(Не) моя Кукла (СИ) - Берг Ая

— На кого ты учишься? — села напротив. Он с аппетитом наворачивал ужин, а она его рассматривала.

— Экономика и банковские системы, — посмотрел на нее исподлобья. — Очень широкая в применении специальность.

— Тебе нравится?

— Не-а, — улыбнулся, — но экономист работу всегда найдет.

— Это тебе родители так сказали? — усмехнулась.

— Тренер.

— Тренер?

— Угу…

— А почему тогда не физкультуры и спорта?

— Слушай… — откусил кусок хлеба, доел борщ. — Я никогда не был особенно амбиционзным спортсменом. Что бы меня ждало после физкультуры и спорта? Тренерство? Причем скорее всего в такой же дыре, откуда я еле вырвался.

— Не любишь свой город?

— А за что его любить? Серость, депресняк и беспросветность. Десять месяцев в году зима, лето — две недели и с во-от такими комарами, — Андрей поднял руки и раздвинул их на уровне груди.

Ира засмеялась.

— Совсем ничего хорошего?

— М… Грибов много. Любишь собирать? — он откинулся на спинку стула перед пустой тарелкой.

— Не-а, я их не знаю. Я с юга.

— Откуда? — сейчас он ее рассматривал.

— Из-под Ростова. У нас всегда тепло. Снег нормальный первый раз тут увидела. Зимой дождь и ветер, — пожала плечами и улыбнулась.

— Ты давно сюда приехала?

— Да третий год уже тут, — обхватила руками коленки. — Я же тебе говорила, хотела поступать. Провалилась.

— Странно. Ты хорошо танцуешь.

— Это тебе так кажется, — смущенно рассмеялась. — Не преподавателям.

— Они ничего не понимают!

— Да? — захохотала уже в голос. — С чего ты так решил?

— Потому что, когда на тебя смотришь, — проговорил, глядя ей прямо в глаза, — то думаешь только о твоих движениях. Больше ни о чем. Даже музыку не слышишь, есть только ты и твой танец. Они дураки, что такое упустили!

Ира покраснела, откашлялась, убрала прядь волос за ухо.

— Я…

Он широко улыбнулся, довольный ее реакцией, встал, собрал тарелки со стола.

— Мыть посуду буду я!

— Да я не то чтобы против, — промямлила Иринка.

Андрей улыбнулся, включил чайник.

— Как в тебе это уживается? — поставил на стол чашки.

— Что? — не поняла она.

— Совершенно детская скромность и умение завести стадо мужиков.

Ирина обхватила себя руками, пожала плечами:

— Не знаю… Понимаешь, на самом деле мне на мужиков плевать. Ну, — исправилась поспешно, — не плевать, мне кайфово от их взглядов, от их реакции, но там, на сцене, я наслаждаюсь собой. Понимаешь? — она будто доказывала ему это. Возбужденно, пылко. — Я не их завести хочу, я в танце себя люблю! — и спросила уже спокойно и почти грустно: — Это странно, да?

— Нет, — Андрей хитро ухмыльнулся. — Это, наоборот, очень правильно. И хорошо объясняет, почему ты не идешь в приват.

— Ну, — взмахнула руками. — Да… Как-то так. Я такая.

Андрей не отводил от нее взгляда. И, судя по его выражению лица, ему нравилось то, что он видел. Выпустив шумную струю пара, отключился чайник.

— Пошли в твою комнату чай пить? — предложил он. — Мне за компом поработать надо, а у тебя телевизор будет.

— Там совершенно нечего смотреть!

— Найди какой-нибудь сериальчик в сети. Там в смарт-ТВ подключена пара кинотеатров, — он подхватил чашки. — Когда Настя оставалась, ей тоже было нечего делать.

— Настя?

— Девушка Игоря. Мы с ним жили вместе до ноября. Сейчас он живет с Настей.

— А ты себе соседа еще не нашел?

— Нашел! Тебя.

Покраснела, яростно на него посмотрела, чем снова вызвала смех:

— Бери печеньки и пошли!

Ира залезла в шкаф и достала какую-то смешную корзиночку со сладостями. Андрей и не знал, что у него такая есть. Вот же женщины! Нет, ему определенно нравилось.

***

Ближе к концу недели Андрей получил сообщение от Моти: «Зайди». Напрягся. Приглашение от владельца конторы просто так не получают. Конечно, в тот же день поехал к нему.

Мотя сидел в маленьком полуподвальном помещении, украшенном фотографиями с видами моря и Дерибасовской. Совершенно бесформенный, весь морщинистый, неопределенного возраста: ему можно было дать и шестьдесят пять, и девяносто. Мягкий светлый пушок волос совершенно не прикрывал страшных шрамов на темечке, а на громадных кистях рук гордо красовались навсегда стесанные костяшки. При этом при всем у Моти были прекрасные, живые, умные глаза. Глаза, в которых многие видели понимание, а некоторые даже и заботу. Бывало в них и кое-что другое, но те, кто видел это другое, вряд ли уже смогут об этом рассказать.

Одевался Мотя неизменно в костюм без пиджака. Брюки, рубашка, яркий платок, закрывавший морщинистую шею, расшитый шелковый жилет, украшенный старинными часами на цепочке. Именно на эти часы и смотрел Мотя, когда Андрей зашел в кабинет. Нет, не время проверял. Просто любовно разглядывал.

Андрюха поздоровался, сел на стул напротив хозяйского стола. Мотя долго молчал.

— А я за тебя хорошо думал, — выдал он в конце концов, скривившись. — Я таки считал, шо Андрей умеет работать не только нижней головой, но и верхней.

Одесский говорок у Моти почти исчез, но отдельные словечки еще проскакивали. И эта манера чуть растягивать звук «и», от которой сводило желудок и мурашки шли по коже. Тянет «и», значит, нервничает. Хорошего не жди.

— Что не так? — спросил напрямую Андрей.

— Это я таки вас имею спросить! — возмутился Мотя. — Мотя тихо и честно работает, продает в людей удовольствие и радость, и тут к Моте приходят Айратовские псы и спрашивают, где милая белокурая девочка, которую в ихнем клубе купил такой же милый белокурый мальчик?

— Айратовские? — Андрей напрягся.

Он ждал, что ее будет искать бык, но не владелец клуба.

— А ты шо думал?! — взмахнул бровями Мотя. — Обделили его друга, увели из клуба девочку! Можно сказать, личное оскорбление хозяину!

— И что теперь? — Андрей понимал, что если бы все пропало, то Мотя бы его не позвал.

— А теперь ты в том месте, где спина заканчивает свое благородное название!

Глава 10

Мотя сверкнул глазами, поморщился. — Псы тут сильно рычали. Девочка, видать, и впрямь хороша была, — бросил недвусмысленный взгляд на Андрея. — Хотя, раз ты за нее уцепился, по-другому не могло и быть, да? Или ты у меня мало заказов берешь, — Мотя похабно осклабился, продемонстрировав идеальные вставные зубы. — Где она?

— Не знаю.

— Таки не крути мне фаберже!

— Не знаю, — стоял на своем Андрей.

Мотя состроил скорбную гримасу. Воздел руки к потолку подвала, вздохнул.

— Как хочешь, — не поверил Андрею. — Я их убедил, шо ты просто ее купил. Купил, попользовал и оставил, — Мотя выделил последнее слово, выдержал вескую паузу. — Тебе таки сильно повезло, шо ты за нее заплатил деньгами, а не спасибом! Иначе сейчас бы Моте уже пришлось тратить кровные сбережения на объявление в газету!

Старик замолчал, Андрей его не торопил.

— Если вдруг ее встретишь, намекни девочке, шо ей бы лучше уехать. Месяц, а то и два, шобы она с нами по одной Москве не ходила. Айратов мужчина горячий. Он, конечно, так же быстро и остывает. Но сейчас ей лучше тут не отсвечивать. Совсем. И да, — Мотя укоризненно посмотрел на Андрея. — Не дай бог она попадет хоть на одну камеру. Айратову принесут ее фотографический фейс на блюдечке! А теперь напряги голову, не ту, которой думал, а верхнюю, и представь, шо будет, если ее заметят на возле твоего дома. Да ты не про себя думай! Ты думай про Мотю! Мотя же сказал важным людям, шо ты ни при чем! — Мотя сцепил руки, показывая, что он в одной с Андреем связке.

— Понял, — кивнул старику.

— Убери ее из города. Или спрячь так, чтобы нигде не засветилась, — тон у хозяина изменился. Стал сухой, твердый. Никаких больше игр в «верю — не верю».

— Спасибо, Мотя, — встал, чтобы уйти.

— Я таки еще не кончил, — старый еврей повысил голос. Андрей снова сел.

Мотя выдержал паузу, потом заговорщически посмотрел на Андрея: