Марина Порошина - Весенний марафон
– Вася… – осторожно начала Катерина выяснять последний волновавший ее вопрос. – А твоя жена фильм видела?
– Видела, – кивнул Василий. – Она себе не п-понравилась, а я, говорит, настоящий артист.
– Ну и слава Богу, – с облегчением вздохнула Катерина. – А то я боялась, что вы из-за этого фильма поссоритесь.
– А мы п-поссорились, – бодро сообщил Василий, отхлебывая чай.
– Ну вот, – расстроилась Катерина. – И что теперь?
– А т-теперь я ее обратно отослал, домой. Пусть одна живет, в-ведьма!
– Ты чего городишь? Какая она ведьма? Конечно, ей такой фильм не понравился, но это же не значит…
– Самая настоящая. – В голосе Василия прозвучали нотки гордости. – У меня и д-доказательства есть.
– Какие доказательства? – ничего не понимая, спросила Катерина.
– Ты сама посуди, – начал Василий. – Людмила – ее Людмилой зовут – была самая п-первая, с кем я познакомился по объявлению. И самое интересное, что она совсем не т-такая, какие мне нравятся. Я таких люблю… п-полненьких. А она маленькая, худая, как девчонка. Ну, п-пироги, правда, у нее – я прямо никак забыть не мог. Ну вот. И хожу к ней, и хожу. Сам думаю – чего хожу, если она такая худая? У меня т-такие знакомые есть! – Василий мечтательно закатил глаза к потолку и похвастался, возвращаясь с небес на землю. – Одна в с-садике работает, этим, ну… логопедом, вот. Она мне упражнения п-показала, говорит, если будешь заниматься, заикаться п-перестанешь. Я занимаюсь! А еще одна женщина – даже зубной в-врач. Она меня в эту… в фиралмонию водила.
– В филармонию. Дальше давай, не отвлекайся, – поторопила Катерина.
– Вот. Пироги, значит.
– Да чего ты заладил про пироги эти! – рассердилась Катерина. – Вроде голодный не сидел, сам готовил.
– В-вот! – торжествующе поднял вверх указательный палец Василий.
Катерина посмотрела – палец как палец, ничего особенного.
– Что – вот? – уточнила она.
– Я эти п-пироги и ел, потому что они были заговоренные!
– Да ну тебя! – с досадой отмахнулась Катерина. – Нормальный мужик, а несешь черт знает что. Пироги ты ел, потому что они были вкусные, а ты – голодный. Вот и весь заговор.
– Нет, ты п-послушай, – завелся Василий, обиженный ее недоверием. – Смотри: пироги лопаю каждый день, уже новую дырку на ремне п-провертел, а все хожу и ем. И потом, объясняю же т-тебе – я худых не люблю! А с Людмилой… ну все, в общем.
– Понятно, – кивнула Катерина, весьма тронутая Васиной целомудренной манерой изъясняться.
– Ну вот. П-потом я ее к себе в гости пригласил. Умка на нее порычал сперва, она ему что-то сказала – он и давай ластиться, как кошка. Что это з-значит?
– Что у тебя пес – не охранник, – едва сдерживая смех, ответила Катерина. – Если воры придут, он им сам все вынесет и еще хвостом повиляет. И женщин Умка любит больше, чем мужчин. Как, впрочем, и его хозяин. Это нормально.
– Нет! – упорствовал Василий. – Она его з-заговорила.
– Ладно, проехали, – не стала спорить Катерина. – Еще какие улики?
– На д-другое утро, она как уехала, у меня аж сердце заболело – так я по ней с-скучать начал. Она т-только что ушла – а я будто ее год не видел, места себе не н-нахожу. Это, по-твоему, что значит?
– Ну, наверное, что ты в нее влюбился, – предположила Катерина. – Иногда бывает.
– Влюбился – ладно, – не унимался охотник за ведьмами. – А жениться-то з-зачем? Можешь ты мне сказать?!
– Ну мало ли… – уклонилась от ответа Катерина.
– А я и не хотел! Она меня з-заставила!
– И каким образом? Шантаж, угрозы, незапланированная беременность?
Василий покраснел от такой прямолинейности, но продолжал гнуть свою линию:
– П-приворожила она меня. Как уехала тогда – я за ней, и сразу говорю – выходи за меня замуж. А она сразу и с-согласилась. Месяц живем, два живем, меня к другим женщинам и не тянет. А если раз-другой что и было, так мне потом п-перед ней неловко вроде.
– Да, это странно, – подумав, согласилась Катерина. – Как так: тебе – и неловко? Но на колдовство все равно не тянет. Может, в тебе просто совесть проснулась. Ты про доказательства говорил – давай доказательства.
– Мы когда кино собирались снимать, я ей объяснил: Людочка, так и так, ты п-поживи пока у себя, потому что мы кино начнем снимать, как будто я неженатый. А п-потом уже про тебя скажу. Она согласилась. Я еще д-думаю: ведь даже скандалить не стала. У всех мужиков жены скандалят, а эта – нет.
– Действительно, дикость какая! – поддержала Катерина. – А может, у нее просто характер хороший?
– П-притворяется! – уверенно парировал Василий. – Просто знала, что я никуда не денусь от нее. П-приворожила потому что. Ведьма и есть!
– Доказательства? – опять потребовала Катерина.
– Она уехала, я скучаю и скучаю, сил нет. Стал от скуки п-прибирать все, генеральная уборка, в общем, чтоб только было чем заняться. Ну вот. Поднимаю матрац на кровати, а там…
– Что? – не выдержала Катерина.
– П-платок. Узлом завязанный! – закричал Василий. – Ах ты, думаю, ведьма! Теперь все п-понятно: и почему я без нее болею прямо, хоть и худая она, и вообще – н-ничего особенного, у меня такие знакомые были…
– Это я уже слышала, – безжалостно прервала его Катерина. – Логопед и стоматолог. Давай про платок.
– В-выкинул я его. Развязал и выкинул. Я по телевизору п-передачу смотрел про эти дела. И сразу как рукой с-сняло. Она через неделю приехала, а я ей – от ворот п-поворот. Иди, говорю, голубушка, мне такой жены не надо. Я себе и п-получше найду.
– И что – будешь искать?
– Буду, – серьезно кивнул Василий. – Ты мое объявление напечатаешь? А то н-новых адресов нет.
– А старые что же? – участливо поинтересовалась Катерина.
– Там все не то что-то, – развел руками Василий. – То одно, то д-другое. Да я и боюсь уже всерьез-то.
После этого знаменательного разговора Василий и пустился во все тяжкие. Но Катерину не забывал, сырки привозил исправно, недавно поменял ей летнюю резину на зимнюю и что-то там отрегулировал в ее машине, и даже возил ее в Малый Куяш к бабе Кате. Катерина с большим трудом, но все-таки нашла диск Валентины Толкуновой, купила дешевенький проигрыватель, и они отправились вручать подарок бабе Кате. Они показали бабе Кате, что и как включается, а для гарантии Катерина большими буквами на листе бумаги написала и нарисовала, какие кнопки и в какой последовательности нажимать. Баба Катя слушала и плакала светлыми и отчего-то радостными слезами. Катерина смотрела на нее и вдруг поняла, думает об Ивашове. Пожалуй, теперь она отчасти поняла, что чувствует он, когда воплощает в жизнь чьи-то мечты. И хотя его проекты были театральны и гламурны, хотя он при этом в первую очередь любовался собой и ждал дивидендов в виде любовных порывов – что-то в этом все равно было. Просто с Катериной он ошибся, ее мечты были ненастоящими, сочиненными на ходу, для поддержания беседы, потому ее и раздражали до крайней степени устраиваемые вокруг них спектакли. А если бы мечты были настоящими?
Василий тоже был растроган едва ли не до слез, и чтобы этого никто не заметил, за те два часа, что он пробыли в гостях, починил бабе Кате утюг, выключатель и замок в сенцах, а в следующий приезд пообещал купить петли и перевесить покосившиеся дверцы комода.
