Его нельзя любить. Сводные - Мария Николаевна Высоцкая
— Как?
Гирш упирается ладонями в столешницу, практически нависая над ней.
— Плохо.
— Кажется, у нас с тобой разные понятия о «плохо», Ника.
— Что тебе сказал отец?
— Ничего нового, — Ян пожимает плечами. — Куча нотаций. Я привык. А тебе? Мама ругалась?
— Нет. Она думает, что это ты виноват в том, что я… Прости.
— Забей. В следующий раз мы будем осторожнее, — он подмигивает, и я неосознанно улыбаюсь.
Он сказал, в следующий раз?
— То есть ты не обижаешься? — я широко распахиваю глаза, чувствуя, как сердце в груди гулко трепещет.
— Было весело, — он берет меня за руку. А я, я тут же краснею.
4.3
* * *
Вячеслав собирает нас всех вместе вечером после ужина. Ян как раз возвращается к этому времени домой.
Мама и ее новый муж расположились на диване, я же — в кресле напротив. Ян, вообще, стоит у камина, привалившись к стене и сунув руки в карманы. У него максимально скучающий вид. Вот бы мне его выдержку. Его ничего не трогает. И вины он не чувствует. Я же сгораю со стыда и никак не могу хотя бы немного скрыть свой раздрай.
— Мы с Ладой подумали и решили, что на все лето вы оба отправитесь к Серафиме Григорьевне.
— К бабушке? — срывается с моих губ.
— С фига ли? — тут же подключается Ян.
— За словами следи, — осекает Вячеслав сына. — Раз вы так хорошо нашли общий язык, думаю, вам обоим будет полезно провести лето, не бездельно болтаясь по Москве, а помочь Серафиме Григорьевне с гостевым домом. Ян, это в первую очередь касается тебя.
— Ты серьезно сейчас?
Ян закатывает глаза и усаживается на подлокотник моего кресла.
— То есть, по-вашему, мы должны батрачить хер пойми где все лето, потому что… Напомни-ка почему, папа?
— Потому что я так решил. Поживешь пару месяцев как все нормальные люди, может, ума прибавится. Меньше времени будешь морочить Нике голову своими тусовками.
Мама на его словах прячет взгляд, а я злюсь. Так сильно, что до крови расцарапываю себе руку ногтями. После всего, что я ей рассказала, она решила снова вернуть меня бабушке. Может, и заслуженно, конечно, просто я с чего-то решила, что мама хоть немного попытается меня понять. Наивная.
— По поводу поступления, — продолжает Вячеслав, — Ника, ты пойдешь учиться в тот вуз, который хотела. Будешь архитектором, — он улыбается. — Обучение я оплачу. Ян до сих пор болтается, как фекалии в проруби, со своим выбором, поэтому я решил за него.
— Ты у меня спросить не забыл? С чего вдруг, я…
— Замолчи, или положишь на стол ключи от тачки своей. И все карты.
Ян касается языком верхней губы, но замолкает. Только смотрит на них так, будто в своей голове уже покромсал маму и Вячеслава на мелкие кусочки.
— Полетишь к Серафиме Григорьевне сразу после экзаменов. Выпускной пропустишь. Тусовок у тебя за эти годы достаточно было. Артём тебя сопроводит и будет сопровождать все эти три месяца.
— Твой тупоголовый баран из СБ? Ты сейчас серьезно?
— Я очень долго терпел все твои выходки. Нужно было еще несколько лет назад отправить тебя в закрытый интернат для трудных подростков, а я все жалел. Одно дело, когда ты разлагаешься сам, и совсем другое, когда втягиваешь в свою грязь других людей. Сначала Тимофей, теперь вот Ника.
— Пошел ты!
Ян швыряет брелок от машины отцу практически в лицо и, резко развернувшись, выходит из дома.
— Далеко не уйдет, — Вячеслав смотрит сыну вслед и сжимает мамину руку.
4.4
Как только за Яном закрывается дверь, его буквально сразу затаскивает обратно охрана.
— Вы охуели тут все? Руки от меня убрал! Я тебе ска…
— Артём, все, как мы договаривались, — кивает Вячеслав Сергеевич.
Бугай ухмыляется и поддевает Яна за шиворот.
— Остынь. Вячеслав Сергеевич разрешил любые методы воспитания.
Я в ужасе наблюдаю за происходящим, нервно отгрызая ноготь на мизинце. Гелевое покрытие отдирается до середины ногтевой пластины.
— Ника, — мама наконец-то подает голос, — я полечу к бабушке с тобой. Поприсутствую на выпускном. Пока идут экзамены, купим платье, туфли. Ты сказала, что ребята собираются после ресторана на дачу, скажешь мне потом, сколько нужно будет денег.
Я смотрю на маму, чувствуя, как по телу растекается тепло. Мое настроение меняется, но одно я знаю точно. Кажется, я окончательно запуталась.
— Почему Вячеслав хочет отправить Яна к нашей бабушке? — спрашиваю маму уже в своей комнате.
— Он слышал наш с тобой сегодняшний разговор. Сказал, что Яну будет полезно немного поработать…
— Ему не кажется, что он лишь сильнее так испортит отношения с сыном?
— Доченька, быть родителем сложно, — мама берет меня за руку. — Не все справляются идеально. Я вот, например. У Славы длительная командировка, его почти до сентября не будет в стране, я полечу с ним. А оставлять вас здесь одних…
— Я поняла, — натягиваю на лицо улыбку.
Недоверие. Самое страшное, что только может быть, это недоверие близких тебе людей. Бабушка никогда мне не доверяла. Я пару раз застукивала ее за тем, как она копалась в моей сумке, обнюхивала вещи, боясь, что я курю или, не дай бог, таскаю с собой презервативы, а значит, с кем-то сплю.
Это так смешно, особенно если учесть, что я и целовалась-то пару раз.
Этой зимой за мной ухаживал одноклассник. Провожал из школы, мы всегда выбирали самый длинный путь, чтобы подольше побыть вместе. Но, стоило бабушке пару раз увидеть, как мы болтаем у дома, наши свидания прекратились, как и общение.
Она устроила мне скандал, сказала, что думать надо об учебе. Будто я о ней не думала… Золотая медаль сама по себе не появится. А учителя не будут отправлять на всероссийские олимпиады ту, кто ни черта не учится.
— Завтра нам с тобой нужно съездить и купить бабуле подарок. — Мама поправляет стопку книг, лежащую на моем столе. — И собрать чемоданы.
— Хорошо. Я хотела спросить по поводу поступления.
— Не переживай, считай, что ты уже поступила.
— Но я могу пройти на бюджет.
Честно говоря, мысль о том, что я столько лет училась на пятерки сквозь пот и слезы, а теперь вот так просто пойду
