не его голос, не тот голос, которым он говорил в кинофильмах; этот голос даже не подходил к его внешности, не связывался с его мужественным обликом. Голос совершенно не совпадал с этой многогранной экранной личностью. Он был тонкий, высокий, какой-то петушиный и с ужасным английским произношением… Сильнейший акцент. Да! Ведь где-то она читала, что родом он действительно чуть ли не из Литвы.
— Весьма огорчен, вероятно, произошла путаница, — сказал он. — Возможно, мистер… мистер… Льюис?.. Льюис, вы приведете эту очаровательную юную леди в другой вечер?..
От мысли, что он просто хочет отделаться от них, Джанет покраснела.
— Если… если вы, — продолжал Нельсон, — не возражаете, можете присоединиться к нашей небольшой компании, мы тут решили немного поиграть в покер. Но только, если вы сами пожелаете… Вы играете в покер?
— Ну, у вас тут слишком большие ставки, Джейми, — сказал Шолт, — я бы не рискнул с вами играть…
— Виноват, что ж делать?..
— Ну, в другой раз, может, Джейми? Мы заглянем в другой раз.
— Да, в самом деле. Я приглашаю вас обоих. И весьма, весьма рад был познакомиться с…
— Джанет Деррингер, — подсказал Льюис Шолт.
— Да. Если вы захотите остаться ненадолго, то добро пожаловать.
Джанет чувствовала глубокое разочарование; это было так унизительно — собираться, волноваться, все эти приготовления, одеваться, ехать, и все затем, чтобы получить от ворот поворот. Теперь, когда она уже здесь и ей так хочется хорошенько выпить…
— Я бы не раздумывая осталась, — сказала она.
— В таком случае, бэби, — сказал Шолт, — вы оставайтесь. Ну а мне опасно играть в покер. Если я сяду играть, то рискую остаться в одной рубашке. Но вы оставайтесь, бэби. Джейми присмотрит, чтобы вы благополучно добрались, до дому.
— Да, Конечно, мой шофер доставит вас домой, как только вы захотите, — сказал Джеймс Нельсон. — Итак, вы остаетесь?
Она была сконфужена; когда она заявила, что хочет остаться, она, естественно, думала, что Шолт останется тоже, и вот теперь она не знала, как ей поделикатней отказаться от своих слов; ей не хотелось показаться грубой, да и остаться, честно говоря, ей хотелось. Она же так давно мечтала познакомиться с Джеймсом Нельсоном!
— Ну, хорошо, — решилась она, — я остаюсь.
— До встречи, Джейми, — раскланялся Шолт и повернулся к Джанет: — Пока, бэби, всего хорошего.
Джеймс Нельсон взял ее за руку и повел в "игорный притон", как он это назвал, где пятеро мужчин сидели вокруг карточного стола, причем двое из них — без пиджаков, а рядом с каждым стоял стакан с выпивкой; сигарный смог заставил ее закашляться. Когда все мужчины при ее появлении встали, она увидела, что один из них — Вилли Сейерман. Хозяину, представлявшему ее своим гостям, когда очередь дошла до него, Сейерман сказал:
— Да мы уж знакомы.
— Ах вы, хитрая лисица! — усмехнулся Джеймс Нельсон.
Он придвинул девушке стул и дал знак камердинеру, чтобы девушке принесли выпивку. В течение следующего часа никто не заговорил с ней. Находиться здесь ей было очень трудно. Камердинер периодически пополнял стаканы игроков и ее стакан тоже; другой ливрейный обносил всех сигарами взамен только что выкуренных; Деньги — огромные количества денег — переходили из рук в руки. Каждый из игроков был полностью погружен в игру, которой она не понимала и правил которой никто не спешил ей объяснить. Она приходила во все большее смущение, ибо видела, что они не собираются заканчивать игру, не намечается даже и перерыва, а наоборот, они все более увлекаются игрой, совсем не чувствуют себя обязанными уделять хоть какое-то внимание ее персоне. Единственное, что ей оставалось в подобной ситуации делать, это изображать, что она весьма заинтересована ходом игры, а потому не нуждается в том, чтобы ее развлекали. Прошел час, потом еще полчаса а к ней так никто и не обратился, и она поняла, что может, таким образом, проторчать тут всю ночь. Сигарный дым разъедал глаза. Она закашлялась и, наконец, сказала:
