Начало нас - Лайла Джеймс
В конце концов, я — приманка. Имплантат.
Я единственный человек, способный положить конец жестокости моего отца.
Но, пытаясь выманить Харрисона Эйвери из его жалкого логова...
Я подверг Райли опасности.
От осознания этого у меня свело живот.
Златовласка - моя слабость, и отец это знает. Он жестокий, бесчувственный ублюдок. Когда придет время, он использует ее против меня, если понадобится.
— Мне нужно, чтобы ты кое-что доставил для меня, — говорит он спокойно, как будто мы обсуждаем погоду. Он подходит к моему дивану и садится, вытянув перед собой ноги. Его тело бледное, кожа почти прозрачная. Он сильно похудел с тех пор, как я видел его в последний раз, три месяца назад. — Ты единственный, кому я доверяю этот груз.
Мои глаза вспыхивают от удивления. Неужели это так? Неужели это то, чего я так долго ждал? Я работал над тем, чтобы завоевать его доверие, пытался найти способ, чтобы он включил меня в свой грязный бизнес.
У меня везде должны быть глаза, но пока я смотрю со стороны, я никогда не смогу найти то, что ищу. Мне нужно быть внутри.
И мне наконец-то предоставляется такая возможность.
Тик-так...
Я думал, что у меня будет больше времени с Райли.
Тик-так...
Я не могу сдержать свои обещания.
Тик-так...
Любить ее было моей преданностью. Разбив ее, я разрушил ее.
Тик-так...
У меня закончилось время.
ГЛАВА 32
Райли - 19 лет
В тот момент, когда у меня звонит телефон, я хватаю его с тумбочки и отвечаю на звонок, не проверяя идентификатор вызывающего абонента. Мне это не нужно. Я уже знаю, кто это.
— Привет детка.
— Райли. — Мое тело растворяется в кровати при звуке его глубокого мужского голоса по телефону. Бабочки вернулись и порхают у меня в животе.
Грейсон обязательно звонит мне каждый вечер.
Он никогда раньше не пропускал звонков и всегда пунктуален. Каждую ночь мы проводим вместе немного времени, в течение одного часа. Отношения на расстоянии — отстой. До сих пор я никогда не осознавала, насколько важна физическая близость в отношениях.
И я не о сексе.
Я говорю об объятиях. Объятиях. Поцелуях. Маленькие прикосновения, которые заставляют чувствовать себя любимой.
Они нужны мне каждый день, но я не могу их получить. Потому что он там, а я здесь. Большую часть времени это расстраивает и угнетает, но я не позволяю этому встать между нами. Его звонки компенсируют его отсутствие и одиночество, которое причиняет мне боль.
Это единственное, чего я с нетерпением жду каждый день. Неважно, нервничаю ли я из-за школы или у меня вообще плохой день, звонок Грейсона всегда меня успокаивает. Его голос успокаивает мои тревоги.
— Как твой день сегодня? — Я откидываюсь спиной к стене из подушек, отодвигая учебник и ноутбук, чтобы можно было растянуться на кровати.
Я слышу его дыхание по телефону, но он молчит. Необычно.
Нахмурившись, я спрашиваю его.
— Грейсон? Все в порядке?
— Златовласка… — Его голос обрывается, но я уже услышала это в своем прозвище. В его тоне.
Боль.
Мучение.
Опустошение.
Я сажусь, мои легкие болезненно сжимаются.
— В чем дело?
На заднем плане слышен шорох, как будто он ходит взад и вперед. Он снова замолчал, но потом, когда он, наконец, заговорил… голосом, который я едва узнаю, и пустыми словами, которые не могут принадлежать мужчине, которого я люблю.
— Я больше не могу этого делать, Райли.
Мое сердце заикается.
Мое дыхание сбивается.
И есть трещина. Я слышу это, почти как будто это реально. Я чувствую это.
Разбитая трещина в моей душе.
— О чем ты говоришь, Грейсон? — Я дышу судорожно. — В чем дело? Поговори со мной… мы вместе разберемся во всем.
Я цепляюсь за обрывки своего сердца… за надежду, что Грейсон никогда не причинит мне вреда. Никогда не сломает меня. Я доверяю ему. Всегда доверяла...
Я доверяю ему.
Он не сломает нас.
Грейсон издает болезненный звук в задней части горла.
— Мы принадлежим двум разным путям, Райли. Я думал об этом, но у меня больше не получается.
У меня перехватывает горло, и я теряю последний вздох, который сдерживала. Вскакивая с кровати, я начинаю ходить по комнате.
— Слушай, я приду к тебе. Я забронирую рейс прямо сейчас. Ты меня слушаешь? Мы можем поговорить об этом, Грейсон. Если отношения на расстоянии больше не будут работать, я брошу Гарвард и вернусь домой. К тебе. Мы заставим это работать. Мы можем сделать эту работу. Мы виделись всего два дня назад! Почему ты говоришь все это сейчас?!
В этот момент я говорю бессвязно и почти не имею никакого смысла даже для себя, но не могу остановиться.
Я не могу остановиться, потому что чувствую, как мое сердце вырывается из груди, и отчаянно пытаюсь удержать сладкую, коварную надежду, которой наполнила меня любовь Грейсона. Но сейчас все утомлено, и я не знаю, как с этим справиться.
— Райли…
— Нет. — Я качаю головой, слезы обжигают глаза. — Не делай этого, Грейсон. Не делай этого с нами. Пожалуйста.
— Пока это продолжалось, было весело, — говорит он, и его слова слишком жестоки, а Грейсон не бессердечный человек.
Мои глаза закрываются, с моих губ срываются душераздирающие рыдания.
— Ты обещал…
Он издает холодный, лишенный юмора смешок, и это опустошает меня.
— Думаю, я лжец.
— Ты мне обещал! — Я кричу.
— Я защищаю тебя, черт возьми! — кричит он мне в ответ.
Мое тело рассыпается, и я падаю на пол.
— Что? — Я задыхаюсь.
Грейсон извергает резкие ругательства.
— В будущем я причиню тебе только больше вреда, Райли. У тебя мягкое и доверчивое сердце. Ты верила в то, что хотела увидеть, но я не тот человек. Ты романтизируешь меня, ты создала в своей голове идеальную иллюзию, что я идеальный мужчина для тебя. Но я не он. Я не виноват, что ты влюбилась в кого-то, кто не был настоящим. Это было твое собственное проклятое заблуждение, и ты безрассудно втянула в него свое сердце.
Последняя моя надежда распадается в пепел.
Время замедляется.
Стук. Стук. Стук.
Биение моего сердца резонирует между моими ушами.
Стук. Стук. Стук.
— Ч-что? — Мир колеблется, когда онемение охватывает мое тело. — Ты сказал, что любишь меня.
— Я и любил… но любви не всегда достаточно. Только дураки верят, что любовь все исправит.
Он любил…
Он любил меня.
Только дураки верят, что любовь все исправит.
Трещина расширяется. Рана углубляется.
У меня так много вопросов, но я больше не могу говорить. У меня перехватывает горло, и я
