Дизайн под штампом - Адалин Альгаротти
— Миссис Паркер, — мужчина отвлёк её от прожигания дыры в воздухе на месте, где ещё недавно стояла Одри. — У вас всё хорошо? Вы побледнели.
Медленно переведя взгляд на Даниэля, женщина улыбнулась. Уже второй раз он появлялся так не вовремя для неё и так вовремя для Одри. Только с разницей в пять лет.
— Прошу прощения, но мне нужно к дочери, — Паркер ещё раз взглянула на невозмутимого Даниэля и направилась вслед за девушкой. — Ей сегодня не хорошо.
— Конечно, — ответ утонул в громком хлопке дверями.
— Актриса из тебя всегда была неплохая. Это, наверное, единственное, чем ты пошла в меня, — признала Элизабет. — Ещё, возможно, гордостью, если у тебя она вообще есть.
— Куда мне до вас, миссис Паркер? — отбила Одри. — Давай не будем тратить время и завершим наш бессмысленный диалог?
Одри всё пыталась понять: почему мать не может оставить её в покое? Она уже и так сделала то, что от неё требовалось. Да, это отняло много сил, времени и довело до психолога. Но, чёрт бы побрал, Одри сделала всё, что от неё требовалось. Пусть и пожертвовала многим ради этого. Как оказалось цена за свободу бывает слишком большой. А какая она для счастья — боялась даже представить.
— Я слышала, что твоя галерея приносит нормальные деньги, вот и занимайся ею, — вернулась к первоначальной теме Элизабет. — Да и твоя студия, для кого там?
Инвалидов, да? По идее должна приносить тоже неплохие деньги.
— Студия дизайна и графики для детей, — исправила девушка, чувствуя как терпение начинает опасно приближаться к краю. — И не смей говорить, что это одно и то же.
— Да хоть бомжей ты учишь рисовать, мне плевать! Главное — не смей вытворять свои фокусы. Мне хватило твоего переходного возраста.
— Я не собираюсь выслушивать этот бред, мама, — Одри развернулась в сторону выхода и прихватила со столика стакан с соком.
— Я думаю, что компетентные органы очень тобой заинтересуются, — прилетело в спину, заставляя замереть на месте. — Как ты думаешь, родители смогут так же тебе доверять своих детей, зная, что преподаватель живёт на антидепрессантах?
Одри ошеломлённо уставилась на мать и не могла поверить собственным ушам. Это уже явный был перебор. Узнать это просто так тяжело, практически невозможно, и сама она не под каким предлогом не рассказала бы это.
Но ведь с другой стороны на эту информацию потребовалось бы много времени — проследить за Одри, украсть её таблетки и сдать на анализы. Элизабет просто не хватило бы терпения.
— Откуда такая информация и уверенность в том, что я их не перестала принимать?
— А это не так? — вопросом на вопрос. И словно по заказу на телефон пришло напоминание о том, что нужно выпить эти чёртовы таблетки.
Одри знала, что антидепрессанты не принесут ничего хорошего. Но и перестать их принимать она не могла — всё равно возвращалась к ним. И от этой слабости становилось противно.
Одри не было запрещено работать с детьми, и она не была какой-то психически нездоровой. Просто знала свою мать и понимала, что та может раздуть на этом грандиозный скандал масштабом с вселенную.
— Что мне нужно сделать?
Элизабет довольно ухмыльнулась. Она ожидала больше пререканий и криков.
— Верни мне мою компанию, и у тебя всё будет хорошо, — Элизабет была удивлена тому, как легко её дочь согласилась.
Одри молчала и сильнее сжимала стакан. На кону сейчас стояла вся её жизнь: бизнес, в который она вложила четыре года и, к своему же удивлению, полюбила эту профессию. И ей уже было плевать сколько неприятностей и проблем он приносил. Ведь со всем можно справиться, ведь так?
И студия дизайна и графики, в которую было вложено столько любви и тепла. Она не приносила столько денег как создание новых дизайнов одежды. Но ни за какие деньги невозможно купить и секунду проведённого времени с детьми. Невозможно купить те эмоции, которые она получала и дарила взамен, не желая что-то за это получить. Одри вкладывала в это дело всю свою душу и любовь, на которую только способна.
— Нет, — чётко, не давая сомнений или пути отступления.
— Вот и прекрасно, тогда… Что?! — рявкнула Элизабет.
— Неужели ты действительно думала, что я соглашусь? Я — не ты, мама. Я не настолько низко пала, чтобы разбрасываться людьми, которые на меня работают.
— Это благодаря мне ты забралась так высоко, несносная девчонка! — Элизабет покраснела от гнева. — Ты обязана мне, или твой мозг не способен даже этого понять?
— Всего самого наихудшего, мама, — устало бросила Одри
Не дожидаясь ответа или реакции матери, девушка вышла на улицу. Расправила плечи и улыбнулась. Папа мог бы гордиться ею.
Проходясь по небольшому саду, Одри всё-таки заметила, что изменилось. Теперь на заднем дворе больше не росли её любимые пионовидные розы. Всё, что хоть как-либо напоминало о ней, — было отрезано, выкинуто и вырвано с корнем.
Выпив сок в два больших глотка, Одри поставила его на поднос, проходящего мимо официанта.
Обидно ли было от того, что мать забыла не то, что о её дне рождения, так ещё и о возрасте? Нисколько. Неприятно от того, что пришлось вновь находиться в этом доме рядом с Элизабет. И противно от фальши и надменности в глазах матери.
Как вообще можно спутать секцию для детей с секцией для инвалидов? Насколько можно быть бесчеловечной, чтобы так плевать на окружающих?
Одри сошла на небольшую дорожку, ведущую в скрытую часть сада, и скинула с плеч пальто. Положив его на белую резную скамью, девушка опустилась рядом. Откинула голову назад и прикрыла глаза, с удовольствием вдохнув свежий цветочный аромат.
За всей круговертью дел, Одри даже не успевала наслаждаться весенними деньками.
Небольшой сад на заднем дворе всегда был самым любимым местом. Даже если учитывать то, что раньше она не так часто приезжала в Чикаго. Практически всё время, особенно весной и летом, Одри любила проводить среди цветов и огромных деревьев.
— Мисс Расселл? — смутно знакомый
