Небом дан - Юлия Резник
– Похоже, ты меня путаешь с кем-то другим, – цежу, аккуратно ее встряхнув. Хочется, конечно, сильнее, но свой темперамент я, к счастью, держу в узде.
– Ты его трогал!
– Ну, прости! Мне захотелось коснуться сына. Хоть через шесть, мать его, гребаных лет! – ору. Ника замирает, шаря по моему лицу пытливым недоверчивым взглядом.
– Савва… – шепчет, облизав губы.
– Проехали. Пойдем спать.
Обнимаю глупышку за плечи. Привлекаю к себе. Не могу на нее обижаться. Только на себя. За то, что не оказался рядом, когда был так сильно ей нужен. Ника, может, и сама не понимает, насколько. А я в этом подольше варюсь. То, что Толяна упекли – чудо. У бати длинные руки, он мог отмазать его от всего. Просто потому что для церкви такие случаи – слишком большие репутационные риски. Спасло то, что в крайний раз отец, мать его, Анатолий не на того напал. У очередной жертвы его притязаний дядя оказался не последним человеком в правительстве, и это гарантировало более-менее честное следствие. А если бы все и дальше молчали? Страшно представить…
– Н-не м-могу с-спать. Я с-сейчас не усну, – сбиваясь, шепчет мне в шею. Обнимаю крепче. Веду ладонью по волосам. Девочка. Маленькая, хрупкая снаружи. А внутри – львица.
– Тогда пойдем на кухню. Еще чая выпьем.
– Ты ж с дороги. Устал. А я тебе чай…
– Ага. Чай и по яйцам.
– Больно? Прости.
– Хочешь пожалеть? – не могу удержаться от провокации.
– Савва!
– Да шучу я. Нормально все. Но в следующий раз лучше в другое место целься, – смеюсь, и Ника смеется тоже. – Ух ты. А что у тебя на подбородке?!
– Так это ты меня приложил! – Ника осторожно ощупывает пальчиками здоровенную гематому.
– Та-а-ак. У тебя есть что-нибудь холодное?
– В морозилке, наверное, можно найти кусок мяса.
Достаю, обматываю полотенцем и осторожно прижимаю к наливающемуся фингалу. Глаза в глаза. И ее губы… Смотрю, как завороженный.
– Больно?
– Терпимо.
– Что ж ты бедовая такая? Я тебе шею мог свернуть. Это же инстинкты! Я их не контролирую. Чувствую опасность, и все… Я уже не я.
– Звучит… безопасно. Мне бы тоже так хотелось уметь. – Ника зябко ежится.
– Зачем? У тебя для этого есть мужчина. – Откладываю на стол компресс. Приближаюсь и мягко ее целую. Внутри поднимается жаркая волна и прокатывается, сминая все на своем пути, сжигая вены. Сердцу в груди тесно. Ника тихонько вздыхает. Я раздвигаю языком ее губы, углубляю поцелуй, неторопливо исследуя ее рот. Остатки воли уходят на то, чтобы этим и ограничиться. Мое терпение вознаграждается, когда Ника сама притягивает меня к себе, скомкав в руках край футболки. И, казалось бы, ее пальцы едва касаются кожи, а меня кроет так, что нечем дышать…
– Девочка моя… – только бы не испугать. Я знаю, какая она нежная, какая невинная. Во мне же слишком много дурной силы. И руки в мозолях, задубевшие от мороза. Они с железяками по большей части дело имеют. А не с таким… Поддеваю футболку. Веду большими пальцами вверх. Меня кроет даже больше, чем в первый раз.
– Ну, все. Перестань.
– Почему? – выдыхаю, прижимаюсь ко лбу Ники своим лбом. – Я что-то не так сделал? Тебе неприятно? – а пальцы сами собой вверх скользят. Выше, к груди.
– Нет! Просто все слишком быстро, Савва.
Слишком быстро. Я сползаю на пол. Лбом утыкаюсь в диван. Плечи ходуном ходят.
– Это одиннадцать лет – быстро? Ник…
– Ну, какие одиннадцать? Не было у нас их.
– Вот именно! Не было. Поэтому надо срочно наверстывать. Я соскучился. Иди сюда.
– Ты опять примешься за свое. – Дует губы.
– Я не сделаю ничего из того, что ты не захочешь. Ну же, малышка. Помнишь, как тебе было со мной хорошо?
– Это было давно и неправда.
– Ну да, - смеюсь. – Я тебя смущаю?
– Нет!
– Смущаю… Господи, поверить не могу.
– Я кажусь тебе смешной только потому, что не горю желанием прыгнуть в койку к первому встречному?!
– Я не первый встречный.
– Все равно. Мы в последний раз виделись шесть лет назад, Савва! А теперь ты приезжаешь и хочешь… хочешь…
– Забрать то, что мне принадлежит по праву?
Глаза Ники потрясенно расширяются. Что ж, очевидно, она не смотрела на ситуацию под таким углом. Это я все для себя решил, а ей к этой мысли еще предстоит привыкнуть.
– Я не вещь, чтобы меня забирать! – Ника вызывающе задирает подбородок, но ее голосу явно недостает решимости. Девочка… говорю ж.
– Не вещь. Но я тебя все равно заберу.
– Вот как? А взамен? Взамен ты мне что-нибудь дашь?
– Уже дал. Себя… Давным-давно. Ты просто этого не замечала.
Ника в смятении отворачивается. Ладно, это я тоже могу понять. Ей просто нужно время, чтобы ко мне привыкнуть. А я парень терпеливый. Ей ли этого не знать?
– Я пойду спать. Завтра рано вставать.
– Зачем?
– У Романа школа, а у меня полно работы. Нужно будет съездить к заказчику, а потом на точку. Перед новым годом картины всегда покупают охотнее. Лишняя копейка не помешает.
К моему удивлению, в этот раз Ника засыпает буквально за считанные минуты. Сам я еще недолго кручусь, но, в конце концов, тоже проваливаюсь в сон. Просыпаюсь от того, что кто-то трясет меня за плечо.
– Савва! Савв… Послушай, мы с Ромкой уходим, ты как выспишься, ключи у Люськи в сорок восьмой оставь, хорошо?
– Как уходим? – вскакиваю. Ромка стоит в пороге, уже в куртке, шапке. Ника тоже натягивает пуховик. Ну и задрых же я с дороги! Не слышал ни как они завтракали, ни как одевались. – Я вас отвезу.
– Не надо! Я такси вызвала, уже ждет.
Значит, все-таки испугал? Передавил, значит… Раз она решила сбежать? Подхожу к окну, отдергиваю шторку. И правда, стоит у подъезда какая-то раздолбайка.
– Это за вами машинка? Тариф «дискомфорт плюс»?
– Какая приехала! – запальчиво отвечает Ника.
– Отменяй. Я же сказал – отвезу. Только умоюсь.
– Да, ма… Отменяй. У дяди Саввы машина лучше.
Скрещиваем взгляды. Ну, девочка, гляди – не гляди, а
