Даниэла Стил - Обещание страсти
Алехандро взглянул на часы, и Люк кивнул.
— Пора.
Он попросил счет. Алехандро полез за бумажником. Выразительно посмотрев на него, Люк покачал головой. Сегодня с ним не стоило спорить. Он оставил деньги на плетеной деревянной тарелке, на которую официант положил счет, они встали из-за стола. Направляясь к ожидавшему их лимузину, Кизия вдруг почувствовала себя героиней какого-то второсортного фильма. Все это не могло происходить в реальности. Невозможно поверить, что до суда над Люком оставался всего час. Не могло такое случиться с ними.
И тут, в лимузине, в котором они отправились в Сити-Холл, на нее напал почти истерический смех.
— Что смешного? — спросил Люк.
Он выглядел напряженным. Алехандро молчал. Ее смех звучал неприятно. В нем было что-то болезненное. Это невыносимо.
— Все смешно, Люк. Все. Правда… Все так абсурдно.
Она продолжала смеяться до тех пор, пока он не взял ее руку и не сжал очень сильно. Тут она замолчала, и смех чуть не уступил место слезам. Все абсурдно. Нелепые люди в «Трейдер Вик», которые после ланча направятся на концерт или к парикмахеру, в клуб или к портному… живя совершенно нормальной жизнью. Но что называть нормальным — то или это? И то и другое не имело смысла. Она чувствовала приближение нового приступа истерики, но сдержалась. Знала, что, если опять засмеется, ей не сдержать слез или даже воя. Только этого ей сейчас хотелось. Выть по-собачьи.
Слабо светило послеполуденное солнце. Они ехали сначала на запад, а потом на юг, по авеню Ван Несс, мимо старых и новых машин, мимо голубого фасада отеля «Джек Тар». Казалось, они будут ехать вечно. Люди спешили по делам, прогуливались и жили своей жизнью. Вскоре замаячили очертания величественного здания Сити-Холла. Оно напоминало золотистую луковицу, прекрасную, в одеянии из платины и золота,
Сити-Холл вселял ужас. А всего в нескольких футах, у здания Оперы, останавливались лимузины тех, кто приехал послушать симфонию. Все не имело смысла.
Кизии было не по себе. Ее пошатывало как в опьянении, хотя пила она только кофе. Идти она могла лишь благодаря твердой поддержке Люка с одной стороны и Алехандро — с другой. Вверх по лестнице, через двери, в здание, мимо людей… О Господи, нет!
— Мне нужны сигареты, — сказал вдруг Люк.
Они пошли за Люком через громадные мраморные холлы в ту часть здания, над которой возвышался купол. Он шел решительной походкой, которая была ей так знакома. Она вдруг схватила Алехандро за руку.
— С тобой все в порядке, Кизия? В ответ она вопросительно посмотрела на него, как бы говоря: «Я не знаю».
— Да.
Она холодно улыбнулась и взглянула на купол. Как могло произойти здесь что-то плохое? Можно было представить себя в Вене, Париже или Риме. Колонны, фризы, арки, купол, устремленный высоко вверх, позолота…
Этот день настал. Восьмое января. Слушание дела. Кизия воочию столкнулась с жестокой реальностью.
Когда они поднимались в лифте, Кизия крепко держала Люка за руку, прижавшись к нему так; крепко, как только можно… еще ближе… крепче… теснее… больше. Ей хотелось проникнуть ему под кожу, в сердце.
Лифт остановился на четвертом этаже, и они пошли по коридорам к библиотеке, где должен был ждать адвокат. Прошли мимо зала, где состоится слушание, как вдруг Люк толкнул ее к Алехандро.
— Что?..
— Проклятые ублюдки!
Люк покраснел, лицо его стало злым. Алехандро понял все раньше нее. Он обнял Кизию за плечи, и они ускорили шаг.
— Алехандро, что…
— Пошли, малыш, мы потом об этом поговорим.
Мужчины переглянулись. И только увидев телевизионные камеры, она все поняла. Так вот что! Люк будет в центре внимания. Независимо от исхода.
Незамеченными они миновали репортеров и проскользнули в библиотеку, где спустя несколько минут появился озабоченный адвокат с объемистой папкой в руках. Его манера держаться раздражала Кизию сейчас еще сильнее, чем в отеле.
— Готовы?
Он пытался казаться бодрым, но ему это не удавалось.
— Как, уже?
Еще не было двух, и Кизия начала паниковать. Алехандро все еще крепко обнимал ее за плечи. Люк расхаживал перед стеллажом с книгами.
— Нет, через несколько минут. Я вернусь сюда и сообщу вам, когда придет судья.
— Нельзя пройти в зал каким-нибудь другим путем? — спросил Алехандро, в голосе которого слышалась тревога.
— А… почему? — удивился адвокат.
— Вы еще не проходили там?
— Нет еще.
— Там полно репортеров, телевизионные камеры. Все ждут.
— Судья не разрешит им войти. Не беспокойтесь.
— Да, но нам придется идти через эту толпу.
— Нет, мы не пойдем, — заявил Люк. — Во всяком случае, Кизия не пойдет ни при каких обстоятельствах. Если ты именно этим обеспокоен, Ал.
— Лукас, я обязательно пойду. Она выглядела воинственно.
— Нет, не пойдешь. И это окончательно.
— Да. А ты знаешь, как сильно я тебя люблю? Он кивнул, глядя на нее все с тем же выражением.
— Ну почему с нами произошло такое?
— Потому что я решил все давно, до того, как познакомился с тобой. Я думаю, все сложилось бы по-другому, если бы мы познакомились раньше. А может быть, и нет. Вечно я создаю проблемы, Кизия. Такой уж я. Ты это знаешь. И я знаю. И они знают. Независимо от причин я — бельмо у них в глазу. Я всегда считал: если смогу изменить что-то к лучшему, стоит попытаться… но я не мог предположить тогда, чем это обернется для тебя.
— А если не считать меня, и сейчас тоже стоит?
Ей хотелось знать, как бы он повел себя сейчас, если бы не было ее. Его ответ удивил ее.
— Да.
В его глазах она не прочла колебаний, только печаль и усталость, которых она никогда не видела раньше. Он дорого платил за все. Даже если его не посадят. Он уже дорого заплатил.
— Даже сейчас стоит, Лукас?
— Да. Даже сейчас. Единственное, что меня терзает, — это ты. Мне не следовало втягивать тебя. Я знал это с самого начала.
— Лукас, ты — единственный мужчина, может быть, единственное живое существо, которое я когда-нибудь любила. Если бы ты не «втянул меня», моя жизнь не стоила бы ломаного гроша. И я смогу справиться с тем, что произошло.
На какое-то мгновение она почувствовала себя такой же сильной, как и он, как будто его сила передалась ей.
— А что, если меня осудят? И нам придется расстаться?
— Нет, я не отпущу тебя…
— Но это может произойти. Казалось, она уже готова к этому.
— Тогда я справлюсь и с этим.
— Ты только справься, малыш. Ты — единственная женщина, которую я люблю. Я не позволю разрушить твою жизнь никому, включая меня самого. Помни об этом. И что бы я ни делал, ты должна знать: так будет лучше всего. Для нас обоих.
— Что ты имеешь в виду, дорогой?
