Джоанна Нельсон - Первый и единственный
— У нее кончился завод, — с самым компетентным видом заявила Холли. — А у тебя есть машины с пружиной? Может, ты нам дашь ключ, чтобы мы могли завести трейлер?
— О боже, — пробормотала Эмили и невольно улыбнулась практичности Холли, которая к тому же стала слишком словоохотливой.
— Боюсь, что нет. У меня есть большая машина, но она работает на батарейках, — сообщил Джек.
— Я не люблю машины, я люблю кукол. Это моя Лили, мы вместе с мамой сшили ей платье. Посмотри…
И Холли протянула Джеку свою куклу. Эмили поразилась, потому что, за исключением ее самой, Холли еще никогда не давала Лили кому-то.
— Красивая, — сказал Джек, не рискуя взять розовое чудо в руки и только опасливо дотрагиваясь до подола вечернего платья, расшитого кружевами и блестками. — Хочешь, после ужина я покажу тебе свою машину? Еще у меня есть целая армия монстров, мне папа подарил.
— Хочу. — Холли обратила умоляющий взгляд на мать, и Эмили поняла, что Холли готова идти смотреть обещанную армию немедленно.
— Дорогая, сначала нужно поесть.
— Хорошо, мамочка.
Тайлеру представилась отличная возможность рассмотреть Эмили Стоун, пока она была целиком поглощена наблюдением за детьми, и он эту возможность не упустил. Черты ее лица были классическими, как у нимф, которых он видел в книжке греческой мифологии, а сквозь тонкую фарфоровую кожу, которая больше не казалась ему болезненно-бледной, просвечивали голубые сосуды. Возможно, изгиб ее бровей над огромными серыми глазами, обрамленными длинными пушистыми ресницами и не был идеальным, но Тайлеру они показались просто совершенством. Ей очень шел голубой джемпер с «V»-образным вырезом горловины. На шее Эмили он заметил тонкую золотую цепочку с небольшим овальным медальоном, внутри которых обычно прячут фотографии дорогих людей…
— Правда, папа? — обратился к отцу Джек, и Тайлер бездумно кивнул в ответ, хоть и не слышал ни слова.
Мальчик тут же снова повернулся к Холли. Эта маленькая принцесса с льняными кудряшками и огромными голубыми глазами заворожила Джека. Обычно его сын не слишком рвался общаться с детьми, но только не в этот раз. Тайлер поймал себя на том, что точно так же, завороженно, сам смотрит на маму очаровательной малышки, и едва не чертыхнулся в голос. Она слишком утонченная, хрупкая, слишком беззащитная, и его дом, неуютные комнаты, обставленные грубой самодельной мебелью, совершенно не идут ей, как оловянная оправа, — шестикаратному бриллианту…
Тайлер уловил едва заметное движение бровей, в котором угадывалось удивление, с жадностью поймал легкую полуулыбку… И в очередной раз внутри него опять что-то тяжело и тревожно всколыхнулось. Тайлер не мог припомнить другого такого случая, когда бы он настолько остро воспринимал другого человека. А уже потом внутри заворочалось глухое раздражение на собственную чувствительность. Тайлер тряхнул головой, словно отгоняя надоедливого комара.
5
— Что-то не так?
— Что? — отозвался Тайлер, выплывая из своих мыслей, как из глубокого омута, и обнаруживая Эмили Стоун, взирающую на него с легким беспокойством.
— У вас было такое лицо… — Эмили сделала неопределенный и немного нервный жест, а потом ее пальцы машинально коснулись виска, и она заправила выбившуюся прядку за ухо.
Она слишком увлеклась светской беседой пятилетней парочки и забыла о присутствии мистера Совершенство, опомнившись, только когда Джек обратился к отцу. Тайлер пробормотал в ответ что-то невнятно-подтверждающее, а Эмили, взглянув на него, вдруг поняла, что он выглядит очень усталым. Его глаза были полуприкрыты веками, и Эмили на мгновение показалось, что он задремал. Но потом она поймала его задумчиво-тяжелый взгляд, который как будто был направлен внутрь самого Тайлера, словно он пытался решить сложную проблему или сделать трудный выбор.
— Все в порядке, я просто задумался. — Тайлер резко выпрямился на стуле. — А вот и Бьянка!
Эмили обернулась и увидела входящую в столовую молодую женщину, в жилах которой явно текла южная кровь. На вид ей было около тридцати — хотя, впрочем, большинство южанок выглядят немного старше своего возраста — она была высока, хорошо сложена, хотя и несколько полновата. Иссиня-черные волосы Бьянки были собраны в тяжелый узел на затылке, а такие же черные глаза нашли Эмили, едва только женщина вошла в столовую, и оглядели с явным превосходством.
— Буэнос ночес, сеньора, — с едва заметным акцентом произнесла она.
Голос Бьянки оказался под стать всему остальному — сочным, чуть хрипловатым, и Эмили немедленно почувствовала себя бледным и жалким подобием женщины.
— Добрый вечер, — поздоровалась Эмили.
Бьянка прошествовала — иначе и не скажешь! — к столу и поставила на середину огромное блюдо, закрытое крышкой.
Так же величественно она удалилась, чтобы появиться через некоторое время снова: на этот раз с большим подносом, на котором стояли миски с овощами: отварной цветной капустой и тертой морковью, а также тарелка с серым хлебом из муки грубого помола. Пока она расставляла и раскладывала все это на столе, у Эмили возникло впечатление, что роль прислуги дается женщине нелегко. Проделав все необходимое, она бросила на Тайлера выразительный взгляд. Однако он едва взглянул на Бьянку, сдержанно кивнул и тут же перевел взгляд на детей.
Не нужно быть великим провидцем, чтобы почувствовать напряжение, воцарившееся в столовой после появления Бьянки, но Эмили решила не забивать свою и без того гудящую от обилия сегодняшних событий голову версиями того, что означают все эти «церемонии». Ей предоставили кров и пищу, и с ее стороны ужасно грубо допускать подобные размышления. Поэтому Эмили сосредоточилась на содержимом большого блюда.
— Спасибо, Бьянка, на сегодня ты можешь быть свободна, — раздался голос Тайлера, ставший на удивление бесцветным, а потом послышался звук шагов, известивший, что Бьянка соизволила удалиться. Эмили, не поднимая головы, вытерла о джинсы влажные ладони.
— Попробуйте, Эмили, это ажиако, у Бьянки неплохо получается его готовить.
— Большое спасибо, — поблагодарила Эмили, осмелившись поднять на Тайлера Китона глаза и выдавив слабую улыбку.
На вид ажиако оказалось странной смесью из мяса, риса, тыквы и чего-то еще, что Эмили никак не удавалось определить. Положив детям по порции неизвестного кушанья, Эмили едва успела отправить в рот кусочек мяса, как Холли пронзительно взвизгнула, оттолкнув при этом тарелку так сильно, что она едва не свалилась со стола, и закрыла рот обеими ладошками. Глаза у нее сначала сделались огромными, как блюдца, но уже через мгновение личико скривилось в плаксивой гримасе.
