Нора Робертс - Синий георгин
—Ваши часики вывернуты, значит, вы их крутили. А вы выкручиваете браслет, когда нервничаете. Я чего-то не знаю?
—Нет, нет, — Стелла, злясь на себя, перевернула часы. — Это не связано с работой. Я думала о Логане и переключилась на мать.
—И какое отношение Логан Китридж имеет к вашей матери? — Роз взяла со стола термос Стеллы, открыла, понюхала и налила немного охлажденного кофе в крышку.
—Никакого. Не знаю. Дать вам кружку?
—Нет, спасибо. Я только попробую.
—Я думаю... я чувствую... я сомневаюсь... Уже звучит глупо. — Стелла достала из косметички губную помаду и, подойдя к зеркалу, висевшему на стене, подкрасила губы. — Роз, наши отношения с Логаном становятся все серьезнее.
—Можно подумать, я слепая. Я сама это вижу. Позволите задать вопрос или мне не следует лезть не в свое дело?
—Считайте, что спросили. Я не знаю, готова ли к серьезным отношениям. Удивительно, что мы нравимся друг другу, а уж... — Стелла обернулась. — Я никогда не испытывала подобных чувств. Я вся на взводе, нервничаю и, да, беспокоюсь. — Теперь она крутила в руках тюбик. — С Кевином все было ясно. Мы были молоды, влюблены, и между нами не было никаких барьеров. Конечно, мы иногда ссорились, но все решалось довольно просто.
—А чем дольше живешь, тем сложнее жизнь.
—Да. Я боюсь снова полюбить или перейти ту границу, за которой «мое» становится «нашим». И когда я говорю это вслух, получается невероятно эгоистично.
—Не знаю. Мне это кажется совершенно нормальным.
—Возможно, но... Роз, моя мать была... есть... взбалмошное, эгоистичное и расчетливое существо, и я знаю, что большинство принятых мною решений, как ни грустно это сознавать, были именно такими, какими были, потому что она поступила бы с точностью до наоборот.
—Если те решения были правильными для вас, все остальное не имеет никакого значения.
—Да, они были правильными. Но я не хочу отступать от чего-то, вероятно, чудесного, только потому, что моя мать, не раздумывая, непременно бросилась бы вперед.
—Милая, я смотрю на вас и вспоминаю себя, и мы обе смотрим на Хейли и удивляемся, как она решилась растить ребенка в одиночку.
—Боже, мы просто герои, — усмехнулась Стелла.
—И поскольку мы все трое подружились, у нас теперь есть любая поддержка, совет и плечо, на котором можно выплакаться. Однако суть в том, что каждой из нас все равно приходится преодолевать личные препятствия. Я уверена, что вы очень скоро во всем разберетесь. Это же ваше призвание — находить верные решения и воплощать их в жизнь. — Роз поставила крышку термоса на стол и легонько погладила Стеллу по щеке. — Ну, мне пора домой наводить красоту.
—Спасибо, Роз. Если Хейли с девочкой не понадобится моя помощь, я оставлю их на попечение Дэвида и вернусь сюда. У нас сегодня запарка, рабочих рук не хватает.
—Нет, нет. Оставайтесь дома с Хейли и Лили. Харпер здесь справится. Не каждый день мы привозим домой новорожденную.
* * *
Эти мысли не покидали Роз и когда она колесила по центру города в тщетных поисках места для парковки поближе к дому Митчелла Карнейги. Харпер-хаус уже много лет не видел новорожденных. Как отнесется к этому новобрачная Харпер? Как остальные обитатели дома приспособятся к появлению младенца?
Как ей самой справиться с тем, что ее первенец влюбился в милую одинокую мамочку с крохотной дочкой? Вряд ли Харпер понимает, что с ним происходит, и Хейли пребывает в блаженном неведении, однако мать всегда чувствует подобное, особенно если эти чувства написаны на лице сына.
Роз пришлось оставить машину за три квартала от цели и идти пешком, не переставая мысленно ругать себя за то, что надела туфли на высоченных шпильках. К концу встречи непеременно заболят ноги, а потом придется снова тратить время на переодевание — теперь уже во что-нибудь удобное. К тому же она опаздывает, чего терпеть не может, и явится на деловую встречу разгоряченной и вспотевшей.
Роз с удовольствием поручила бы переговоры Стелле, но неприлично взваливать личные проблемы на менеджера. Да и слишком долго она, глава семьи и хозяйка дома, принимала это привидение как нечто само собой разумеющееся.
Роз остановилась на перекрестке в ожидании зеленого света.
—Розалинд!
Она пришла в бешенство от звука этого голоса, но обернулась с совершенно невозмутимым видом и холодно посмотрела на — сквозь— стройного красавца в мокасинах от «Феррагамо».
Я не ошибся, это ты. Никто другой не смог бы выглядеть так свежо и прелестно в безумно знойный день. — Мужчина, за которого она по глупости когда-то выскочила замуж, обеими руками обхватил ее свободную от сумки руку. — Ты прекрасна!
—Брайс, если не хочешь шлепнуться мордой об асфальт, советую отпустить мою руку. Уверяю, подобное развитие событий смутит только тебя.
Его лицо, загорелое, с точеными чертами, окаменело.
—Столько времени прошло! Я надеялся, что мы останемся друзьями.
—Мы не друзья и никогда ими не будем. — Роз достала из сумки влажную салфетку и демонстративно протерла пальцы, за которые он хватался. — Среди моих друзей нет лживых, вороватых мерзавцев.
—Ты никогда не прощаешь ошибки.
—Вот именно. Думаю, впервые в своей жалкой жизни ты абсолютно прав.
Роз ступила на проезжую часть, не удивившись, но смирившись с тем, что Брайс зашагал рядом. На мерзавце был светло-серый костюм, итальянский, от Канали, если она не ошибается. Во всяком случае, в те времена, когда она подписывала его счета, он предпочитал именно этого дизайнера.
—Роз, милая, никак не пойму, почему ты до сих пор сердишься! Разве что твои чувства ко мне не угасли.
—О, во мне кипят чувства, Брайс, и самое пылкое из них — отвращение. Убирайся, пока я не вызвала полицию и не потребовала арестовать тебя за домогательства.
—Я просто хотел бы получить еще один шанс...
Вот тут Роз остановилась.
—Ничего подобного не случится ни в этой жизни, ни в тысяче следующих. Скажи спасибо, Брайс, что ходишь по улицам в дорогих туфлях и носишь итальянские костюмы, а не тюремный комбинезон.
—У тебя нет причин так со мной разговаривать. Ты получила что хотела, Роз. Ты оставила меня без цента в кармане.
—Сюда входят те пятнадцать тысяч шестьсот пятьдесят восемь долларов и двадцать два цента, которые ты перевел с моего счета за неделю до того, как я вышвырнула тебя из своего дома? Да, и об этом я знала, — подтвердила Роз, с удовлетворением заметив, как вытянулось его лицо. — Но не стала подавать в суд, поскольку решила, что должна заплатить за собственную глупость. А теперь исчезни и больше не попадайся на моем пути. Чтоб я тебя не видела и не слышала, или, клянусь, ты пожалеешь.
