Беспощадные святые - Мишель Хёрд
Что ты делаешь, Карсон?
Если она оглянется, то увидит тебя.
Какого хрена ты делаешь?
Мой темп начинает замедляться.
Стоп!
Мои ноги слушаются. Мои руки сжимаются в кулаки, когда мой взгляд обжигает ее спину, ее чертовски сексуальную задницу, ее загорелые и подтянутые ноги.
Я продолжаю наблюдать за Хейли, пока она не исчезает из поля моего зрения.
Сделав глубокий вдох, я разворачиваюсь и направляюсь обратно к дому, расстроенный тем, что потерял контроль.
До сих пор я избегал заглядывать вглубь себя. Прошло две недели с тех пор, как я встретил Хейли, и с каждым днем она все больше занимает мои мысли.
Как и любой другой мужчина, я всегда умел ценить красивых женщин. В разумных пределах, конечно.
Нет никакой причины, чтобы оценить красивую женщину, когда речь заходит о Хейли.
Здесь нет никакого контроля.
Есть только желание и нужда.
Это сильнее всего, что я чувствовал раньше.
Подойдя к входной двери, я ввожу свой код. Вхожу внутрь и, присев на корточки, осторожно беру цветы. Они уже увядают.
Я заглушаю непрекращающийся писк датчиков движения и иду на кухню. Я отрываю два бумажных полотенца, чтобы положить цветы между ними.
Глядя на увядающие лепестки, я без сомнения знаю, что то же самое произойдет и с Хейли, если она приблизится к моему миру.
И все же... даже зная это… Я не могу держаться от нее подальше.
______________________________________
ХЕЙЛИ
Время подходит к закрытию, и, присев на корточки за стойкой, я занята тем, что расставляю чистые стаканы по полкам, чтобы мы заранее были готовы к завтрашнему открытию. Я слышу, как Ларс спрашивает:
— Водку?
— Пожалуйста.
С бокалами в каждой руке я вскакиваю. Счастливая улыбка расплывается на моих губах при виде Карсона. Я беспокоилась, что он будет избегать бара после неловкой встречи, которая произошла у нас во вторник.
— Ты здесь, – говорю я, и в моем голосе слышится облегчение.
Капли воды прилипли к его одежде, а волосы мокрые.
И теперь я представляю, как он выглядит, когда выходит из душа. Боже.
Карсон садится на тот же табурет, на котором он сидел, когда мы впервые встретились.
— Я здесь.
Моя улыбка становится еще шире.
— Рада снова тебя видеть.
Странное выражение мелькает на его лице, затем он бормочет:
— Приятно, что тебя видят.
Моя правая бровь приподнимается, и я не могу удержаться, чтобы не поддразнить его:
— Вау… не хочу ничего сглазить, но мне нравится твоя разговорчивость.
Уголок его рта приподнимается, и, как и во вторник, от вида его ухмылки, которая горячее ада, у меня перехватывает дыхание и по телу разливается жар.
Ему действительно следует больше улыбаться.
Ларс случайно роняет ящик на пол, и это напоминает мне о стаканах. Я присаживаюсь на корточки и убираю их так быстро, как только могу. Когда я заканчиваю, я отодвигаю пустой ящик в сторону, чтобы мы могли наполнить его грязными стаканами.
Из-за дождя сегодня вечером было тихо. Я подхожу ближе к краю бара, где сидит Карсон, поворачивая все бутылки так, чтобы были видны этикетки.
Я бросаю взгляд на Карсона, и, обнаружив, что он смотрит на меня, меня окатывает еще одна волна жара.
Чувствуя необходимость что-то сказать, я задаю самый глупый вопрос на свете.
— Ты гулял здесь под дождем?
О, Хейли. Серьезно?
— Да.
Я наблюдаю, как он подносит стакан к губам и, когда делает глоток, смотрю как двигается его горло.
Дыши.
Не в силах придумать никакой другой темы, кроме погоды, я говорю:
— Если это не прекратится, нам обоим придется идти домой пешком под дождем.
Он ставит стакан на стол, а затем проводит подушечкой большого пальца по краю стакана. Я снова замечаю кольца и облокачиваюсь на прилавок, чтобы получше рассмотреть. У того, что на его мизинце, цепочка зажата между двумя металлическими полосами. На втором изображен символ креста с черепом в центре. На третьем – обычная черная повязка, а у четвертого на указательном пальце эмблема в виде звезды.
Мне любопытно, и я спрашиваю:
— Кольца что-нибудь значат?
Карсон качает головой.
Когда он допивает свой напиток, я спрашиваю:
— Могу я налить тебе еще?
— Нет, спасибо. – Он достает наличные из внутреннего кармана своего пальто и кладет их на прилавок.
Когда он встает, чтобы уйти, мне хочется сказать что-нибудь, что заставило бы его остаться, но в итоге я бормочу:
— Спокойной ночи.
Чувствуя себя разбитой, я подхожу к кассе и начинаю ее закрывать. Я кладу деньги в сумку и протягиваю остальные Ларсу.
— Увидимся завтра, – говорю я, хватая свое пальто.
Когда я выхожу из бара и вижу ожидающего меня Карсона, моя счастливая улыбка мгновенно возвращается.
— Ты ждал.
Я надеваю пальто и застегиваю его спереди.
Когда мы начинаем идти, я должна признать, что начинаю привыкать к тому, что Карсону почти нечего сказать. Сегодня вечером тишина не кажется такой неловкой, как в другие разы, когда мы сталкивались друг с другом.
Капли дождя падают вокруг нас, и я скрещиваю руки на груди, низко наклоняя голову. Как будто это помешает мне промокнуть.
Карсон сбрасывает пальто и придерживает его распахнутым.
— Подойди ближе.
Серьезно?
Не желая давать ему шанс передумать, я застегиваю молнию поплотнее и ныряю под ткань. Когда его рука ложится мне на плечи, я почти испускаю полный блаженства вздох. Я беру его за пальто и приподнимаю его, чтобы оно не свисало мне на лицо.
Вот из чего сделаны фантазии.
Я остро ощущаю жар, исходящий от тела Карсона, когда наши бока прижимаются друг к другу. Здесь нет и намека на лосьон после бритья, и я поражаюсь его естественному аромату. Он пахнет по-мужски, и вскоре я начинаю дышать глубже.
Прочищая горло, я спрашиваю:
— Как долго ты живешь в Сен-Люке?
— Три года.
Я поднимаю взгляд, и мне в глаз попадает дождевая капля. Сморгнув ее, я спрашиваю:
— Где ты жил до этого?
— В Женеве.
Прежде чем я успеваю задать другой вопрос, Карсон спрашивает:
— Почему ты хотела увидеть Швейцарию?
— Горы. Озеро. – Я удовлетворенно вздохнула. – Все фотографии Швейцарии, которые я видела, всегда выглядели такими красивыми, и я хотела испытать это на себе.
— Почему ты путешествуешь одна? – он задает еще один вопрос, и сам факт того, что он проявляет какой-то интерес, делает меня счастливой.
Я пожимаю плечами,
