Допрос с приСТРАТИем (СИ) - Дмитриева Марина

— Лейтенант милиции, Карпов Владимир Константинович.

— "Младший лейтенант, мальчик молодой, я хочу потанцевать с тобой», — запела я.

А потом, виляя бедрами, подошла к нему, обхватила руками мужскую шею, прислонившись всем телом, туго упакованным в обтягивающее ярко-зеленое платье. Только Владимир Константинович не был настроен шутить. Молниеносное движение — и вот я уже на "пионерском" расстоянии от такого притягательного мужского торса, а мои руки, как у примерной девочки, вытянуты по швам. Конечно, я попыталась сопротивляться, но куда там, этот бугай выше меня на целую голову, а силищи в нем… более чем много. Он как скала. Однако мысли в моей голове витали совсем не благопристойные, потому что меня безумно волновали удерживающие меня в прилежном положении горячие мужские пальцы. Аж тряхнуло прямо всю! Его сила, суровость показались жутко эротичными. Облизнула вмиг пересохшие губы и ощутила ответную реакцию. Даже несмотря на устроенное Карповым расстояние между нашими телами он на меня среагировал. Женщины всегда это чувствуют. Зрачки зеленых глаз чуточку расширились, взгляд стал другим, напряженным, горячим, а пальцы, кажется, чуть сильнее сжали мои предплечья.

— Я просто лейтенант, — спокойный мужской голос ничем не выдавал почудившееся мне возбуждение.

Неужто правда показалось? Выдаю желаемое за действительное?

— Если я буду называть тебя полковником, отпустишь моих друзей? Они совершенно не виноваты в этой драке.

Усмехнулся.

— Обязательно, после выяснения личностей и дачи показаний.

— И обыскивать будешь? — снова посмотрела в лейтенантские все-таки расширенные зрачки, на поверхности которых застыло изображение моего лица. — Знаешь, у меня есть пистолет и даже какой-то поро…

Договорить не успела, один неожиданный разворот и теперь я прижималась щекой к декоративной штукатурке стены ночного клуба. Мужское колено молниеносно вклинилось между моими ногами, вынуждая расставить их шире. Руки были подняты по обе стороны от головы и тоже прижаты к стене. Попытки высвободиться ни к чему не привели. Куда мне справиться с этим медведем в погонах!

— Не дергайся, — зашипел на ухо старший лейтенант.

Ой, кажется, я доигралась! Пальцы бесцеремонно начали ощупывать мое тело: шею, плечи, груди, ложбинку между ними, потом пошли вниз по женственным изгибам. В движениях нет ничего эротичного, это самый настоящий обыск, но я так сексуально заряжена, что невольно выгнулась, выпятив ягодицы ближе к мужскому туловищу. Наглые руки прошлись по внутренней поверхности моих бедер и легли на трусики. Из моего горла вырвался полустон-полувсхлип. Внизу живота произошел словно толчок, который перевернул кверху дном все внутри меня, заставив промежность пульсировать в ожидании продолжения прикосновений. Кажется, шевельни он там легонько пальцами, и я забьюсь в оргазме.

— Обманывать нехорошо, — раздался возбуждающий мужской шепот на ухо.

— Эй, ментяра, ты чего к ней лапы тянешь!! — заорал Вадик — парень из нашей компании, который интенсивно за мной ухаживал, пытаясь охмурить.

Надо же было ему вмешаться! Эх, Вадик, эти пальцы перевернули не только мои внутренности, но и все представление о мужчинах, любви и сексе. Я, кажется, больше не смогу без них жить!

Мужская рука на моих трусиках, боже… как я и хотела, шевельнулась. Этим движением он словно кости из меня вытащил, превратив в безвольную, мечтающую оказаться с ним наедине, подрагивающую от желания бесформенную субстанцию. Всхлипнула и обернулась, желая увидеть, понять, а как на старшего лейтенанта действует наша близость, но… тут подскочил Вадик и врезал Карпову в глаз.

— Руки от нее убрал!!

Лейтенант ответил точным ударом в челюсть, от которого мой, теперь уже точно бывший, парень упал на пол. Вот тут-то и завязалась настоящая драка, на разнимание которой прибыл еще один наряд блюстителей порядка. Пришлось звонить папе, чтобы помог. Вскоре в каталажке, куда нас загребли, появился папин друг, полковник милиции — Швец Роберт Евгеньевич. Все недоразумения сразу разрешились. Роберт Евгеньевич всегда умел производить впечатление.

На следующий день вечером я стояла у дверей отделения, где трудился Карпов Владимир Константинович. Ждала, когда он закончит дела и пойдет домой. Не могла по-другому! Мне нужно было понять — мощнейшее сексуальное, и не только, притяжение в самом деле существует между нами, или же мне все привиделось под воздействием паров алкоголя? Ведь утром я проснулась другой — влюбленной, с танцующими бабочками в животе, которые постоянно порхали, закручивая небольшие вихри внутри моего тела. От них мне было щекотно, и, наверно, поэтому я постоянно улыбалась. Словно идиотка… Нет, не привиделось! Стоило взглянуть на Карпова, и крылатые бестии устроили в животе целую бурю. Только вот лейтенант милиции, кажется, совершенно не был рад нашей встрече. Смотрел в мою сторону хмуро, даже с неприязнью.

— Привет, — протяжно пропела я, сияя, словно до блеска натертый самовар, и постаралась выдать свою самую обворожительную улыбку под фирменным названием «устоять невозможно».

Складка между густыми бровями Карпова стала только глубже, а радость от лицезрения моей прекрасной физиономии так и не появилась. Похоже, у него в животе полный штиль наблюдается, и никаких завихрений, вызванных полетом прекрасных насекомых, в помине нет.

— Здравствуйте, Калашникова Кристина Сергеевна.

Фыркнула. Как официально! Карпов хотел пройти мимо. Но я вцепилась в его локоть, не давая уйти. Ах, как посмотрел на руку, словно заморозил, нет, обжег! В общем, рука отнялась.

— Лейтенант, скажи, чтобы ты стал со мной разговаривать, мне нужно совершить преступление?

— Попробуй, — ответил он, нервно стряхивая мою онемевшую руку со своего локтя.

— Ты же милиционер и должен предотвращать преступления, а не толкать на совершение новых! Я пожалуюсь твоему начальству!

Карпов обернулся и так улыбнулся, что я, кажется, взлетела на полметра вверх от восторга.

— У меня и так из-за тебя выговор и фингал под глазом.

Но несмотря на его слова, я почувствовала, поняла, лед треснул и пошел крупными глыбами по теплоте взаимного интереса. А я уж постаралась взглядом, прикосновением к его руке добавить жара, чтобы даже самые стойкие льдинки не просто растаяли, а даже превратились в пар…

***

— Швец, на выход!

Как не хочется выныривать из этих счастливых воспоминаний! Затеряться бы там, остаться в них навсегда!

— Сегодня тоже на допрос? — уточнила я у охранницы, а сердце тревожно забилось, неужели мы снова увидимся.

— Радуйся, Швец, свидание тебе разрешили.

Большая комната, куда меня привели, была разделена перегородкой, с одной стороны которой находились родственники, а с другой — подследственные. Перегородка, в свою очередь, дробилась выступающими панелями на отдельные кабинки, в каждой из которых находились стул и телефонный аппарат. По другую сторону стекла меня ждал папа.

Папа… Все это время я делала все возможное, чтобы никто из родных, особенно отец, не догадались о том, как несчастен мой брак. Когда мы приходили в гости к родителям, старалась быть веселой, улыбчивой, выглядеть Кристиной Калашниковой, а не бледной ее тенью. Боялась, что папа или мама обо всем догадаются, поймут о моем вранье насчет "большой любви, долго зревшей в душе", о которой я не решалась никому поведать и которой "не смогла противиться". "Долго зрела" только похоть Роберта Евгеньевича. Еще с подросткового возраста ощущала на себе его липкие, нескромные взгляды.

— Доченька, как ты?

У папы грустные глаза.

— Все хорошо.

— Разве в этом месте может быть хорошо?

Как ни странно, здесь намного лучше, чем последние пять лет моей жизни. Особенно после того, как я узнала, что дело об убийстве Роберта Евгеньевича ведет Карпов. Пусть Володя сейчас очень зол на меня и смотрит презрительно, пусть! Главное, что я теперь хотя бы изредка могу им любоваться!