Мария Баррет - Миражи
– Не говори так, девочка.
– Я не боюсь правды, падре, и Монделло тоже не боюсь. Теперь мне все равно. Здесь у меня ничего не осталось. Отец сжег фотографии, сжег мои воспоминания. Что такого может сделать мне Монделло, чего бы я уже не испытала?
– Бедное мое дорогое дитя…
Он чувствовал себя беспомощным перед этим ребенком, который перенес столько ударов, что, не имея уже сил подняться, покорно ожидал новых бед.
– Франческа, обещай мне одну вещь. – Подойдя к девушке, он положил руку ей на плечо и заглянул в лицо. Она опустила глаза. – Прошу тебя, если тебе что-нибудь понадобится, дай мне знать. – Ласково взяв ее за подбородок, он заставил девушку взглянуть ему в глаза. В отсутствующем взгляде Франчески он смог уловить только свое отражение. – Обещай мне.
Она закрыла глаза и долго молчала. Потом выпрямилась и, едва дыша, тихо проговорила:
– Обещаю.
Джованни подъехал к дому почти в самый полдень. Дешевый воскресный костюм от двухдневной носки провонял потом и сильно помялся. Джованни наведался к священнику и в банк. Поставив «мерседес» во дворе, он вылез из машины и громко позвал экономку. Лицо его горело от возбуждения.
– Синьора!
Он стащил пиджак и провел ладонями под мышками, мокрыми от пота.
– Синьора! Эй, синьора! – Не переставая кричать, он вошел в дом.
Энцо наблюдал за ним из-за двери сарая. Он все утро бездельничал, поджидая брата. Джованни что-то задумал; интересно, что? Выйдя из сарая, он услышал веселый смех, и в душу его закралось завистливое подозрение. Энцо пошел в дом.
– А, Энцо!
Джованни только что кончил говорить с кем-то по телефону и сделал последний глоток из бутылки бренди.
– Ты что-то рановато.
Энцо пожал плечами. Он не считал нужным оправдываться перед братом.
Джованни осклабился.
– Небось ждешь не дождешься, чтобы меня поздравить! – Он с удовольствием наблюдал смущение Энцо.
– Женюсь я, братишка! – объявил Джованни и хлопнул Энцо по спине, разразившись хохотом. – Я знал, что ты здорово удивишься! Рад за меня, а, Энцо? – Он ущипнул брата за плечо. – Что молчишь?
– Да пошел ты! – Энцо увернулся и потер плечо.
– Ах, мы не в духе! – Улыбка слетела с губ Джованни. – Надо тебе, братишка, подучиться манерам, чтобы не ударить в грязь лицом перед моей невестушкой.
Джованни вышел в столовую и налил себе еще бренди. Энцо последовал за ним. Что-то удерживало его от расспросов, но любопытство его так и жгло.
– И кто же эта цаца?
Прежде чем ответить, Джованни снова расплылся в улыбке. Этот момент Энцо запомнил на всю жизнь.
– Франческа Никколи.
В глазах у Энцо потемнело. Потом мрак сменился багровым туманом. Его охватил гнев. И тут перед ним возникло видение Франчески.
Он явственно увидел ее обнаженное тело так близко, что, казалось, протяни руку, и коснешься его. Горячее властное желание волной поднялось в нем. А она смеялась, дразнила издалека и вдруг исчезла. Рядом стоял жирный вонючий Джованни и гнусно смеялся.
– Что с тобой, братишка? Припадок ревности? – Он больно ткнул Энцо под ребро. – Ты ведь хорошо знаешь мою будущую женушку, так? – И он повернулся, чтобы уйти.
– Как? – Этот крик вырвался откуда-то из самого нутра, и Энцо схватил брата за плечо. – Как она могла согласиться выйти за такого выродка? Как? Отвечай же! – Он в беспамятстве тряс Джованни за плечи.
В ответ последовал короткий тяжелый удар. Энцо отлетел к стене.
– Как, спрашиваешь? Как? – Джованни навис над ним, угрожающе подняв руку. И вдруг его гнев разом улегся, и рука опустилась. – Пошел вон! – скомандовал он.
Энцо, шатаясь, поднялся.
– Если ты еще раз посмеешь меня оскорбить… – Джованни глотнул воздуху и продолжил: – Только попробуй меня оскорбить! Понял? – Он впился глазами в лицо брата. – Понял, спрашиваю?
Энцо кивнул. Джованни не впервой давал ему тумаков. С ним лучше не спорить.
– Вот и молодец. – Джованни отступил. – А теперь пошел вон.
Энцо послушно направился к двери.
– Да, кстати, Энцо!
Энцо оглянулся, пытаясь не выдать скопившуюся в нем ненависть.
– Виноградником владею я. Не забывай!
5
В следующую пятницу, в полвосьмого утра, Джованни ввалился в комнату брата, открыл ставни, жмурясь от яркого света, и повернулся к Энцо, лежавшему в постели.
– Вставай! – приказал он. – Живо!
Энцо натянул одеяло и прикрыл рукой глаза от солнца.
– Какого черта!..
– Сказано – вставай! – Джованни нахмурился.
– С чего вдруг! – Энцо закрыл глаза. – Я же говорил, что не пойду. – И он повернулся на бок, спиной к брату.
– Нет, пойдешь.
Джованни сдернул с него одеяло.
– Вставай. Сейчас позвонил отец Анжело и сказал, что Лено Никколи исчез.
– Ну так что?
Энцо оставался лежать.
– А то, что ты пойдешь на мою свадьбу, хочется тебе этого или нет. У Франчески больше никого нет. Надо, чтобы кто-то привез ее в церковь. Это сделаешь ты. – Джованни ткнул брата в бок. – Понятно?
Энцо сел. Взглянул на Джованни и втайне порадовался, заметив на его лице тревогу.
– А если я откажусь?
Джованни покачал головой.
– Это вопрос семейной чести, Энцо, – холодно сказал он. – Я не желаю, чтобы эта свинья оставил меня в дураках. Ты не можешь отказаться. Ясно тебе? – С этими словами он направился к двери и, оглянувшись, добавил: – Слушай, неужели нельзя раз в жизни сделать одолжение? Все-таки у меня сегодня свадьба.
Энцо почувствовал острый укол ревности.
– Ладно уж, – ответил он как мог спокойно, но душа его так и кипела яростью.
Джованни вышел и стал спускаться по лестнице, а Энцо прислушивался к его тяжелым шагам. Потом схватил со стола стакан, швырнул об стену и смотрел, как он разлетелся на тысячу осколков.
Когда в десять часов Энцо появился возле лавки Никколи, она была закрыта. Он заметил свет только в одном окошке наверху. Весь дом казался пустым.
Он громко постучал, но, не дождавшись ответа, обошел дом вокруг и свистнул. Вернувшись к крыльцу, он увидел молча стоявшую в лавке Франческу.
Увидев его, она отперла дверь и вышла. Энцо бросились в глаза блеск ее волос на солнечном свету и нежный румянец на щеках – краска тревоги и замешательства. Накрахмаленное голубое платье из ситца пахло свежестью; волосы рассыпались по плечам. Она показалась ему ребенком, более невинным и прекрасным, чем когда-либо.
Они молча поглядели друг на друга. Энцо протянул ей руку.
– Брат ждет тебя, – тихо сказал он. Прикосновение к ее руке наполнило его непонятным смущением. Ее боязненное возбуждение словно током пронзило его самого. Голова его пошла кругом.
– Ты… – голос его прервался. Он откашлялся и хрипло закончил: – Ты готова?
