Джин Стоун - Тайные судьбы
– Если мы хотим продолжать наши отношения, мы обязаны быть честными до конца, – заметила она.
Тесс быстро оглянулась, проверяя, не слушает ли их молодой человек за прилавком. Но он распаковывал коробку и не обращал на них внимания.
– Прошу тебя, говори потише, – умоляюще произнесла Тесс.
– В чем дело, Тесс? Ты что, стесняешься? А я-то думала, мы миновали этот этап.
Она повесила шаль обратно на вешалку.
– Не надо, Делл. Не сердись на меня.
Делл прошла мимо нее и остановилась около полки с масками из тикового дерева. Тесс поспешила следом.
– Интересно, как ты собираешься себя вести? – спросила Делл. – Приедет Дженни, и мы станем с тобой просто друзьями? Ты не будешь со мной спать?
Тесс расстегнула воротник пальто и снова бросила взгляд на молодого человека. Теперь он смотрел прямо на них и улыбался. От унижения Тесс готова была провалиться сквозь землю.
– Как ты смеешь, – начала она, – как ты смеешь так со мной обращаться?
– Как я смею? – Делл повернулась к ней. – Ты хочешь сказать, как я смею утверждать, что у нас с тобой связь?
– Я думала, ты умеешь хранить тайну.
– Только не тогда, когда мной помыкают.
– Помыкают? Что, черт побери, ты имеешь в виду?
Уголком глаза Тесс видела, что теперь молодой человек облокотился на прилавок и ловил каждое их слово, явно наслаждаясь происходящим. Но Тесс уже слишком разозлилась, чтобы остановиться. Ей было наплевать на молодого человека.
– Ты постоянно твердишь, что хочешь иметь семью. Прекрасно. Но оглянись вокруг, Тесс. Я твоя семья. Я единственная, кто тебя достаточно любит, чтобы все время быть с тобой.
Тесс закрыла глаза.
– Делл, это совсем другое...
– Нет, не другое. Если ты отвергаешь наши отношения, ты отвергаешь и меня. Я не могу так жить. И не буду.
– Прошу тебя, Делл. Попытайся меня понять.
Делл отошла в сторону и начала перебирать домотканые юбки.
– Ты боишься, что твоя подруга не позволит своему сокровищу приехать к тебе, если узнает, что ты лесбиянка? Очнись, Тесс. Ты уже не глупенькая студентка. Если Чарли после стольких лет знакомства считает, что ты опасна для Дженни, то грош ей цена.
Тесс начала плакать. Она прикрыла лицо мокрыми варежками, думая о том, отчего у нее такая тяжелая жизнь.
Делл подергала ее за руку.
– Тесс, перестань плакать.
– Не могу, – шмыгнула носом Тесс. – Я думала, ты другая. Я думала, ты меня понимаешь.
Делл вытерла рукой лицо Тесс. Тесс умоляюще смотрела ей в глаза.
– Прошу тебя, Делл. Пожалуйста, не сердись на меня, – прохныкала она.
Делл коснулась волос Тесс, осторожно отвела их от ее лица и тяжело вздохнула.
– Все в порядке, Тесс. Просто пришло время.
– Какое время?
– Время тебе опять жить своей жизнью.
– Ты не понимаешь, – потрясла головой Тесс. – Дело не только в нас двоих. Есть еще Вилли Бенсон. Чарли простила меня, и я не могу ей больше лгать, обманывать. Она должна полностью доверять мне, иначе она не даст мне Дженни.
– Да, – кивнула Делл, – время точно пришло. Иначе ты не стала бы сомневаться, рассказывать ли о нас Чарли. Догадываюсь, что дело тут не только в Вилли Бенсоне. – Она поцеловала Тесс в лоб. – Все в порядке, Тесс. Ты молода, у тебя еще все впереди.
– Я просто не могу рисковать, Делл. Я не могу вновь лишиться Дженни.
Делл кивнула, но ничего не сказала.
– Мы останемся друзьями?
– Я всегда буду твоим другом, Тесс. Ты всегда можешь на меня рассчитывать.
Делл обняла Тесс за плечи и повела ее к дверям. Когда они проходили мимо прилавка, молодой человек подал голос:
– Будьте осторожны, леди. На дорогах плохая видимость.
– Наоборот, – отозвалась Делл, – никогда еще не было все так ясно.
Тесс прижалась к Делл, полная благодарности, что судьба подарила ей такого удивительного друга.
Глава 17
Марина не могла понять, что в ней привлекает его: ее титул, ее тело или ее деньги. Но за десять лет, прошедшие после окончания Смитовского колледжа, Марина убедилась, что на эти вопросы никогда не найти ответов. Она повесила свое только что отглаженное подвенечное платье в стенной шкаф в главной каюте яхты жениха и подумала: «К черту все, по крайней мере этого не интересует Новокия». Действительно, барон Генри Эрнесто Мессина не имел ни малейшего представления, где находится Новокия, пока Марина ему не объяснила. Она поежилась, снимая короткую шелковую ночную рубашку, подошла к туалетному столику, проглотила успокоительную таблетку и окончательно поняла, что выходит замуж за человека по имени Генри.
Чарли и Тесс, наверное, посмеялись бы над этим.
Марина потянулась было к серебристому бикини, висевшему на дверной ручке ванной, но раздумала. Чарли и Тесс. Почему вдруг она о них вспомнила?
Марина сняла с золотого крючка халат, закуталась в него, медленно вернулась в спальню и упала на огромную круглую кровать, отлично зная, почему она вспомнила своих старых подруг. Как только на страницах американских газет появятся снимки ее последнего матримониального приключения, Чарли и Тесс сразу догадаются, как несчастна Марина, какой жалкой она стала, как низко пала. Чарли и Тесс догадаются, потому что только они одни знали истинную Марину и истинную принцессу.
У Марины оставалась надежда, что, возможно, подруги не читают светскую хронику.
Она закрыла глаза и приложила руки к вискам, чтобы утихомирить невыносимую головную боль. Кровать покачивалась в такт с мягким прибоем в гавани, и Марина старалась расслабиться в этой естественной колыбели и убедить себя, что ей безразлично мнение Чарли и Тесс и вообще всех на свете: ради счастья принцесса Марина готова пойти на жертвы.
Уже дважды ее попытки обрести счастье окончились неудачей.
Сначала был Дмитрий, сын бежавшего из Советской России министра, связанного родственными узами с царской семьей. Дмитрий был богат, хорошо воспитан и необычайно умен. Его выбрала для Марины королева. Через год после возвращения из колледжа, через год после того как она отдала свое дитя в руки Чарли, Марина выполнила волю семьи: она вышла замуж за Дмитрия и приготовилась дать стране законного наследника престола.
Родители ликовали, народ радовался, но брак оказался полной катастрофой.
Дмитрий был еще строже Николаса, когда речь шла о распорядке ее жизни. Он установил тесную дружбу с королевой, и вместе они заполняли календарь Марины бессчетными завтраками и обедами, разрезанием лент на выставках, посещениями больниц и приютов для бездомных. Дмитрий считал, что не столько готовит Марину к роли королевы, сколько готовит народ принять и полюбить ее. И соответственно принять и полюбить его тоже. Он чувствовал себя в своей стихии, когда речь шла о приемах и этикете, но в качестве мужа он был равен нулю. Он был лишен эмоций, не понимал, что такое нежность, и не знал, как любить женщину. Он не имел ничего общего с Эдвардом Джеймсом.
