Связанные прошлым - Кора Рейли
— Откуда мне знать, что огорчает других?
— Прямо сейчас, если речь идет о Фине. Все очень чувствительны.
— Хорошо. Она жива?
Я прикусила губу. Ему семь, и он спрашивает меня о смерти так, словно речь идет о том, что мы будем есть на ужин.
— С ней все в порядке.
— Я скучаю по своим друзьям. У Анны есть София, а у меня никого.
— У тебя есть я и папа.
Леонас скорчил гримасу.
— Вы не веселые, как Рокко и Риччи.
— Ну и что такого веселого?
— Катание на роликах! Или на велосипеде и выполнение трюков!
Некоторые трюки мальчишек на велосипедах, которые я увидела, чуть не довели меня до сердечного приступа. Не говоря уже о том, что Данте сойдет с ума, если я выйду из дома вместе с Леонасом для прогулки.
— Как насчет того, чтобы заняться чем-нибудь другим?
Он надул губы, а потом его лицо снова просветлело.
— Слайм челлендж.
Мои брови поползли вверх.
— Слайм челлендж?
— Да!
Если это вызвало такой восторг у семилетнего мальчика, то мне точно не понравится, особенно если в этом замешан слайм, но я хотела отвлечь его.
— Ладно, давай сделаем этот слайм челледж.
Ответная улыбка Леонаса прогнала часть тьмы из моей груди.
Данте
Я сидел в кресле посреди хаоса, который Данило устроил в кабинете Пьетро. Разорванные книги, битое стекло, опрокинутые полки, все валялось на полу. Данило уехал прочь на своей машине. Я сомневался, что он вернулся в Индианаполис. Ему нужно было побыть одному. Нам всем это нужно.
Я посмотрел вниз на свои блестящие туфли, на идеально выглаженные брюки, на аккуратно застегнутые манжеты на запястьях. Со стороны я был безупречным бизнесменом, у которого все под контролем, ледяным человеком. Я был похож на один из этих проклятых вулканов, скрытых под толстым слоем вечного льда. Упершись локтями в бедра, я опустил лицо в ладони. Если бы один из них взорвался, они могли бы уничтожить все вокруг. Я чувствовал себя на грани опасной вспышки взрыва.
Я хотел уничтожить, но только не тех, кто около меня, но они будут в опасности, если я потеряю контроль. Лука и Римо те, кто ощутят мою ярость. Римо за все, что он сделал с Финой, с нашей семьей. Лука за сотрудничество с Каморрой, несмотря на все, что он знал о них.
— Папочка?
Моя голова взлетела вверх. Анна застыла в дверном проеме. Она была одета в цветастое летнее платье, ее волосы были собраны в беспорядочный хвостик, а голубые глаза широко раскрыты. Она была всем, что я хотел защитить. Но я ничего не сказал. Она медленно вошла внутрь, почти застенчиво. Я не был уверен, что Вэл сказала ей, но сомневаюсь, что она упоминала о простыне. Анна была слишком мала для подобных вещей, даже если Вэл уже кое-что ей объяснила.
— Ты выглядишь грустным, — тихо сказала она, останавливаясь рядом со мной.
Грусть — неподходящее слово для описания моих эмоций.
— Да, — все равно согласился я.
Анна обвила руками мою шею. Я обнял ее.
— Все будет хорошо. Ты сделаешь так, чтобы все было хорошо. Ты всегда так делаешь.
Ее непогрешимое доверие ко мне было моим стимулом. Я поцеловал ее в висок и немного подержал в объятиях. Я не был уверен, кто кого утешает. Но это уже не имело значения. В конце концов, я отстранился. Мне нужно было сделать один звонок.
— Уверен, Софии не помешает немного отвлечься. Почему бы тебе не пойти и не найти ее?
Анна кивнула. Она знала, что это был мой намек на то, что мне нужно работать.
Она выскользнула из кабинета и закрыла за собой дверь.
Сделав глубокий вдох, чтобы успокоиться, я позвонил Римо. Я не хотел показывать ему, как нас трясло от этих простыней.
— Данте? — он сказал это таким тоном, что я почти сразу же забыл о своем решении.
— Я получил твое сообщение.
— Знаю, ты не следуешь традиции кровавых простыней Фамильи, но мне показалось, что это было мило.
Я всегда презирал эту традицию, находил ее крайне неприятной, когда сталкивался с ней на свадьбах Фамильи и даже иногда на свадьбах очень традиционных семей, которые придерживались старых привычек. Но эта простыня означала нечто гораздо худшее, чем супружеский брак. Она символизировала акт насилия, от которого женщина никогда не должна страдать, ни в браке, ни вне его.
— В нашем мире есть правила. Мы не нападаем на детей и девушек.
— Забавно, что ты так говоришь. Когда твои солдаты напали на мою территорию, они стреляли в моего тринадцатилетнего брата. Ты первым нарушил эти ебаные правила, так что прекрати нести чушь.
— Ты не хуже меня знаешь, что я не отдавал приказа убивать твоего брата, а он жив и здоров.
— Если бы он был мёртв, мы бы не разговаривали, Данте. Я бы убил каждого ебаного человека, о котором ты заботишься, и мы оба знаем, что есть из кого выбирать.
Анна, Леонас, Вэл… он и близко к ним не приблизится. Я сделаю все, что угодно, чтобы защитить их, даже если придется пасть так низко, как он.
— У тебя есть люди, которых ты не хочешь потерять, Римо. Не забывай об этом.
Сэмюэль не верил, что Римо заботится о ком-то, но нотка покровительства, когда он упомянул о своих братьях, заставила меня поверить в нечто другое. Это был проблеск надежды.
— Я думал, простыни могли бы заставить тебя понять причину, но вижу, что ты хочешь, чтобы Серафина страдала немного больше.
— Римо… — раздался щелчок. — Блядь, — прорычал я.
В последующие дни я пытался дозвониться до Римо, но он игнорировал мои звонки. Отчаяние Инес росло с каждым днем, так же как и желание Данило, Сэмюэля и Пьетро довести до конца наше нападение на Головореза Луки.
МотоКлубы согласились на попытку похищения в обмен на возмутительные суммы денег, большое количество оружия и наркотиков. Я им не доверял. Они хотели, чтобы им заплатили вперед из-за огромного риска, и я опасался соглашаться на такую сделку.
Я был рад, когда Римо наконец связался со мной с новым требованием, которое я предвидел. Мой бывший Консильери в обмен на мою племянницу. Естественно, я согласился отдать ему Рокко. Меня не волновала ни его судьба, ни несомненно жестокие пытки, которым он подвергнется в руках Фабиано и Фальконе. И вовсе не поэтому я так неохотно отдал его ему. Нет, отвечать на требование врага считалось слабостью, особенно если этот враг просил твоего бывшего Консильери, особенно если этим
