Это всё ты - Елена Тодорова
По тем временам, когда в семье Яна царили мир, добро и любовь.
Удивительно, но побывав лишь во дворе Нечаевых, чувствую это.
– Ничего, если мы войдем через заднюю дверь? Ты не обидишься? – по-своему трактует мое замешательство Ян. – Не хочу обходить дом.
– Конечно, – киваю и позволяю ему увлечь себя дальше.
И только мы попадаем в гостиную, сразу же встречаемся с братьями Яна. Развалившись на диванах, они смотрят на огромном экране красочный и смутно знакомый мне фильм, показывающий плывущих по синей глади воды викингов.
Я успела спросить Яна их имена. Сугубо по возрасту их сейчас определяю.
Первым подскакивает висящий вниз головой семилетний Богдан. За ним резко оборачивается самый старший – Илья. И медленно, будто лениво, обращает на нас свое внимание средний – Егор.
Дежавю. Диссонанс. Остановка сердца.
Ведь эта встреча, реально, будто столкновение с Яном из трех разных периодов нашего прошлого.
Маленький кипучий вулкан. Долговязый, весь покрытый синяками и ссадинами бунтарь. И дерзкий красавчик с глазами дьяволенка.
Смотрю на них и слов не нахожу.
Мне и невыносимо больно, и безумно тепло, и головокружительно волнительно. Сердце сжимается и, оживая, принимается колотиться с такой прытью, словно задача стоит вывалить мне ребра.
– Я должен напоминать, как вести себя с девочкой? – обращается Ян к братьям незнакомым мне, твердым и назидательным тоном.
Егор встает. Илья, не глядя на него, соскакивает следом и за шкирку стаскивает с дивана самого младшего.
– Эй, палехче! – вопит тот, мгновенно вставая в боксерскую стойку и засаживая брату в бок кулак.
– Уймись, – рявкает Илья, почти обрушивая ему на голову растопыренную ладонь. Пока соображаю, что лишь пугает его, сама морщусь и вздрагиваю. – Будешь выдергиваться, не посмотрю, что у нас гости. Перегребу, расплачешься.
– Это ты сейчас расплачешься!
– Богдан, – прикрикивает на него Ян, удивляя меня еще сильнее.
Его голос совершенно иной. Он сильный, тяжелый и по-мужски грубый.
Оглядываясь на него, понимаю, что у меня по спине крупными мурашками спадает дрожь.
Мальчик напряженно вытягивается. Опуская вдоль тела руки, свирепо стискивает кулачки, но замолкает.
– Егор, Богдан, Илья, – напоминает мне имена братьев Ян, небрежно указывая на каждого из троицы. Так же ненавязчиво он указывает на меня, оповещая уже их: – Это моя Ю. Обидите – зарою.
Я, конечно, потрясена таким представлением не меньше, чем парни.
Но полный шок меня охватывает, когда Богдан, махнув мне ладошкой, удирает из гостиной, крича во все горло:
– МАМ! МА-МА! Ян привел девчонку.
– Ебахнуться… – раздраженно прикрывает веки Егор. – Ну, что за орел… – выдыхает со всем презрением. Не сказать, что я с ним согласна, но для себя отмечаю, что Богдан – все-таки не Ян. Последний бы никогда не докладывал. – А вы че тут?.. Она беременна?
– Что? – доносится до меня ошарашенный выкрик женщины. Я ее толком рассмотреть не могу. Звонкий, возмущенный, но при этом невероятно ласковый голос отбирает все внимание: – Ян! Свинюка ты такая! Господи… Я-то святая женщина, я пойму. Ты отцу своему попробуй такие новости сообщить!
Ничто прежде меня не повергало в такое состояние стресса, как разворачивающаяся ситуация. Мальчишки хохочут. Громче всех, конечно, сотрясает воздух Ян. А их мама, кометой пролетев через гостиную, сжимает мои плечи и гипнотизирует меня глубокими темными, божественно добрыми и будто смеющимися глазами.
– Здравствуй, дочка, – выдыхает она значительно тише.
И обнимает меня.
Окончательно смутиться не успеваю. Да в принципе как-либо среагировать возможности нет. Женщина отпускает меня, чтобы переключиться на Яна. При взгляде на него ее улыбка становится шире.
– Паскудные шуточки, – ругает, но сразу за этим следует ее теплый грудной смех. Потрепав и без того растрепанную челку сына, обнимает его с таким умилением, которое лично я в жизни вижу впервые. – Мой мальчик.
– Мам, – так же будоражаще ласково отзывается. – Это моя Ю. Зай, – глядя на меня, топит в той же нежности. – Это моя мама – Милана Андреевна.
– Очень приятно, – шепчу пристыженно, но искренне.
Мама Яна, качнув головой, улыбается.
– Замерзли? – оценивает нашу экипировку. – Придумал ты, Ян, в ноябре на мотоцикле гонять. Еще и девочку снегуриться взял. Вот застудишь, получишь у меня.
– Я грел как мог, мам, – подмигивает мне, а я краснею. – Вот домой привел, чтобы дотопить до нужной температуры.
Братья Яна посмеиваются. Мама только с улыбкой качает головой.
– Голодные? Давайте на кухню.
– Нет… Вовсе не голодные, – тараторю я сипло. – Спасибо большое за приглашение, но я просто хотела вас увидеть…
– Голодные, голодные, мам, – выдает Ян. – Ты пока собери что есть на стол, пожалуйста. Мы переоденемся. Нужно скинуть мотошмот, а то в хате запаримся.
– Ой… – задыхаюсь. – Я не подумала об этом. Мои вещи у тебя в машине. Принесешь?
– Я тебе что-то свое дам. Пойдем, Ю.
Больше ничего возразить не смею, потому как Нечаев просто берет меня за руку и ведет наверх.
44
Умом понимаю, что нельзя…
© Юния Филатова
– Мам, а что, на Яна запрет приводить девчонок домой уже не распространяется? – ехидно протягивает Егор, когда мы с Яном уже доходим до второго этажа.
Шум, с которым возмущенная Милана Андреевна втягивает воздух, до нас тоже долетает.
– Егор! Подлюка ты такая… Девочка тебя слышит! Не позорь меня! – причитает она с той самой потрясающей меня эмоциональностью, выражающей добродушное негодование, снисхождение и милосердие к недостойному, по ее мнению, поведению любимого отпрыска. Это подчеркивают и не совсем явные, едва уловимые нотки смеха. – И не беси меня вот этим своим…
– Хм, чем же, мам?
– Троллингом!
– Хм, ладно. Но что с правилом?
– Егор! Ты разве не в курсе, что Юния – близкий друг Яна? – восклицает, как нечто очевидное. – Они знают друг друга с детства!
– Хах, ничего себе друг! С третьим разрядом!
– Тоже такого хочу! – поддерживает брата Илья.
Я пытаюсь это игнорировать, интуитивно понимая, что у них в доме не порицают за откровенность и каждый волен говорить то, что думает. Но все же…
