Тэми Хоуг - Тонкая темная линия
– Что будешь делать с этим парнем в «Кадиллаке»? – спросил Ник. – Ты не заявила в полицию.
– У меня такое чувство, что я только попусту потрачу время. – Анни смахнула воду с перил, закатала рукава халата и оперлась о мокрое дерево. – Вряд ли кто из коллег поспешит мне на помощь. И к тому же я не запомнила номера, да и водителя не могу толком описать. Утром я составлю рапорт и проедусь по мастерским, посмотрю, не стоит ли где большая машина с остатками моей краски на боку. Но это все равно что искать иголку в стоге сена.
– А я проверю алиби Маллена, – предложил Ник. – В любом случае пора с ним немного поболтать.
– Спасибо.
– Я виделся со Стоуксом сегодня вечером. Он говорит, что состояние Линдсей Фолкнер стабильно, но она по-прежнему без сознания.
Анни кивнула:
– Вчера они встречались за ленчем. Чез ничего об этом не говорил?
– Нет.
– А обо мне упоминал?
– Сказал, что ты как заноза в заднице. Ты думаешь, Фолкнер могла ему что-нибудь сболтнуть насчет того, что ты копаешь вокруг этого дела?
– Не вижу причины, почему бы ей этого не сделать. Когда я с ней встретилась в воскресенье, Линдсей сообщила мне, что очень скоро увидится со Стоуксом. Ее вовсе не обрадовало то, что я спасла Ренару жизнь. Так что она встретилась со Стоуксом за ленчем и могла что-то рассказать ему о Памеле. А вечером Линдсей позвонила мне с извинениями и просьбой о встрече.
– Отчего такие перемены?
– Не знаю. Вполне вероятно, Стоукс не посчитал ее информацию особенно важной. Но если Фолкнер все-таки упомянула обо мне, то почему Стоукс молчит? – спросила Анни. – Вот этого я понять не могу. Днем он велел мне держаться подальше от его дел, но почему ему было не отправиться прямиком к шерифу? Чез знает, что у меня и без того уже неприятности. У него была возможность добиться моего отстранения от работы. Почему он не воспользовался случаем?
– Но если Стоукс расскажет обо всем Ноблие, милая, то ему самому тоже придется несладко, – пояснил Ник. – Если все будет выглядеть так, что Стоукс плохо работает над этим делом, то шериф его отстранит, тем более что сейчас Чез возглавляет особую группу. А он вовсе не хочет расставаться с делом Памелы Бишон.
– Да… Пожалуй, в этом есть смысл. – Анни встряхнулась, пытаясь избавиться от какого-то странного неприятного ощущения. – Может быть, Линдсей вообще ему ничего не сказала. Полагаю, мне об этом не узнать, пока она не придет в себя. Если Фолкнер вообще очнется. Я очень на это надеюсь. Как бы мне хотелось узнать, о чем она собиралась мне рассказать.
Раздавались привычные ночные звуки – ветер шумел в листве деревьев, где-то плескалась вода, дробные крики ночных цапель доносились с одного из поросших ивняком островков.
Анни казались странными эти долгие мгновения спокойного, мирного молчания между ними, словно они были давними друзьями. А временами воздух между ними начинал буквально потрескивать от напряжения, ярости, сексуальности, подозрений.
– Так вот где ты выросла, – произнес Ник.
– Да. Однажды, лет в восемь, я привязала веревку вот к этому столбику и попыталась спуститься на землю. Я прорвала тент внизу и шлепнулась прямо посреди стола, за которым сидели туристы из Франции.
Ник рассмеялся:
– С самого раннего возраста от тебя одни неприятности.
Его слова вдруг вызвали в памяти Анни образ матери. Она появилась здесь одна, беременная, и так никогда никому и не назвала имени отца своего ребенка. Анни пронзила острая боль, словно капля крови выступила от удара колючки.
Ник заметил, как мгновенно погрустнела Анни, словно дымкой подернулись глаза, и задумался, не в этом ли кроется причина того, что Анни скользит по поверхности жизни, предпочитая не опускаться на глубину. И вдруг ему стало грустно, ведь обычно в Анни горел какой-то удивительный живой огонек. Что привлекло его к этой женщине? Этот яркий внешний блеск или та сила, что таилась пока под спудом?
– А я вырос вон там, – Ник указал в направлении юго-востока. – Тогда это место было центром моей вселенной. Во всяком случае, когда мне было двенадцать.
Анни удивило это признание. Она попыталась представить себе Ника беззаботным мальчишкой, проводящим все время на болотах, но не смогла.
– И как же случилось, что в конце концов ты оказался здесь? – задала она вопрос.
В глазах Ника появилось отстраненное, задумчивое выражение, а голос прозвучал устало:
– Это был долгий путь.
– Честно говоря, я прошлой ночью подумала, что ты при смерти, – с опозданием призналась Анни.
– Разочарована?
– Нет.
– Некоторым это пришлось бы по вкусу. Маркоту, Ренару, Смиту Притчету. – Ник вдруг вспомнил комментарий Стоукса в баре. – А как насчет мистера Дусе из офиса окружного прокурора?
– Эй-Джей? – Анни выглядела удивленной. – А какое он к тебе имеет отношение?
– Какое отношение он имеет к тебе? – спросил Ник. – Поговаривают, что вы с мистером помощником окружного прокурора заодно.
– Ах вот оно что, – протянула Анни, внутренне съеживаясь. – Если бы Эй-Джей знал, что ты здесь, он бы взорвался.
– Из-за того, что я сделал с Ренаром? Или из-за того, чем мы занимались с тобой?
– И из-за первого, и из-за второго.
– Тогда возникает следующий вопрос. У него есть на то причина?
– Он бы ответил на этот вопрос утвердительно.
– Я спрашиваю тебя. – Ник даже дыхание затаил в ожидании ее ответа.
– Нет, – негромко сказала Анни. – Я с ним не сплю, если ты спрашиваешь об этом.
– Именно об этом я и спрашиваю, Туанетта. Я лично делиться не люблю.
– Но это не значит, что это была отличная идея, Ник, – призналась Анни. – Я не хочу сказать, что сожалею о случившемся. Это не так. Но просто… Посмотри на ситуацию, в которой мы оказались. Все и так слишком сложно, и… и… Видишь ли, я так никогда не поступаю…
– Я понимаю, – Ник подошел ближе, положил ей руки на бедра, ему хотелось к ней прикоснуться, предъявить свои права. – Я тоже так не поступаю.
– Мне не следовало спать с тобой. Я…
Он прижал палец к ее губам, заставляя замолчать.
– Это не имеет никакого отношения к расследованию. Это не имеет никакого отношения к случаю с Ренаром. Понятно?
– Но…
– Речь идет о влечении, желании, страсти. Ты почувствовала это еще в тот вечер в баре «У Лаво». И я тоже. Еще до того, как началась вся эта кутерьма. Это две разные вещи. Наши желания теперь живут своей собственной жизнью и никак не зависят от ситуации, в которой мы с тобой оказались. Ты можешь это принять или можешь сказать «нет». Чего тебе хочется, Туанетта?
Анни отодвинулась от него.
– Как, должно быть, приятно, когда так уверен во всем. Знаешь, кто виновен, а кто невиновен. Знаешь, что хочешь ты, что чувствую я. Ты никогда не попадаешь впросак, Ник? Никогда не испытываешь неуверенности? А я испытываю. Ты был прав. Меня накрыло с головой. Еще одна тяжесть на мои плечи, и я никогда больше не смогу глотнуть воздуха.
