Тяжелая корона - Софи Ларк

— Не забудь свою майку, — говорю я ему.

— О, — смеется он. — Верно.

Как только мы готовы, Себастьян следует за мной обратно наверх. Он ждет, пока я вызываю Uber, и даже предлагает поехать со мной до дома.

— Просто за компанию, — говорит он.

Я качаю головой.

— Моему отцу бы это не понравилось.

— Ты все же дашь мне свой номер, не так ли? — спрашивает он меня.

Я долго колеблюсь. Я знаю, что я должна делать, но внезапно мне не хочется этого делать.

— Да, — говорю я. — Я дам.

Себастьян с довольным видом записывает номер в телефон.

— Скоро поговорим, — говорит он.

Я возвращаюсь домой, мой желудок скручивается.

Мой отец купил этот массивный каменный особняк два года назад, когда он приехал сюда, чтобы заменить Колю Кристоффа на посту главы Братвы. Он никогда не спрашивал моего брата или меня, хотим ли мы переехать из Москвы в Чикаго. Ему было наплевать на то, что мы думали.

Я вижу огни по всему главному этажу.

Он ждет меня.

Ворота безопасности автоматически разъезжаются, и я говорю водителю ехать до самой входной двери. Он выглядит слегка напуганным этим домом.

— Ты живешь здесь? — он говорит.

— Да, — отвечаю я. — К сожалению.

Я вылезаю из машины. Иов открывает дверь прежде, чем я успеваю коснуться ручки. Его лицо в синяках, и он слегка сгорблен, как будто у него могло быть сломано ребро.

— Тебе не нужно было меня пинать, — кисло говорит он.

— Ты слишком сильно ударил меня! — я говорю.

Я протискиваюсь мимо него, мне не терпится попасть в дом. Я устала и хочу лечь спать.

Но сначала я должна поговорить со своим отцом.

Он бесшумно входит в прихожую, одетый в бархатные тапочки, шелковую пижаму и длинный халат с поясом. Его седая борода аккуратно причесана, как и густые седые волосы, спускающиеся до плеч. Он похож на средневекового короля. Из тех, кто без колебаний вторгся бы в страну.

— Как все прошло? — он спрашивает меня.

— Именно так, как ты сказал, — отвечаю я.

Едва заметная улыбка приподнимает уголки его губ.

— Ты заинтересовала его?

— Конечно, — говорю я.

Теперь он действительно улыбается, показывая свои ровные зубы цвета кости.

— Хорошо, — говорит он. — Молодец, moya doch.

3. Себастьян

Я не могу перестать думать о Елене.

Я никогда не видел женщину такой свирепой, такой надменной или такой совершенно великолепной.

У меня нет проблем с девушками. Когда я был звездой команды, они буквально набрасывались на меня после каждой игры. На одной из вечеринок я попросил чирлидершу сделать сальто назад у меня на коленях. Она была немного пьяна и ударила меня каблуком, но я все равно позволил ей сделать мне минет, чтобы загладить вину.

Даже сейчас нетрудно подцепить девушку в клубе или на вечеринке.

Но это все, что это значит… быстрая встреча. Несколько свиданий, много секса, а затем я перехожу к следующей, как только моя голова поворачивается в другом направлении.

На самом деле у меня никогда не было девушки. Никогда не хотел. Сначала потому, что я был слишком сосредоточен на спорте, а позже потому, что я кипел от разочарования, чувствуя, что ненавижу всех и вся.

Это… это другое.

Я хочу эту девушку.

Я ужасно хочу ее.

Я должен был позволить ей снять лифчик. Поверьте мне, я хотел увидеть эти обнаженные сиськи достаточно близко, чтобы их можно было потрогать. Я остановил ее, только потому что чувствовал себя немного виноватым за то, что подставил ее. И еще, теперь, когда я знаю, кто ее отец, я должен быть осторожен.

На данный момент мы не в лучших отношениях с русскими.

Чикагская братва переживает тяжелый период. И многие их проблемы могут быть прямо или косвенно связаны с моей семьей.

Наши территории пересекаются. Иногда нам удавалось сотрудничать и сохранять мир. В других случаях у нас были стычки, в результате которых погибали некоторые из их людей или некоторые из наших. Склады взрывались, товары похищались, солдаты арестовывались.

Все это можно было бы забыть.

Но теперь они потеряли двух своих боссов, и я не думаю, что это осталось незамеченным в Москве.

В первом не было нашей вины. Аджо Арсеньев угодил в федеральную тюрьму, когда допустил небрежность при поставках оружия. Но его замена, Коля Кристофф — это совсем другая история.

Когда моя семья вступила в союз с ирландской мафией, Братва и Польская мафия в ответ заключили свой собственный союз. Они пытались напасть на нас. Но их договор длился недолго. Миколаш Вилк, глава польской мафии, влюбился в Нессу Гриффин, младшую дочь наших ирландских союзников. Он предал братву. Коля Кристофф пытался застрелить ее в театре Харрис, вместо этого Фергус Гриффин обстрелял его.

Без лидера Братва на некоторое время обезумела. Нам пришлось дать им отпор, загнав их в подполье, разгромив их бизнес, захватив их активы.

Алексея Енина отправили из Москвы навести порядок. Он стал новым паханом. Мы пришли к шаткому перемирию. Без заключения официального соглашения, казалось, было взаимно решено, что наша стычка окончена. Каждый из нас хотел бы оставаться в пределах наших недавно определенных границ.

Но моя семья не совсем придерживалась этого.

Это вина Неро.

Он увидел искушение, перед которым не смог устоять.

Он узнал, что Коля Кристофф хранил Зимний Бриллиант в хранилище на улице Ласалль. После смерти Кристоффа никто не пришел забрать камень… Поэтому Неро решил, что никто не знал о нем.

Вот тут-то я и влип.

Мы с Неро вломились в хранилище. Мы украли бриллиант. Мы продали ее. И мы использовали деньги для финансирования развития Южного Берега.

Это было больше года назад. Мы не слышали об этом ни слова. Итак, я предполагаю, что нам это сошло с рук. В конце концов, Неро — злой гений… обычно он не совершает ошибок.

Но всегда есть шанс, что судьба вмешается даже в самые продуманные планы.

Итак, учитывая все это, я опасаюсь разбивать это осиное гнездо. Братва — это какие-то мерзкие гребаные шершни. Они не оценят, что я трахаюсь с одной из их королев.

Из того, что я слышал, Енин — гангстер старой школы. Я могу только представить, как он защищает свою единственную дочь.

Разумный ход — уйти прямо сейчас. Я спас ее от потенциального похитителя. Вероятно, я заслужил немного расположения русских, если она рассказала об этом своему отцу. Я могу считать это победой, а