Вечная ложь - Джилл Рамсовер

Густые темные волосы Алессии были свободно уложены на макушке. Такая прическа притягивала мой взгляд к изящной шее, что не способствовало ситуации в моих штанах. Ее глаза были темно-карими и необычайно выразительными — я мог видеть каждую мысль и эмоцию, промелькнувшую в этих широких, умных глазах.

Эта женщина была утонченной, великолепной, и в ней было удивительно много невинности. Эта безобидная невинность боролась с ее желанием — она явно разрывалась между влечением и страхом передо мной. Но она не позволила страху взять верх. Большинство людей, даже не имея представления о том, кто я такой, увядали в моем присутствии. Какая-то часть Алессии хотела отступить, забиться в угол лифта и опустить глаза, но она этого не сделала. Она стояла во весь рост, и, что еще более интригующе, она выдержала мой взгляд. Удивительно, как мало женщин и мужчин способны на такой подвиг.

Женщина оказалась еще более соблазнительной, чем я ожидал.

Конечно, она была великолепна, поэтому я и обратил на нее внимание с самого начала, но в ней было что-то еще, что притягивало меня. Казалось, она обладала необычным сочетанием стойкости и естественной склонности к подчинению. Я обнаружил, что чаще всего женщины с силой воли с трудом сдавали контроль, а покорные женщины часто были слишком слабыми, чтобы заинтересовать меня. Была некая золотая середина, где женщина была сильной и уверенной в себе, но в то же время способной и готовой подчинить свою волю мужчине. Это вызывало у меня естественное любопытство, насколько далеко можно прогнуть такую женщину, как она. Она, вероятно, поспорила бы с моей оценкой, считая себя сильной, независимой женщиной. Однако ее мгновенная реакция на мои команды была более красноречивой, чем любые аргументы, которые она могла бы привести — ее врожденной тенденцией было подчинение.

Если я хотел сблизиться с такой женщиной, как она, мне нужно было правильно разыграть свои карты. Слишком много силы, и она убежит. Недостаточно, и она потеряет интерес. Я должен был тщательно подготовить почву, чтобы привлечь ее.

Хорошо, что я любил сложные задачи.

Прервав мои мысли, в кармане зажужжал телефон. Я ненавидел эту чертову штуку, но это была необходимость — большинство своих дел я вел по телефону.

— Да.

— Пришел отчет нашего парня — почерк поддельный, — сказал Рафи, один из немногих людей, которым я доверял в этом мире. Ему пришлось нелегко в детстве, и я сделал все возможное, чтобы помочь ему, что означало, что с тех пор он был моей тенью.

— Это все связано — это должны быть они, — пробормотал я. — Мы просто должны определить, на кого он работает.

— Я не уверен, сколько у тебя есть времени, прежде чем начнется ад.

— Я займусь этим. — Я положил трубку и попытался размять напряжение, сковавшее мою шею. Эта работа могла помочь или сломить меня. Люди на самом верху ожидали, что я справлюсь, и разочаровать их было невозможно.

В последний раз мне приходилось беспокоиться о том, чтобы кого-то разочаровать, когда мама еще была рядом. Была еще Ари, но она, наверное, устроила бы вечеринку, если бы я исчез с лица Земли. Доказать ей свою состоятельность никогда не было проблемой. Мама была другой. Нет ничего хуже, чем видеть, как в ее глазах мерцает грусть, когда я сбиваюсь с пути или в чем-то не оправдываю свой потенциал — потенциал, который она видела во мне.

Я был глупым ребенком, который думал, что моя мама будет рядом всегда. За две секунды это детское заблуждение было разрушено. В одну минуту я был нормальным ребенком, с нетерпением ожидающим окончания школы, а в следующую — мой мир стал неузнаваем. Больше не было никого, кто бы держал меня в узде.

Единственное, что имело значение — месть.

Мама была одной из самых хороших, и я испытывал ее терпение при любой возможности. Я слишком много времени проводил на улицах с друзьями, особенно в ночное время, когда блуждания ни к чему хорошему не приводят. Она растила нас с Ари одна, давая нам все преимущества, которые только могла получить. Это было не так много, но это было гораздо больше, чем получают некоторые дети. Она была трудолюбивой, терпеливой, доброй, но в то же время твердой. У нее были ожидания от нас. Уже одно это было подарком, которого многие дети никогда не получали, и я не ценил его, пока ее не стало.

Часто я смотрел на небо и думал, смотрит ли она. Знает ли она о том, что я сделал. Какое-то время это тяготило меня — чувство вины. С годами я смирился с тем, кто я есть и какова моя роль в этом мире. Я избавился от беспокойства по поводу ее разочарования, как от плохо прилегающей кожи, которая рассыпалась по камням, чтобы больше никогда не быть замеченной.

Однако времена меняются. Так же, как изменился мой мир после смерти мамы, я почувствовал новое изменение в своей траектории. Впервые за много лет другие люди рассчитывали на меня — наблюдали и ждали, как я проявлю себя. Возможно, я и раньше не справлялся, когда дело касалось моей мамы, но на этот раз я не собирался провалиться.

Я был на десять лет старше и чертовски мудрее. Достаточно мудрым, чтобы понять, что связываться с Алессией, вероятно, было не самым лучшим решением. Мне нужен был человек, и хотя я мог бы выбрать кого-то более скромного и менее привлекательного, я убедил себя, как только увидел Алессию, что она — та самая.

Она сделает работу гораздо более приятной — и что в этом плохого?

Два зайца, один выстрел. Я всегда стремился к эффективности.

Прошло несколько недель с тех пор, как я трахался. Я уже не был тем неразборчивым подростком, который трахал все, что было в юбке. Независимо от того, знали они об этом или нет, женщины регулярно подносили мне себя на блюдечке с голубой каемочкой. С годами я понял, что старая пословица качество превыше количества имеет смысл. Любой парень с членом может засунуть его в дырку — в этом нет никакого удовлетворения. Стремление к чему-то более изысканному было гораздо привлекательнее.

Алессия была определением изысканности.

Она была идеальной добычей, и охотник во мне рвался начать погоню.

4

АЛЕССИЯ

Я старалась не думать об инциденте в лифте,