Всего лишь измена (СИ) - Соль Мари
Но та отмахнулась:
— Иди!
— Если вам нравится белое, я попрошу поменять, — добавил он, и постучал по столу зажигалкой.
— Нет, что вы! — воскликнула Мила, — Я обожаю красное! Оно так похоже на кровь.
Он кончиком рта усмехнулся. Шепнул что-то парню, сидевшему рядом. Тот встал и пошёл сквозь толпу.
— У вас какой-то праздник? — поинтересовался у Милы.
— Да, — нехотя вскинула бровь, — У подруги моей день рождения!
Прозвучало так, словно подруги здесь нет. Богачёв перевёл взгляд с неё на меня. И меня окатило испариной.
— Поздравляю! — сказал.
Тут вместо быстрых мелодий, ди-джей объявил:
— А теперь медленный трек! Для прекрасных дам за дальним столиком.
Музыка резко сменилась. И голос солиста А'Студио начал куплет:
— Ты явилась нежданно,
Как из лунного сна,
О, если б знала ты, что мне нужна
Только ты одна…
Богачёв встал со стула. Демонстрируя Милке и мне свой значительный рост. Протянул руку, бросив в мой адрес:
— Тогда позвольте мне пригласить именинницу?
Я покраснела. Ещё сильнее вспотела! Кажется, пот просто лился ручьём из подмышек.
«Как же я буду танцевать с ним такая потная?», — в отчаянии думала я. Но отказать не посмела! Не глядя на Милку, дала ему руку. И, с лицом агнца, которого повели на заклание, пошла вместе с ним в центр танцпола. Там, кроме нас, было много других романтических пар, оценивших сей трек.
— Ливни долгие лили,
Были ночи без сна,
Но в стуже сердце озарила как весна
Только ты одна!
— продолжал исполнять мужской голос.
Я по велению сильных ладоней, прильнула к нему. И закрыла глаза, так как тело моё погрузилось в какую-то бездну. По нему сверху вниз побежали мурашки. И, несмотря на испарину, мне стало холодно! Только в местах, где ладони мужские касались меня сквозь тончайшую ткань, ощущалось тепло…
— Дай мне, дай мне
Долгим огнем пылать во мгле и в ненастье…
— вторил этим неведомым чувствам певец.
Мой партнёр наклонился, отвёл от лица мои волосы. И прошептал, щекоча:
— Я надеюсь, вам есть восемнадцать? — прозвучало так, словно он собирается сделать со мной нечто большее, чем просто прижать к себе в танце.
Я машинально кивнула:
— Мне двадцать сегодня.
— Чудный возраст, — шепнул, тронув ухо щетиной.
— С-па-сибо, — почти по слогам отчеканила я.
Ощущение было, что я не танцую, плыву! Я, поддавшись порыву, закрыла глаза. И совсем утонула в объятиях, в музыке, в чувствах, которые жаркой волной наполняли моё невесомое тело.
— Дай мне! Дай мне…
Ночью и днем сгорать в костре грешной страсти.
— словно читал мои мысли этот проклятый мотив. Не давал поднять глаз на него.
— Ты дрожишь, — его руки сомкнулись на талии. Я позабыла о потных подмышках, о потных ладонях, о том, что за столиком гости, и нужно вернуться туда…
Я хотела вот так танцевать целый вечер! Вдыхать его запах, и чувствовать силу и тяжесть настойчивых рук.
— Ты очень красивая. Знаешь об этом? — продолжил нашёптывать.
Я промолчала.
— Не бойся меня, — прошептал.
— Я тебя не боюсь, — перешла почему-то на «ты».
Испугалась! Хотела исправиться. Вас! Но уже было поздно. Он провёл по спине, вдоль замочка на платье. Почему моё тело ни с кем не вело себя так?
Песня кончилась быстро. Слишком быстро!
— Я вынужден тебя отпустить, — улыбнулся, прижал мою руку к губам.
Я сглотнула, с трудом умудрилась ему улыбнуться. И на ватных ногах потащилась к столу.
Девчонки, конечно, устроили жаркий допрос. Кто такой? И как звать? Я молчала. Не в силах скрыть то, что краснею как рак. Он больше не трогал меня. Позволяя другим приглашать. Но остался смотреть, беззастенчиво, властно! Будто знал, что никуда не денусь. Фантазировал, где и когда…
Я, заправившись красным вином, танцевала под музыку так, чтобы выразить в танце всю силу желания. То не я танцевала! А кто-то оживший внутри. Будто он управлял мною взглядом. Сидя там, и цедя свой коктейль, он смотрел и смотрел. На меня. Словно мы были только вдвоём в этом зале.
Как ни странно, тем вечером никаких предложений озвучено не было. Мы с подругами взяли такси. В последний раз я увидела его, стоящим у входа с сигаретой в зубах. Хотела махнуть. Но не стала.
Забылось? Едва ли! Он не позволил забыть о себе. Появился в салоне. Когда я, покидая его, оказалась в фойе, меж дверей. Я выходила, а он заходил. Охранник остался у входа.
Подняв глаза, робко кивнула.
— Виталина, — услышала голос.
Сперва удивилась, откуда он знает? Потом поняла. Я ведь — дочь директрисы. Нетрудно узнать обо мне всё, что нужно. Только что ему нужно?
— А? — обронила на выдохе.
Из кармана отглаженных брюк он достал что-то. Ладонь потянулась ко мне, как тогда, в ресторане. Но теперь на ней был коробок. Эмблема «ЗлатаРус» на белом фоне сияла изысканным кружевом.
«Даже буквы у них золотые», — подумала я. И взяла. Сама не знаю, зачем! Вдруг это акция? Что-нибудь, вроде бесплатных подвесок, которые их магазин раздаёт по значительным датам. Мой день рождения вряд ли возможно считать таковым. Ну, а вдруг?
— Что это? — подняла на него глаза.
Богачёв не ответил. Точнее, ответил! Улыбкой, загадочным взглядом. И скрылся за дверью, прежде чем я догадалась открыть. А открыв, обомлела…
Там была не подвеска, а две золотые серьги. Элегантные, очень простые. Я, кажется даже, видела их на витрине? Схваченный в жёлтое золото, цвет изумруда казался ещё зеленее. Я понадеялась, это искусная бижутерия. Не станет же он мне дарить золотые? Но проба заверила в том, что он стал! Он уже это сделал. А я? Малодушно взяла. Ну, не гнаться же следом за ним? Я ждала его долго, снаружи. Хотела вернуть! Только времени не было. Па́ры.
Потом почему-то никак не могла пересечься с ним. Он как будто нарочно перестал посещать свой салон! Не сумев удержать в себе эту агонию, я поделилась с подругой.
— Дольская, ты с дуба рухнула что ли? — постучала она по затылку костяшками пальцев.
Я нахмурилась:
— В смысле?
— Ну, кто принимает такие подарки от почти незнакомых мужчин?
Я пожала плечами:
— У него этих цацок вагон и маленькая тележка, — сказала в своё оправдание.
— Вагон не вагон, — подруга кивнула, словно знает, о чём говорит, — Думаешь, такие, как он, просто так их дарят?
— А как? — я насупилась.
— Отрабатывать будешь, — она усмехнулась.
— Ты, наверно, забыла? У него моя мама работает, — фыркнула я.
— Дольская, ну ты и чучундра, конечно! — вздохнула подруга.
— Я верну их! Как только увижу его, — посмотрела на серьги. Те лежали в коробочке. Я их, конечно, примерила! Не смогла устоять.
Сидели они, как влитые на мочках. И так подходили к глазам…
— Ага, — покивала Миланка. Знала, что я не верну. Почему-то в мужской психологии она разбиралась значительно лучше, чем я. Хотя мы и были — ровесницы.
Глава 7
Сегодня «проверочный день». Инспектор санэпидемстанции с регулярным визитом уже приходил и оставил очки. Человек он в ведомстве новый. Волновался, наверно, сильнее, чем я! Мне-то уже не впервой. Провела, показала.
— Да у вас образцовый порядок! — удивлённо заметил худой паренёк.
Я улыбнулась:
— Стараемся.
Заметила шмат паутины в углу, закусила губу:
— Кофейку не хотите?
— О, спасибо! Было бы здорово, — чуть расслабился он.
Я напоила его свежесваренным кофе, предложила хрустящий вишнёвый пирог. Он довольно урчал и наяривал! Так вдохновился, что даже забыл окуляры у нас на столе.
«Вот недотёпа», — подумала я и сложила очки рядом с кассой. Милка сегодня гундосит. Я велела лечиться! Пока не избавится от соплей, на работу не выйдет. Хотя, она будет работать из дома. Будет опять совершенствовать пункты меню. Наблюдать за процессом на кухне сквозь пытливый глазок установленных видеокамер.
