Рене Манфреди - Выше неба
– Зачем еще парочка лесбиянок может захотеть поужинать с парочкой законченных гомосексуалистов? – сказал он.
– Может, они просто нуждаются в нашем обществе? Дружба, Джек, знаешь такое слово? Это когда люди не работают друг на друга, не спят вместе и ничего друг от друга не требуют.
– Точно, милый. Это твой мир. Надеюсь, в нем и для меня найдется место. – Джек взял бумажник с журнального столика. Корейская бакалея была прямо за углом. – Значит, немного шафрана. Еще что-нибудь?
– Нет. Всего хватает. Если вдруг не будет свежего шафрана, не бери ничего взамен. – Последний раз, когда Стюарт искал свежий розмарин, миссис Ким каким-то образом уговорила его купить кервель. Она утверждала, что он сотворит с ягненком чудо, если отбить мясо с яичным белком и поливать жиром каждые полчаса. То что Стюарт вынул в конце концов из духовки, имело консистенцию картона и вкус травы, прошедшей через газонокосилку.
– Я молнией! – Джек притворился, что накидывает невидимое пальто.
Стюарт еще раз выглянул в окно и увидел, что Джек все еще стоит на углу. Теперь он разговаривал с каким-то молодым человеком. Джек бедром придерживал пакет с покупками, значит, тот был набит под завязку и очень тяжел – Джек никогда не умел покупать понемногу. Если бы Стюарт послал его за шафраном и кокосовым молоком, которое тоже не помешало бы, пакетов было бы два. Все, чем они пользовались, было большим. Вроде огромных бутылок с шампунем, которые заменялись прежде, чем были использованы наполовину. Когда в прошлую субботу Стюарт делал уборку в ванной, он насчитал шесть шампуней, четыре кондиционера для волос – два лечебных, один ежедневный, один, который не нужно смывать, – и семь кусков мыла. Шкафчики и ящички были доверху набиты медикаментами от любого недуга, включая «Вагизил»[6], от одного вида которого Стюарт пришел в ужас.
– Джек, вероятность того, что кто-то из нас будет страдать от зуда, который, как правило, бывает только у женщин, совсем мала.
– Что? – спросил Джек из гостиной.
– Что у нас дома делает «Вагизил»? – Упаковка, слава Богу, была закрыта.
– Это я его купил. Только не думай ничего такого, – сказал Джек.
– Зачем?
– В аптеке была распродажа.
– О боже!
– Не скули! – крикнул Джек в ответ. – Неужели это так невероятно – девушка у нас в гостях? Может, моя сестра приедет в гости. Не выбрасывай его, Стюарт.
– Правда, Джек? Во-первых, какова вероятность того, что приедет твоя сестра, а во-вторых, что она привезет такой трофей?
– Трофей! – рассмеялся Джек. – Со мной об этом говорить бесполезно, дорогой. Я в этом абсолютно ничего не понимаю.
Стюарт вытащил хлеб из духовки и поставил на стол красивый фарфор специально для гостей – Джейн оценит веджвудский сервиз[7]. Джейн была первым человеком, с которым они подружились, когда переехали год назад из Сан-Франциско. Девушка работала в той же инвестиционной фирме, что и Джек. Ни Стюарт, ни Джек не хотели уезжать из Сан-Франциско, но бостонское отделение предложило Джеку двойную зарплату. Было глупо отказываться от такого предложения. Они решили, однако, что, если кто-то из них не привыкнет к климату Новой Англии, они переедут обратно. Пока Стюарту не особенно здесь нравилось. Город поразил его атмосферой недружелюбия, подозрительности и недоверия. Происходило это отчасти потому, что Стюарт скучал по учебе, по затягивающей академической жизни. В Сан-Франциско он учился в университетской докторантуре, работая над междисциплинарной диссертацией по антропологии и истории искусства. Его работа была посвящена связям между вариациями цвета и рисунка инкской керамики и их ритуалами и обычаями. Отправной точкой исследования была корреляция между человеческими жертвоприношениями и типами геометрических ландшафтных орнаментов. У Стюарта была теория, что, чем острее был кризис культуры, тем более замысловатой и яркой становилась керамика. В Бэй-Эреа жил коллекционер антиквариата, который настолько доверял Стюарту, что дал ему ключи от своего склада. Стюарт приходил и уходил, когда хотел, и проводил часы, разглядывая древние сосуды для хранения зерна и церемониальные чаши.
В Бостоне Стюарту еще не удалось найти вполне подходящей докторантской программы, но здешний университет предлагал множество курсов, которые могли бы заинтересовать его, до тех пор пока он не определится с собственным исследованием. Все получится – хватило бы терпения. У Джека дела шли замечательно, и этого пока было достаточно.
В октябре у них будет юбилей – десять лет совместной жизни. Они встретились в круглосуточном магазине «Уолгрин» в Сан-Франциско. Стюарт забежал туда за лекарством от простуды. В проходе между стеллажами полная женщина, рядом с которой стояли двое полицейских, громко молилась святой Сесилии, раскрывая, одну за другой, коробки с бигуди. «Сначала вы должны заплатить», – настаивали полицейские, но женщина продолжала наматывать на бигуди волосы и снова снимать их. В аптечном отделе провизор отчаянно стучал кулаком по пуленепробиваемому стеклу и кричал на мальчишек, которые набивали карманы витаминами. Когда он наконец открыл дверь и выскочил в зал, те уже выбегали из магазина, чуть не столкнувшись с полицейскими, занятыми послушницей святой Сесилии.
Стюарт ходил вдоль стеллажей с лекарствами, притворяясь, что разглядывает этикетки, и наблюдая за развитием событий. Мимо него прошел, толкая перед собой тележку, мужчина, одетый в розовый купальный халат и поношенные розовые тапочки. Его волосы были заправлены под шарф, а лицо скрыто под слоем косметики. «Это место становится таким странным», – сказал он, кивнув в сторону женщины с бигудями. В его тележке не было ничего, кроме косметики. Стюарт взял пузырек «Найквил» и подошел к кассе. Аптекарь давал описание мальчишек копам, рядом с которыми стояла, закованная в наручники, любительница бигуди. Оборванец в розовом поставил свою тележку рядом с ним и открыл пакетик с накладными ногтями. Стоящий впереди обернулся, чтобы посмотреть, кто стоял за его спиной, увидел Стюарта и улыбнулся.
Мужчины перекинулись парой слов. Незнакомец назвался Джеком. Это был самый красивый мужчина, которого Стюарт видел в жизни. Когда они вместе выходили из магазина, Джек сказал, что в следующую субботу будет проводиться кампания в поддержку общества Бэй-Эреа по борьбе со СПИДом. Может, они там встретятся. В этот период своей жизни Стюарт считал себя бисексуалом. Последние три года он жил с японкой, на которой честно собирался жениться. Он любил Роберту, ему нравилась их размеренная, полная взаимного доверия жизнь. Но все это было до того, как Стюарт встретил Джека и понял, что такое влюбиться по-настоящему. До сих пор все разговоры о страсти казались ему смешными, а попытки оправдать отчаянные или безумные поступки любовью – в худшем случае следствием психоза, в лучшем – слишком большим доверием к Голливуду. Разумеется, он чувствовал приливы нежности, расставаясь с Робертой, но встреча с Джеком вызвала в нем какое-то новое чувство, словно его кожа наэлектризовалась и отделилась от мышц и костей, а тело освободило место для чего-то неизвестного ему до сих пор – для любви.
