Маски сброшены - Ксения Шишина
— Это всё гольф и трава. Пересёкся с Джейми Фоксом на поле, ну и после ужина мы перебрались сюда. Он тоже где-то тут.
— Ну круто, если тебе нравится тусоваться с актёрами. Давай ты как-то… отойдёшь.
— Почему?
Он спрашивает уверенным голосом. Он что, помутился рассудком? Почему? Во-первых, мы расстались, или я рассталась с ним, ну и он вынужденно со мной. Во-вторых, бывшие обычно не стремятся к контакту друг с другом. В-третьих, мы в публичном пространстве, а он сам выпустил нечто вроде пресс-релиза с просьбой сохранять его право на личную жизнь. Я качаю головой.
— Потому что здесь ходят фотографы, и я не хочу, чтобы вот из этого раздули сенсацию. Думаю, ты и сам не хочешь.
— Извиняться ты, очевидно, не собираешься.
— Тому, кто в процессе написания множества охуенных хитов, должно сделаться всё равно на то, что он сам считал сырым. Как продвигается?
— Неплохо, знаешь. Собираюсь снять клип. Нашёл режиссёра. Или, как сейчас модно говорить, режиссёрку. Собственно, это она. Ну вон там, — Картер указывает себе за спину, мотнув головой. — Здорово, что мы с тобой не играем в затворников. Рад твоему благополучию. Что ты, кстати, пьёшь? Вкусно?
— Ни хрена ты не рад. И хватит врать. Я прожила с тобой достаточно, чтобы знать тебя если и не на сто, то на девяносто восемь процентов.
Всё это меня уже достало. Притворяться при нём сложнее. Я бы очень играла в затворницу, если бы Келли и Эмма не вытаскивали меня. Они недавно уехали, а я решила остаться. И вот осталась. Я допиваю и поворачиваюсь к нему.
— Я так говорю… — он осекается, потому что увидел. Татуировку меж моих грудей, сделанную о нём. Совсем небольшую, но означающую любовь. Сердце на коже. Вполне символично. Я вроде не хотела, чтобы он заметил его новый вид, а потом как будто захотела. Мы такие, мы уже ударили друг друга, и это просто ещё один раз. — Ты изменила тату.
— Добавила линию.
— Добавила зигзаг. Сердце я тебе не разбивал, Киара. Мы говорили о будущем, о совместном будущем…
— А потом ты взял и съехал. Я не отрицаю того, что сделала, но и ты не хотел знать. Мы уже не те, что были в самом начале. Твой отец сказал бы, что просто случилась жизнь.
— Даже я ни хуя не знаю, что бы он сказал. Ты и тем более, Киара, — припечатывает меня Картер и ещё больше припечатывает следующей фразой. — Я хочу увидеть Джека.
— Я бы этого не хотела. У нас было несколько сложных ночей. Он не болеет, ничего такого, просто…
— Джек меня помнит. Это тоже жизнь. Ты же не бесишься из-за этого?
— Один раз? Один раз, и всё.
— Одного раза будет маловато. Ты на машине?
— Да, — отвечаю я. — А ты что, нет?
— Я оставил её у гольф-клуба. Фокс предложил поехать на его тачке. Если мы с тобой едем в одно место…
— Я пока никуда не еду, Картер.
— Джек не очень-то любит быть один. Ты с ним играешь?
— Дай подумать. Я лишилась тапочек, пижамных шорт, горшка и почти цветка. По-моему, Джеку круто и без фрисби, который он повредил на той неделе.
— При мне все твои шорты и цветы были в порядке. С тапочками да, он воевал, но наверняка это связано с тем, что он просто хотел очистить ауру дома. Он же истрепал те твои заношенные?
— Да, их, — я думаю о Джеке, о тату, о словах Картера, фактически кричащих, что я пропустила много всего и потеряла авторитет в глазах собственного пса, но что поделать. Я могу лишь навёрстывать упущенное и пытаться стать лучше. Как бы всё ни выглядело, мне не плевать на Джека. Я люблю его. Я завела собаку осознанно и не на пару лет, а на всю жизнь. На всю его жизнь. Я для него буду целой жизнью, тогда как его век сравнительно небольшой. — Может быть, это и правда. Что он просто хотел избавиться от них. Ладно, если ты хочешь, то поехали, увидишь его. Машина на стоянке. Скажу, и пригонят.
— Мне надо попрощаться с режиссёром и Джейми, и с другими людьми.
— Прощайся. Я подожду в машине.
Является он только через пятнадцать минут. Точнее, через четырнадцать минут и тридцать семь секунд. Глупо, но я включила секундомер. Хотела знать, как долго он будет прощаться на этот раз. Мне и раньше доводилось его забирать. Он утверждал, что уже ждёт, а сам торчал где-то ещё двадцать-тридцать минут. И он ведь почти не изменился. Хотя мог бы и поспешить, учитывая, что вроде хочет к Джеку, и принимая во внимание тот факт, что мы разбежались, а значит, я не обязана ждать. Но пассажирская дверь как раз открывается, и Картер плюхается на сидение, принося с собой запах себя, но не только. Я ясно чувствую, что он накатил ещё. Как минимум два стакана. Я завожу двигатель, чтобы в первую очередь опустить стекло сзади и со стороны Картера.
— Ох, да брось. Я в порядке.
— Да ну?
— Я помню эти чулки. Значит, не так уж я и нетрезв. Их я тебе подарил.
— Я не помню. И это могут быть новые.
— Такие же, что дарил я.
— Пристегнись, Картер, — лишь говорю я. — Это вопрос безопасности. Мне казалось, ты…
— Я купил автомобиль побезопаснее, но я всё ещё езжу, не пристёгиваясь. Когда тебя нет рядом. Чтобы не было таких разговоров.
— Ясно. Вот оно как. Ну теперь можно никогда не пристёгиваться.
— Ты спёрла мои песни, а тебя задевает, что я не верю в то, что ремень непременно спасёт? Лучше просто смотри на дорогу и веди.
— Мы говорили о детях, и только представь, если бы я…
— Но их не будет, — не глядя на меня, он вытягивает ноги вперёд, говоря спокойным голосом. — Нахуя мне представлять тебя беременной и то, что как я бы сдох, не будучи пристёгнутым и не увидев ребёнка?
— Ты говорил об этом, но не представлял?
— Тогда представлял. Сейчас нет.
Картер откидывается головой на подголовник. Остаток пути мы больше не говорим. До самого нашего дома. Нет, до моего дома. Теперь этот дом снова только мой. Я всё ещё привыкаю. Это труднее, чем казалось. Не видеть обувь
