Измена. Мы больше не твои - Ира Дейл
Я же не знаю, что делать, поэтому мнусь с ноги на ногу, пока не слышу шаги сзади. Приходится отойти в сторону, чтобы позволить маме подобраться к столу и поставить на него две тарелки с супом.
— Что стоишь? — мама поднимает на меня вопросительный взгляд. — Садись, — кладет руку мне на локоть и подталкивает к противоположному от мужа стулу.
Поджимают губы. Последнее, чего хочу — есть вместе с изменщиком-мужем. Но его предупреждение о том, что с мамой что-то не то, звенит у меня в голове. Жаль, что сейчас расспросить ее не могу — не хочу пугать девочек. Поэтому, стиснув челюсти, сажусь.
Стоит мне занять предоставленное место, как Оленька забирается ко мне на колени, Леночка делает то же самое, но только с Артемом.
Сердце больно колет. Раньше мы всегда вот так ели вместе — сначала кормили девочек, а только потом сами приступали к трапезе. Это было счастливое время, и я не понимаю, почему мы забросили такую прекрасную традицию в дальний угол. Видимо, времени перестало хватать.
Мама ставит еще одну тарелку на стол, раскладывает передо мной и Артемом по две ложки, себе берет одну, после чего садится на стул между нами.
Семейная атмосфера наполняет кухню. Со стороны все кажется настолько идеальным, что желудок резко сводит. Тело наполняет слабость, и если бы не дочка, которая развалилась на мне, я бы, наверное, упала на пол, подтянула к себе колени и начала раскачиваться в попытке утихомирить резь внутри.
Но ничего из этого сделать не могу. Приходится сидеть, стиснув зубы, и постараться не показывать, насколько мне больно.
Я даже поговорить ни с кем не могу. А мне нужно понять, что делать дальше, как развестись с мужем и не потерять при этом дочерей. Судя по тому, как маме сейчас передает мужу хлеб, рассказывая, что купила его в ближайшей пекарне специально к нашему приходу, она мне не помощница.
Тем более, если Артем сказал правду…
— Мам, ты как? — не выдерживаю, бросаю пристальный взгляд на женщину, которая внешне выглядит полностью здоровой.
Она тут же замирает. Ей требует пару мгновений, чтобы осознать мой вопрос.
— Да, нормального, — берет ложку, засовывает ее в суп. При этом на меня не смотрит совсем, а в ее голосе нет уверенности, и лицо побелело.
Мама никогда не умела врать.
Шумно выдыхаю. Внутри что-то обрывается. Кажется, Артем не лгал. Черт! Теперь нужно вытянуть из этой упрямой, любящей справляться со всем самостоятельно женщины информацию.
— Давайте пообедаем, а потом поговорим, — мама косится на меня.
В ее словах звучит явный намек.
Недовольно щурюсь, но все-таки беру одну из ложек, зачерпываю немного супа и подношу ко рту Оленьки. Она тут же послушно открывает ротик, съедая весь суп. Краем глаза замечаю, что муж делает то же самое. Вот только Леночка игнорирует действия отца. Она выгибается, заглядывая в лицо к мужу.
— А потом мы поедем на дачу? — спрашивает с надеждой в голосе. — Я хочу погулять с Ягодкой.
Желудок ухает вниз. Я надеялась, они забыли о дурацком обещании отца.
— Нет, милая, не сегодня, — отвечаю нежно, выдавливая из себя улыбку.
Оленька напрягается у меня в руках, а Леночка недовольно смотрит на меня. Обида отражается на ее милом личике.
— Мама права, мы сегодня вечером едем в другое место, — в глазах мужа мелькает предупреждающий огонек. — И покажем там, какая мы замечательная семья!
Глава 11
Это был самый ужасный обед в моей жизни. Голова раскалывается. Хотя, наверное, всем, кроме меня, он понравился. Девочки с удовольствием улетали суп, потом закусывали сырниками и не забывали при этом наперебой рассказывать бабушке про то, как обстоят дела в садике, в который они не так давно пошли. Мама внимательно слушала, комментировала, задавала вопросы — уделяла внучкам столько времени, сколько им было нужно, пока девочки не начали спорить, какую куклу хотят.
Именно в этот момент Артем стал жертвой расспросов. Мама хотела узнать у него все, начиная с новостей об открытии нового ресторана, заканчивая самыми мелкими деталями о делах в «личной жизни». Артем с удовольствием отвечал на все вопросы тащи, вот только почему-то про «Катеньку» он моей маме не рассказал, предпочел перевести тему.
Я же весь обед не могла отделаться от ощущения, что про меня все забыли. Впрочем, ничего необычного. Мне всегда казалось, что мама любит зятя больше чем собственную дочь. Видимо, это правда, учитывая, что мне пришлось слушать их любезности за столом, но при этом ни на один вопрос не ответила. А все потому что… видимо, этим двоим я была неинтересна.
С каждой секундой напряжение сковывало меня все больше и больше, внутренности затягивались в тугой узел, а сердце то и дело болезненно сжималось.
Как бы я не пыталась отстраниться от общения предателя-мужа и человека, который должен быть для меня самым родным, мечтала закрыться в своих мыслях, у меня ничего не получалось.
Атмосфера накалялась все сильнее.
Поэтому, я испытала огромное облегчение, когда малышки выбежали из стола и помчались комнату бабушки, где она припрятала для них конфетки.
Больше можно было не притворяться.
— Мама, что с твоим здоровьем? — перехожу сразу к делу.
Мне даже плевать, что я прервала их с Артемом занимательной разговор. Сначала нужно понять, как плохи дела у матери, прежде чем понять, что делать дальше.
Мама бросает на меня короткий, испуганный взгляд, прежде чем пристально посмотреть на мужа.
— Ты ей сказал? — спрашивает строго.
Артем откидывается на спинку стула, складывает руки на груди.
— Арина Васильевна, я много раз говорил вам, что Саша должна знать, — на лице мужа не отражается ни капли вины.
Наоборот, Артем сурово смотрит на тещу, словно пытается прогнуть женщину, чтобы она, наконец, призналась, “во всех страшных грехах”.
Мама прикрывает глаза, тяжело вздыхает, прежде чем посмотреть на меня.
— У меня появились проблемы с сердцем, — произносит обессиленно. — Ничего страшного, но…
— Хватит ее защищать, — жестко прерывает маму муж. У меня даже брови на лоб лезут, никогда не слышала, чтобы Артем разговаривал с тещей также, как с своими подчиненными. — Саша — врач, хоть детский, но все же врач. Она уж точно понимает во всяких болезнях больше нашего.
Наблюдаю за противостоянием двух родных людей… когда-то родных, и
