Наследник для Шаха - Анна Гур
Собираюсь с силами и оглядываю комнату, ищу то, что может послужить мне оружием, но сил во мне словно в птичке.
Ничего не могу. Всхлипываю и замираю, затихаю. Сердце ударяется о ребра, когда слышу характерный щелчок. Дверь в мою тюрьму открывается. Я жду ужаса и комара, жду чокнутую желающую мести Амину, или его бессердечного отца…
Пелена слез мешает разглядеть силуэт, застывший в дверях, но стоит моргнуть, как все проясняется и я узнаю массивную, высоченную фигуру, понимаю, кто передо мной.
— Аслан… — всхлипом вырывается, а сердце резко ударяется о ребра.
Мужчина направляется ко мне быстрыми шагами. Массивный. Огромный. Злой. Холодное лицо не выражает эмоций. Шахов сейчас какой-то собранный, чужой.
Проклятье какое-то. Сталкиваюсь с ним взглядом и все внутри меня взрывается, плавится, сердце рвется к нему. Словно зов слышу. Бежать к нему, упасть в его руки и выплакаться. Все это в моих мыслях, а не деле даже двинуться не могу.
Замираю раненным зверьком. Аслан гораздо страшнее всех моих похитителей. Он жесток. Я чувствую это каждой фиброй своей души, но мое сердце целиком и полностью принадлежит ему.
Взгляд Аслана не сулит ничего хорошего. Он может сломать меня, наказать за побег, разрушить за своеволие.
Но что-то внутри меня кричит о том, что он… только он моя судьба…
Женатый… Чужой… Мужчина…
Он направляется ко мне быстрыми шагами, оказывается рядом и возвышается надо мной огромным черным зверем.
Смотрю в его карие глаза и понимаю, что беззвучно плачу, когда он резко наклоняется ко мне и горячие руки опускаются мне на талию.
Без слов. Без единого звука он поднимает меня, как пушинку и я оказываюсь на его руках. Меня окутывает пряным ароматом его кожи, дурманит парфюмом.
А я… я покорно принимаю эту жесткую хватку, доверчиво льну.
Прикрываю глаза из-за вновь подступившей слабости, голова кружится, и я впиваюсь тонкими руками в его широкую шею, оплетаю, прячу лицо на его груди.
Он пришел за мной. Спас…
Но…
Что-то между нами изменилось. Повисло. Какой-то тягучей недосказанностью. И моим отчаянием.
Шахов идет со мной на руках, не сбавляет темпа, переговаривается с кем-то на чужом языке. К нему подходят люди.
Я предпочитаю не видеть и не слышать.
Мы выходим на улицу и меня обдувает теплым ветром и лишь потом до сознания доходит очень странны звук, монотонный, повторяющийся.
Я оборачиваюсь и моему взору открывается вертолет с работающими лопастями.
Не верю, что Шахов понесет меня к этой штуковине. Я и самолетов выяснилось, что до ужаса боюсь, а вертолет…
Боже…
Так страшно смотреть на стрекозу, которая словно сотворена из сплошного стелка, которое отчетливо показывает мне пилота и кабину, а значит изнутри я буду видеть проскальзывающую подо мной землю…
Сердце забывает, как биться, застывает в груди, я отворачиваю голову от вертолета и поднимаю взгляд на Аслана, хочу сказать, что боюсь, но замечаю движение за его спиной, вижу, как к нему подкрадывается Асад.
Дергаюсь в страхе, хватает только выдохнуть имя врага Шахова, но мужчина не выглядит удивленным, он поворачивается, не спускает меня с руки и встречается с темными мелкими глазами человека, который меня похитил.
Мужчины замирают. Смотрят друг другу в глаза. Долго. Словно вызов бросают. Взгляды скрещиваются подобно острым клинкам.
Жду чего-то страшного, боюсь безумно того, что Шахов попал в западню из-за меня, из-за того, что я вынудила его прийти в логово врага.
Виновата. И не прощу себе если здесь и сейчас случится что-то страшное, непоправимое…
Но, катастрофа все не случается. Гляделки между мужчинами продолжаются. Асад сдается первым. Выговаривает какое-то слово на чужом, и Аслан скупо кивает.
Заур зеркалит этот жест и обходит нас, идет к припаркованному черному автомобилю, который выделяется своей хищной структурой и линиями.
Дверь хлопает и автомобиль отъезжает, а я поворачиваю голову в сторону Аслана. Не понимаю ничего.
Мужчина и не спешит ничего пояснять. Он быстрыми шагами направляется к вертолету, закидывает меня на мягкое сидение, а сам садиться рядом, дает отмашку пилоту.
Вертолет взмывает вверх, а я понимаю, что сжимаю дрожащие пальцы.
Наконец пересиливаю себя, разлепляю веки и смотрю только на чеканный профиль мужчины:
— Аслан… — тихонечко зову и он молниеносно поворачивает голову в мою сторону, будто огненная стрела пробивает мое тело, а затем Шах подается вперед, сминает мои губы, вгрызается в мой рот каким-то остервенелым, диким поцелуем…
Шах действует грубо, резко, порывисто, вбивает язык в мой рот, поглощает мой вскрик. Его напор обескураживает. Впервые вижу его таким, воздуха не хватает, царапаю его плечи, пытаюсь отстраниться, но сильная рука на моей талии прижимает меня сильнее, распластывает на широкой мужской груди, не отпускает.
Жрет меня, как дикий зверь, вбивает язык в самую глубину. Берет. Пальцы уже лезут вверх по моим бедрам, оголяют, добираются до самых интимных мест, трогают, теребят.
— Хватит, — всхлипываю…
— У меня крышу срывает, Полина, напрочь, — шипит в мои губы и щипает меня там, внизу больно, до вскрика, фиксирует меня, заставляет изогнуться.
Слишком жадный Шах. Буйный. Неистовый в своей первобытной ярости и страсти. Исследует мое тело, с силой давит на внутреннюю сторону бедра, хочет, чтобы раздвинула ноги, чтобы дала больше возможности для маневра умелых пальцев.
Меня накрывает жаром, внизу живота все пылает, в голове ураган, но я не даюсь. Помню, что в кабине мы не одни. Это отрезвляет не дает сойти сума от сумасшедшего мужчины, который может разложить меня прямо здесь и сейчас.
— Постой, — стоном срывается с губ, наслаждение подступает, я даже против воли завожусь от его касаний, но с отчаянием пытаюсь вырваться, выскользнуть из цепких рук, — Аслан…
Ощущаю как шершавая подушечка пальца проникает под мои трусики, кожа к коже, касание…
— Такая горячая, — выдыхает мне в рот, а я зажмуриваюсь, чувствую, как приближается лавина моего наслаждения, которая выгнет меня и сметет все барьеры.
Становится страшно. Для Шаха наличие в кабине постороннего не имеет значения, всего лишь слуга… вероятно там свои понятия и законы, а я… Я так не могу.
Голова кружится, все тело натягивается в жажде ослепительной развязки, пальцы подрагивают, но я изо всех сил цепляюсь за свое сознание, четко понимаю, что Шаха не сдвинуться, до него не докричаться, он словно обезумел, поэтому я с силой сжимаю зубы, вгоняю в нижнюю губу мужчины и чувствую на языке терпкий вкус его крови с оттенком метала.
Отпускает меня, смотрит своими золотистыми глазами в мои, а я завороженно наблюдаю, как капелька крови
